На кухонном столе нашлась очередная записка. Интересные у нее родители, не в чат сообщения бросают, а бумагой дом захламляют. Даром что папа программист. Странная любовь к вещественному. «Уехал рано утром – хороший заказ. Сообщение из больницы – маме гораздо лучше, в понедельник выпишут».
Ура! Выпишут!
Долго искала чайник, заглянула даже в мусорное ведро. А как наклонилась, то вспомнила, что последний раз видела его вчера в прихожей. Он там так и стоял на подставке среди обуви. Налила свежую воду, поставила на огонь. Торт назывался «Наполеон». Бонапарт который. Вроде бы он всех побеждал. Вот и она – победит.
Из лотка достала вилку.
За столом нарисовался Волшебник.
– Почему ты здесь? – прошептала Майя, прижимая вилку к груди.
Он должен сидеть в инструменте. Он к нему привязан. Он никогда не покидал комнату.
– Давай я тебе кое-что объясню, – с улыбкой произнес он и оглядел кухню.
– Не надо, – прошептала Майя, чувствуя, как ребро вилки впилось в ладонь.
Волшебник поморщился.
– Твой видимый мир – это только часть той огромной возможности, что существует. Скандинавы придумали верхний мир, средний и нижний. У египтян была земля и небо, по которому плавает корабль бога Солнце. А вот у греков Земля делила мир на светлую и темную части. Ничего не меняется. Сейчас мир так и делится – на светлую и темную. Есть те, кто сильнее, и те, кто слабее. Ты – слабая. Я – сильный. Только и всего. И я всегда побеждаю. В этом дар проклятья. Можно прожить, с ним не сталкиваясь, но если уж вызвал, то ничего поделать нельзя.
А если он боится вилок? Или вообще любого железа?
Демон широко улыбнулся двадцатью рядами зубов и как будто специально еще больше выкатил глаза. Они были пронзительно-желтые.
Швырнула вилку. Хотела, чтобы как в кино – четко в лоб. И чтобы попало острыми кончиками. И чтобы подрожала еще немного после того, как сраженный вилкой противник упадет на пол.
Волшебник распахнул пасть – она у него оказалась как раз под размер летящего предмета, – и махом проглотил посылку. Поморщился.
Майя еще успела подумать – ну ладно, не в лоб. В нёбо. Чтобы рот кровью залило.
Не залило.
– Говорю же, не победить, – бодро отозвался Волшебник. – Не надо сопротивляться. Ни у кого никогда не получалось. Вспомни детские страшилки – все всегда умирали. Их когда-то рассказали те, кто в эту историю попал. Свидетели, но не участники. Участников давно нет.
«Не работае», – вертелось в голове у Майи. – Может, пластиком попробовать?» Окинула взглядом полки. Мама была любительницей керамики. С пластиком оказалось негусто.
– Не сопротивляйся. Будет только хуже.
Не выходила из головы вилка. Как эта вилка ни во что не воткнулась внутри Волшебника? Так не бывает. Но и Волшебника тоже не бывает.
– У тебя чайник кипит, – напомнил Волшебник.
Вилка, которой она ела яичницу, нарушила законы природы. Предала. Изогнулась где-то там. И ни во что не воткнулась. Спрятаться бы где-нибудь далеко-далеко. В Австралии. Там кенгуру. И совсем нет тигров. Но есть кролики.
– Чайник! – снова напомнил Волшебник.
– Да при чем тут чайник! – взвыла Майя.
Зачем мама принесла к ним это чертово пианино! Разве она не любила Майю?
До сознания пробился звук свистка, и она повернула в кухню.
Чайник надрывался. Окна запотели. Майя стояла перед плитой, не в силах сообразить, что же надо делать.
Волшебник возник на пороге.
– Так откуда ты появился? – пробормотала Майя. Она ничего не понимала. Свист был невыносим. Майя схватила себя за волосы и потянула.
– Из запрета.
Руки безвольно упали вдоль тела.
– Кто же запретил на тебе играть?
– Для начала запретили это делать хозяевам инструмента. Но хозяин был упрям. Он сам вышел из крестьян и считал, что больше ему никто ничего запрещать не имеет право. А люди с оружием тем более. Он посадил за инструмент свою дочь. Она очень хорошо играла. Собиралась поступать в консерваторию. Ее убили. А заодно и всю семью. Кровь попала на инструмент. Умирающий хозяин проклял все запреты. Так появился я. Наказание за запреты.
Он был мерзкий и волосатый. Он был гадкий.
– Мертвая девочка поселилась в пианино. И инструмент ее принял. Если захочешь, тоже можешь стать такой.
– Но в пианино сейчас ты, а не она.
– Она пошла дальше множить запреты, перебралась в другие предметы. Ведь много что можно запретить.
Майя обернулась. Что там говорил Игорь Петрович? Дореволюционный инструмент. Стоял в доме, где потом было что-то официальное, буквы какие-то назвал. После войны пианино отдали в музыкальную школу. А оттуда его взяла Софья Немилова, давала частные уроки. Ну конечно, уроки, школа – время, когда можно и нужно играть. Хоть днем, хоть ночью. Все только похвалят. А прежним хозяевам было нельзя, потому что у них все отобрали. Пианино было роскошью, пользоваться им возбранялось.
За игру убили. Убили… Всего лишь за игру… Хотя шум… Папа тоже не любит шум. Но при чем тут папа? Запрещенный инструмент стоял в том доме, где убили хозяев, стоял, пока не получили разрешение перенести его в школу. Разрешение! Как все просто.
Тогда выходит, что с настройщиком ничего не могло произойти. Его специально приглашали, чтобы он играл. Ему было можно. И О, видимо, тоже. Не из-за инструмента он руку потерял. Зачем-то сунул в пасть бульдогу.
Майя закрыла глаза. Волшебник пропал, но не исчез звук. Свистело уже на какой-то очень противной ноте.
– А почему ты сразу не целый? – прошептала она. – Зачем вся эта сложность с заменой?
– Условие такое. За нарушение запрета надо чего-то лишаться. Не жизнь же забирать каждый раз, иначе я буду завален трупами. Там – глазик, тут – ротик.
– Заткнись! – прошипела Майя и выключила газ.
Чайник замолчал. Вот бы так же выключить мерзкого Волшебника? Где у него кнопка?
– Что тебе еще не хватает? – Она нашла коробку с чайными пакетиками, выдернула один. Этикеткой он зацепился за соседей, потянул за собой всю связку.
– Зла должно быть много, – объяснил Волшебник. – Одно рождает другое. Тебе ведь понравилось делать зло?
Никогда! Никогда, никогда, никогда она больше не будет нарушать запреты. Шапка. Шарф. Каша. Приходить домой до 10. Что еще? Витамины! Зубы чистить. Спать ложиться. Книжки читать! Ходить на концерты в филармонию. И всех, всех, всех поздравлять с днем рождения, 8 Марта, Днем геолога и подводника. Еще она будет всех любить. Или любить не обязательно?
Майя загребла все пакетики в горсть, рванула веревочки, пытаясь освободить хотя бы один.
– Все всегда нарушают запреты, – прошептала Майя, поднимая глаза. – Их для того и сочиняют, чтобы нарушить. Запретный плод и все дела…
Демон покачал головой.
Майя сжала все пакетики в кулаке и прошипела:
– Но ведь бывают запреты, которые нельзя не нарушить.
– Это какие, например?
– «Когда я ем, я глух и нем», – с напором произнесла Майя. Она ненавидела, когда это говорили в школьной столовой.
– И что же тут сложного?
– А если тебя попросят соль передать, то как ты это услышишь? Или вот на уроке.
– А что на уроке? – Волшебник явно заинтересовался беседой.
– На уроке запрещено разговаривать! А нас заставляют у доски отвечать.
– Несерьезно! Вот если бы на самом деле был запрет, который нельзя выполнить, тогда… – Волшебник повращал своими страшными глазами. – Я даже не знаю, что тогда произошло бы. – Пах! – хлопнул он губами, и Майя вздрогнула. – Может, я бы тогда взорвался. Но я тут, значит, таких запретов еще никто не придумал. – Последнее слово он пропел с явным удовольствием. – Нельзя играть, значит, не играй. Множь зло – и его будет много. Демоны – чтобы соблазнять и обманывать. Люди убивают и даже не замечают этого. Словами, действием, а чаще – бездействием. Получают удовольствие, но боятся себе в этом признаться.
В дверь позвонили. О? Наконец-то!
– Я от тебя избавлюсь, – прошептала Майя. – Навсегда. Вместе с твоим чертовым инструментом.
Квартира наполнилась трелями. Майя жгла взглядом Волшебника.
– Уходить рано, – признался демон. – Мне еще не хватает сердца. – Он коснулся груди.
Майю обдал холодный пот испуга. Как не хватает сердца? Он может и сердце забрать? Это же верная смерть!
– Изыди, – прошептала она и побежала открывать.
На пороге стояла высокая красивая худая женщина. В первую секунду подумалось: «Чья-то мама», но нет – таких не было среди родителей одноклассников. На плечи женщины был накинут мех. Целая шкурка, на грудь свисала мордочка зверя. Волк. Или песец. Не лиса. Лиса рыжая, а этот серый. Может, все-таки волк?
По закону жанра, женщина должна была представиться и сказать, зачем пришла. Но то ли жанр изменился, то Майя растеряла все навыки по коммуникации с людьми. Женщина сказала неожиданное:
– Я знаю, у тебя есть инструмент, исполняющий желания.
– Что? – опешила Майя.
– А! Я его вижу, – женщина отодвинула Майю с дороги, прошла к пианино, любовно погладила крышку. – Старый знакомец. Столько лет, а как новенький. Ни царапинки. – Она окинула взглядом узкий проход. – А вы бедно живете. Могу предложить вам ремонт и модный дизайн.
– Что? – Майя потрогала голову. Вроде не ударялась. Заметила, что в руках чайные пакетики, смяла их в кулаке, сунула в карман джинсов.
– Ты ничего не понимаешь? Значит, я первая? – Женщина захохотала. – Как мне повезло! Закрой дверь и больше никого не пускай! Мы сможем договориться!
– Что?
Женщина вернулась в прихожую, захлопнула дверь и стала возиться с замком.
– Как у тебя тут? Боже, не могу поверить в свою удачу! – Она продолжала ломать замок. – Впервые такое! Ну, теперь он у меня получит. Он полу… Да что же он не закрывается! Эту дверь надо срочно менять! Я организую. Помоги!
– Зачем? – Майя немного пришла в себя и вдруг поняла, на кого похожа странная женщина. На Круэллу де Вилль. Неужели она хочет смерти всех щенков далматинцев?