Зато всю вину за разгром каравана PQ-17 в июле 1942 года (тогда погибли 23 транспорта из 33, были потеряны 123 тысячи тонн грузов из 188) советское командование возложило на британское Адмиралтейство. Немцы добились такого успеха ценой ничтожных потерь: из 202 самолетов, атаковавших конвой, эс-кортсбил только 5 (2,4%). А где же были эсминцы Северного флота? Почему они не «подхватили» конвой в своей зоне? И ведь не только не подхватили, но даже не пытались — уцелевшие союз-ныетранспорты советские дозорные корабли впервые обнаружили у самого входа в Кольский залив.
Относительно спокойная жизнь наименьшего из советских флотов была потревожена в 1942 году. С переводом крупных кораблей Кригсмарине в северные порты Норвегии возникла постоянная угроза появления их в советских водах. Линкорам и крейсерам противника советские эсминцы ничего не могли противопоставить. А торпедоносная авиация отсутствовала до 1943 года, пока не появились на вооружении американские А-20 «Бостон».
Когда в июле — августе 1942 года немцы провели в советских водах операцию «Вундерланд», это повергло штаб адмирала Головко в шок. Рейд «Адмирала Шеера» к острову Диксон явился для него полной неожиданностью. Только по чистой случайности дело не закончилось разгромом сразу двух конвоев — один шел из Владивостока в Архангельск, второй — из Архангельска в Тихий океан. Никакого прикрытия у этих конвоев не было (как всегда, рассчитывали на авось), а ближайшие корабли союзников (американский крейсер «Тускалуза» и дивизион эсминцев) находились в Ваенге. Не было организовано и преследование рейдера. Несмотря на то что «Шеер» на обратном пути несколько дней выбирался из ледового поля, авиация Северного флота даже не пыталась его искать. Для «отмазки» штаб флота выделил несколько подводных лодок, которые делали вид, что усиленно ищут вражеский корабль.
А в сентябре 1942-го в советские воды пожаловал тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» (Кригсмарине проводил крупную операцию по постановке мин у советского побережья). Чуть ли не у самого входа в Кольский залив он потопил транспорт «Донбасс», после чего благополучно ушел восвояси, так же как и вся «минная флотилия» немцев. И снова в штабе Головко — шок и трепет.
Никакого участия, ни прямого ни косвенного, не приняли корабли Северного флота нив новогоднем бою 31 декабря 1942 года (с «Лютцовом», «Хиппером» и шестью эсминцами немцев при защите союзного конвоя), ни в бою у мыса Нордкап с линкором «Шарнхорст» (26 декабря 1943 г.).
Осознав беспомощность советского флота в собственных водах и, соответственно, угрозу конвоям на конечном участке маршрута, союзники приняли ряд мер. Именно они учили советских моряков взаимодействию морской авиации, надводных кораблей и подводных лодок. В северных портах СССР отныне постоянно находился хотя бы один крупный боевой корабль англичан или американцев, а Северный флот в 1944 году получил от союзников целую эскадру боевых кораблей: линкор «Ройял Соверен» (переименованный в «Архангельск»), крейсер «Миллуоки» (он стал «Мурманском»), 9 эсминцев и 4 подводные лодки. Но даже столь существенное усиление не сподобило адмирала Головко на ратные подвиги.
В десантной операции у Петсамо (Печенги) в 1944 году, где 15-дюймовки «Архангельска» могли оказать существенную помощь (да что там помощь — просто смели бы все укрепления порта), супердредноут задействован не был. Войска 14-й армии возились в этом районе почти месяц, потеряв безвозвратно 6 тысяч человек (215 среднесуточно), но адмирал Головко был озабочен лишь тем, чтобы линкор, не дай Бог, не получил какую-нибудь пробоину, за что товарищ Сталин вполне мог снять с него голову. «Архангельск» так и стоял в порту до конца войны.
Сравнительно активно действовала морская авиация, но ее рапорты о победах — та еще фантастика, раза в четыре превысившая реальность. Было заявлено, что подводные лодки, торпедные катера и авиация СФ потопили 192 транспорта противника суммарным водоизмещением 530.569 тонн, атакже 70 боевых кораблей! Реально же за все время войны авиация Северного флота потопила 12 транспортов и 3 малых боевых корабля, повредила 9 транспортов и несколько малых судов. Та же картина в отношении подводников и катерников.
Классический пример вранья — атака 15 июля 1944 года восьмеркой советских «Восперов» под командованием капитана
2-го ранга В.И. Алексеева немецкого конвоя в районе Вардё. Якобы они потопили 4 транспорта, 2 эсминца, 2 сторожевика и один бот. Но в действительности был потоплен один норвежский бот водоизмещением чуть более 100 тонн. Такая же история с «разгромом» отрядом Алексеева конвоя в Варангер-фьорде 24 сентября 1944 года.
* * *
Подводные лодки действовали более успешно, однако их достижения, как уже сказано, тоже преувеличены как минимум в четыре раза.
Именно подводники Северного флота «прославились» своей сказкой. Пусть и соврали, зато так громко, что байка эта живет по сей день. Читатель уже догадался — речь идет о мифическом «торпедировании линкора «Тирпиц».
Дело происходило 5 июля 1942 года, когда «Боевая группа-1» под командованием адмирала Шнивинда в составе линкора «Тирпиц», тяжелых крейсеров «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хип -пер», в сопровождении четырех эсминцев вышли в море на перехват обнаруженного разведкой каравана PQ-17. Однако после перехвата нескольких радиограмм британского Адмиралтейства о рассредоточении судов охранения конвоя, в Берлине посчитали, что «Гранд Флит» устраивает кораблям Шнивинда ловушку, и отдали приказ прервать операцию. Линкор, крейсера и эсминцы эскорта вернулись на базу, а на уничтожение конвоя были брошены подводные лодки и авиация.
Но история на том не закончилась. Командир вернувшейся из похода советской лодки К-21 капитан 3-го ранга Н.А. Лунин заявил о том, что произвел торпедную атаку «Тирпица» и добился как минимум одного попадания. После войны выяснилось (НКВД проводило специальное расследование, так как «атака «Тирпица» во многом способствовала получению Луниным Золотой Звезды Героя Советского Союза, хотя представлен к награде он был раньше), что никакой торпедной атаки немцы не зафиксировали и никаких повреждений немецкие корабли не имели.
Советские пропагандисты даже придумали басню о том, будто бы немцы переписали вахтенный журнал, чтобы в Берлине не дознались о повреждении линкора, хотя это чушь несусветная. Во-первых, переписывать пришлось бы журналы всех кораблей участвовавших в том походе; во-вторых, в каждом экипаже имелись осведомители гестапо; в-третьих, каким образом можно было скрыть (от того же гестапо например) факт постановки на ремонт такой махины, как «Тирпиц»?
Ну а записи в вахтенном журнале К-21 дают богатую пищу для размышлений. Согласно им, лодка в подводном положении находилась внутри боевого порядка немецкого оперативного соединения несколько часов и умудрилась при этом поднять перископ десяток с лишним раз. Несмотря на спокойное море и дневной свет, немецкие наблюдатели ничего не заметили, а гидроакустики ничего не слышали! Такое возможно, но лишь в одном случае: если немецкая эскадра плыла в одном районе, советская подводная лодка — в другом.
Кроме того, наибольшая подводная скорость субмарины типа «К» — 10 узлов (и поддерживать ее она могла не более одного часа), тогда как крейсерская скорость оперативного соединения составляла 15—16 узлов. Поэтому находиться ВНУТРИ корабельного ордера она могла максимум 20—30 минут.
Понимая несостоятельность басен о поражении «Тирпица» торпедой с К-21, отечественные историки выдвинули новую, более скромную версию. Дескать, попасть в линкор не удалось, зато именно торпеды советской лодки вынудили соединение Шни-винда повернуть на обратный курс, благодаря чему конвой PQ-17 был спасен от атаки надводных кораблей. Сказка эта сказкой и остается — ни в одном журнале кораблей Шнивинда нет хотя бы намека на какую-либо торпедную атаку.
И все же, несмотря на осторожность адмирала Головко, Северный флот в ходе войны понес достаточно серьезные потери: 3 эсминца, 23 подводные лодки (в ходе войны он пополнялся путем перевода лодок с Каспия и Дальнего Востока, а также из Англии), 14 сторожевых кораблей, 14 тральщиков и 4 катера-траль-щика, 3 посыльных судна, 11 торпедных и 19 сторожевых катеров. Плюс к тому ряд вспомогательных и транспортных судов.
Тут следует отметить вот какой факт. Хотя писатель Игорь Бунич утверждал, что гибель корабля, в отличие от гибели человека, скрыть невозможно, этот тезис нуждается в корректировке. Трудно скрыть факт гибели крупного боевого корабля. Тем не менее линкор «Марат» все советские годы числился в составе Балтийского флота. Поэтому в «эпоху гласности» для многих стала сюрпризом информация об его фактической гибели 23 сентября 1941 года. Так что в закрытом обществе и такое возможно. А уж скрыть гибель малого корабля, особенно торпедного или сторожевого катера, совсем несложно. Кто мог знать их все наперечет, если общее число вымпелов переваливало за тысячу?
Еще проще скрыть гибель судна, мобилизованного из торгового флота либо числившегося за каким-нибудь гражданским учреждением. Многие из них ходили под гражданским флагом и не вошли в списки воен ных потерь—тот же ледокол «Сибиряков» например. Он числился за Главным управлением Севморпути (несмотря на то что под именем «Лед-6» входил в состав Беломорской флотилии), имел на вооружении 76-мм и 45-мм пушки.
А уж о сотнях буксиров, барж, лихтеров, катеров вообще говорить не приходится. Даже в списках потерь речных и озерных флотилий их не указывали. Между тем вместе с каждым плавсредством гибли люди, иногда — десятками, иногда — сотнями!
Итоги
РассматриватьдеятельностьТихоокеанского флота бессмысленно — у него фактически не было противника во время коротенькой «войны» с Японией. Посему подведем общие итоги.
Какие стратегические задачи решил советский флот за годы войны? Морские коммуникации противника он не смог перерезать ни на Балтике, ни в Черном море, ни в Арктике. Ни одного соединения флота (эскадры или отряда) противника не разгромил. Ни одну военно-морскую базу, ни один порт не заблокировал. На Черном море, на Севере и н