«Однако одной из характерных черт воздействия немецкой авиации на советские аэродромы была последовательность, упорство в достижении поставленной задачи. Советские аэродромы методично обрабатыва-лисьвтечение всегодня22июня 1941 г., немецкие летчики сумели организовать безостановочный конвейер ударов. И этот расчет оказался правильным, плана рассредоточения у ВВС РККА попросту не было» {Исаев А.В. Антисуворов. М., 2005, с. 26—27).
Алексей Исаев прав, он только не объясняет, что советская авиация оказалась не готовой к рассредоточению по причине «непривычки» — ВВС РККА до сих пор имели дело лишь с незначительными силами — с технически слабо оснащенными финскими ВВС, а также с пилотами армейской авиации Японии на Халхин-Голе. «Соколы» просто не предполагали, что кто-нибудь когда-нибудь будет тревожить их на собственных базах. Вывалив свой бомбовый груз куда попало, например на головы жителей какого-нибудь финского городка, «соколы» знали, что скоро вернутся (если только не попадут под снаряд «бофорса» ил и под прицел финского «фоккера») на родные аэродромы. И никто их там не побеспокоит.
Командование авиаполков и аэродромные службы были абсолютно не готовы ктому, что очень скоро придется осуществлять спешную переброску самолетов на запасные аэродромы, подготовку этих самых аэродромов, и вообще решать весь цикл задач, которые обычно осуществляют соответствующие подразделения в боевых условиях. Тщетно еще в Зимнюю войну Ворошилов, а позже и Тимошенко требовали от ВВС армий менять места базирования, выдвигаясь ближе к линии фронта и используя для этого лед замерзших озер — «соколы» и техобслуга не спешили отрывать задницы от насиженных теплых мест. А тут — на тебе...
Мало того что противник в хвост и в гриву колотит «соколиков» в воздухе, так еще и на земле покоя нет: группа за группой «ягдфлигеры» появляются над ВПП аэродромов и расстреливают из пушек и пулеметов уцелевшие самолеты. У истребителей Люфтваффе, по свидетельству Гюнтера Ралля, было правило: «Мы не ждем противника, мы сами его ищем. Если мы не встречаем его в воздухе, мы летим к его аэродрому и расстреливаем его на земле».
Советские летчики-истребители не умели толком ни стрелять, ни летать. Худо-бедно в лучшем случае было отработано поведение пилотов в паре, на этом все тактические изыски заканчивались. Некоторые авторы упрекают командование ВВС РККА за то, что они использовали свои бомбардировщики без истребительного прикрытия. Советую этим «экспертам» осознать следующие вещи.
Во-первых, советские бомбардировщики и раньше, еще с Испании, летали без всякого прикрытия, в СССР это было правилом, а не исключением. Во-вторых, в Советском Союзе не существовало истребителей, способных сопровождать дальние бомбардировщики. В-третьих, советские истребители не умели осуществлять прикрытие бомбардировочных групп — сколько-нибудь разумной тактики такого рода не существовало.
Все «прикрытие» обычно заключалось в том, что звено «ишаков» летало поблизости, но в случае атаки истребителей противника моментально «выпадало в осадок» и теряло своих подопечных.
Без всякого преувеличения можно сделать вывод, что по уровню боевой подготовки советские ВВС однозначно уступали абсолютно всем участникам Второй мировой войны (включая
Польшу и Югославию), за исключением разве что китайцев. И в таковом состоянии продолжали пребывать всю войну.
«Великолепно обученные пилоты дальней бомбардировочной авиации»? «Великолепное обучение» сводилось к тому, что пилоты-бомбардировщики имели больший налет в часах, нежели пилоты-истребители. Действия бомбардировщиков на фронте отличались такой же бестолочью, как и действия советской истребительной авиации.
ВВС РККА и раньше, в прежних конфликтах, вели какую-то свою войну, их действия очень сложно было увязать с операциями наземных войск (этого, под угрозой расстрелов, удалось добиться лишь комкору Жукову на Халхин-Голе). Когда же летом 1941-го на них навалились численно уступавшие, но закаленные в боях асы Люфтваффе, советских авиаторов моментально «выдуло в трубу». Примечательно, что и в ходе наступательных операций под Москвой зимой 1941-го — весной 1942-го, и в ходе операции «Марс» советское сухопутное командование отмечает господство вражеской авиации в небе (это несмотря на то, что с середины 1942 года крайне немногочисленный 2-й воздушный флот Германии, отвечавший ранее за центральный участок Восточного фронта, был переброшен в район Средиземного моря, и авиационную поддержку до 1943 года Вермахту здесь эпизодически оказывали отряды соседних 1 -го и 4-го флотов). Ту же картину наблюдаем и в начале 1943-го, а в ходе Курской битвы немцы держали небо под своим контролем ровно столько, сколько продолжалась активная стадия операции «Цитадель».
В 1941-м, какя уже отметил выше, на перехват отрядов, групп и эскадр Люфтваффе советские пилоты вылетали парами и звеньями. Поэтому, превосходя немецкую авиацию численно в целом, ВВС РККА умудрялись оказываться во многих ситуациях в меньшинстве. Расплата за поразительное зазнайство — ведь еще в 1940-м летчики RAF, в ходе «битвы за Британию», применили тактику вылета на перехват бомбардировочных групп немцев несколькими эскадрильями сразу (нередко — всеми имевшимися в наличии боеготовыми самолетами). В результате на Люфтваффе наваливалась вся масса истребительной авиации RAF, а не 2—3 звена «харрикейнов».
Это сразу поставило бомбардировщики Геринга под угрозу полного разгрома, a Ju-87 руководство рейха признало самолетом, малопригодным для использования против авиации западных государств. Да-да, летом 1941 года в небе СССР царил штурмовик, официально свою войну на Западе уже проигравший. И что же? Небоеспособность авиации РККА оказалась столь вопиющей, что «штука» вновь пожала на советских нивах кровавый урожай, не чета европейскому, и продолжала его пожинать вплоть до конца войны.
А посему грешно сетовать на то, что советских «соколов» вовремя о чем-то не предупредили и т.д. Просто не было в СССР силы, способной противостоять Люфтваффе. Так же как китайская авиация (вкупе с советскими «спецами») не могла бороться с японской, так же и советские ВВС мало что значили в сравнении с Люфтваффе. Вот единственный факт, и нет никаких загадок в поражении сталинской авиации. Глупо перечислять все недостатки ВВС РККА — неготовность к реальным боевым действиям была всеобщей, а организационные пороки — системными.
Убожество собственной авиации стало понятно даже товарищу Сталину. По этой причине советским пилотам вручали высшие награды страны всего за 3 (!) сбитых самолета противника. Большое количество воздушных таранов в первые дни войны (обратите внимание — в последующем их количество резко упало, если анализировать по периодам) — показатель бессилия и слабой летной подготовки.
Тем не менеее вранье про мощь советских ВВС продолжается до сих пор. Вот как, например, Алексей Исаев описал таран Ивана Иванова ранним утром 22 июня 1941 года:
«В общем случае к первому налету немцев уже никто не спал. Как правило, немцам противостояло дежурное звено истребителей, которое поднималось в воздух по сигналу поста ВНОС... Посты ВНОС по звуку и визуально обнаруживали перелет границы (врет и не краснеет! — С.З.) и докладывали по инстанциям. Дежурное звено проводило первый бой той или иной степени успешности...
Старшийлейтенантсчисто русским именем Иван Иванович Иванов на «И-153» в лобовой атаке (курсив мой. — С.З.) таранил «Хе-111», шедший на его аэродром в первые минуты войны. Врезавшаяся в разбитое остекление носовой части «111-го» «чайка» с полным баком была оверкилем (?) для всего экипажа немецкого самолета. Оба самолета, охваченные пламенем, рухнули на землю. И.И. Иванов был пилотом дежурного звена46-го истребительного авиаполка 14-й авиадивизии Киевского особого округа» (Исаев А.В. Антисуворов, с. 24).
Так создается впечатление о силе советской авиации в те дни. Чего и добивался автор — потому, что история с тараном Иванова в реальности выглядит несколько иначе. Вышеуказанная сказка взята из истории 46-го ИАП, нотам нет упоминания о лобовом таране носовой части «хейнкеля», цитирую дословно:
«Пристроившись вхвостодному из бомбардировщиков, «И-16» пошел на сближение...Какое-то мгновение — и в воздухе раздался треск. Винтом своего самолета Иванов обрубил хвост фашистскому стервятнику... »(Смирнов С. С. Рассказы о неизвестных героях. М., с. 55).
Те же басни подхватывает Марк Солонин, рассказывая о тяжелых потерях немецкой бомбардировочной эскадры (с намеком на мифическое воздействие советских истребителей) и не добавляя при этом, что потери были вызваны наземным огнем, потому что из-за нехватки ударных самолетов горизонтальным бомбардировщикам пришлось решать несвойственные им штурмовые задачи.
Что же до тарана Ивана Иванова, то история с ним такова. Вот рассказ А.Г. Больнова, очевидца и сослуживца И.И. Иванова:
«С 21 на 22 июня 1941 года звено из трех истребителей (46-й ИАП использовал устаревшее тактическое построение из трех самолетов в звене.— С.З.) — Иван Иванов, Иван Сегед и н, фамилию третьего летчика не помню —дежурило на самолетах «И-16» (вовсе не на «чайках», как у Исаева. — С.З.). Как всегда под воскресенье, часть офицеров была отпуще-
I ia и уехала на зимние квартиры, в том числе и я.
На рассвете 22 июня была объявлена боевая тревога, сбор у дежурного по гарнизону. Прибежали я, инженер Макаров и майор Бслич. Мы втроем сели на первую следовавшую в лагерь машину и поехали. При выезде из города мы заметили взрывы, услыхали стрельбу в воздухе и одновременно увидели идущую на малой высоте пятерку самолетов «хей-нкель-111» (как видим, служба ВНОС налет немцев «проспала» и звено Иванова воспрепятствовать бомбардировке не смогло. — С.З.). На нее сверху пикировало звено истребителей, ведущих огонь. «Хейнкели»всли ответный огонь. После атаки ведомая пара истребителей отвалила и ушла на свой аэродром, а ведущий — это был Иван Иванов — продолжал преследовать противника (такова мощь сталинской авиации — атака трех истребителей на неприкрытые «хейнкели» закончилась ничем, исключая напрасный расход боеприпасов. — С.З.). Перевалив через гору, мы вновь увидели фашистский бомбардировщик. В то же мгновение сзади него, чуть сверху, показался истребитель и тут же врезался в него.