Костя с нежностью положил ему руку на плечо:
— Тосио, дружище, ты знаешь, как мы хотим тебе самого наилучшего, ты ведь философ и разбираешься в людях, особенно в женщинах.
Тосио покачал головой:
— В женщинах? Кто в них разбирается? Кто их может понять?
— Тогда я тебе должен сказать, что я разбираюсь в них лучше, чем в своих препаратах, увеличенных в три миллиона раз.
Ив спросил:
— Может быть, следует взять увеличение немного меньше?
— Пусть в миллион! И это дает мне основание сказать тебе: не обольщайся, Тосио!
Тосио опять кивнул и все с той же блаженной улыбкой сказал:
— «Жди худшего конца, и тем потеря станет незаметней», — сказал Лао Цзы, и он прав. И я согласен с тобой, Костя, и все же не могу погасить радость в себе.
— И не гаси ее! Да, ты прав, дружище! Зачем гасить в себе радость? Надо всеми силами создавать ее, удерживать. Ты прав, как всегда, Тосио-сенсей. Ты, конечно, не ждал нас сегодня. Мы свалились к тебе, как снег на голову, так говорят у нас в России.
— Удивительно верное изречение!
— О! Братцы! — Костя воздел руки, задев парусину тента. — Я бросил мешок с деликатесами на самом солнцепеке, надо убрать его в холодильник. — Он убежал, оставив Ива и Тосио.
Ив спросил:
— Ты, конечно, полетишь к своим старикам?
— Они меня заждались. Сколько тревог мы приносим родителям! С моей матушкой случился нервный припадок, когда она в «Хронике мировых событий» увидела меня в числе ловцов тигровых звезд.
— Я думаю, что наши дети станут вести себя так же.
— Ну конечно, Ив! Ты обязательно прилетай ко мне весной вместе с Костей, к цветению сакуры.
— Спасибо. Приеду и привезу Костю, хотя бы мне пришлось связать его.
Они замолчали, глядя на сверкающую поверхность воды. В отдалении плавал Хикару, наблюдая за всем, что делается возле лаборатории.
Тосио, о чем бы ни говорил, все время думал о Наташе. Через два дня он уедет и, по всей вероятности, никогда больше ее не встретит. Даже не сможет: у него не хватит сил вызвать ее по видеофону. Это последний день его счастья. И все-таки в нем теплилась слабая надежда.
— Ив, — робко позвал он друга.
— Да, Тосио.
— Ив! Ты много знаешь о ней. Скажи, какие у нее планы на будущее? Как у нее… там, на Центральном посту?
— Я знаю, Тосио, что тебя интересуют ее отношения с Пьером.
— Да, да. Ив.
— Тут все в порядке…
— Да? В порядке?
— Именно. Прошел слух, что они поженились, но это чья-то выдумка. Пьер давно женат, и у него четверо детей, и такой человек долга, как он, не смог бы изменить жене. Он принял в Наташе горячее участие, считая, что такая одаренная натура должна заняться только биологией.
— Так она свободна?
— Как утренний бриз. Кстати, она очень интересуется тобой.
— Ты это серьезно?
— Да, Тосио. Она знает, что ты давно неравнодушен к ней.
Тосио вскочил:
— Как! Кто мог об этом сказать? Я ни с кем не делился своими чувствами, даже с тобой!
— Дружище! Да ты сам бесконечное число раз объяснялся ей в любви, пусть безмолвно, но об этом говорили твои глаза. Как они загораются, сколько в них появляется нежности при виде ее!..
Тосио сел и схватился руками за голову:
— Неужели так заметно? И это при моем умении владеть своими чувствами!
— Представь себе, что вся Лагуна знает о твоем чувстве к Наташе Стоун.
— Непостижимо, Ив! — в отчаянии воскликнул Тосио.
— Я бы на твоем месте объяснился.
— Ты безумец, Ив! Давай оставим этот разговор.
— Оставим, если ты так хочешь, но ведь ты говорил, что человек должен, обязан добиваться истины, как бы она ни была горька.
— Все так, все так… Вот и Костя. Садись, Костя. Вы все сбили меня с ритма — вначале Джон, потом Хикару, потом вы все, — но ни слова. Я безмерно рад вам. Вы, наверное, голодны. Сейчас мы устроим пир. Попросим Хикару поймать тунца, сюда их много заплывает с соседней фермы.
Костя выпятил грудь:
— Предоставь все мне, и через пятнадцать минут у тебя будет тунец любой величины, а Хикару может присутствовать на охоте только в качестве ассистента.
— И я не прочь поохотиться в твоих дебрях, — сказал Ив.
— И я! — появилась Наташа, поправляя волосы. — После такого сна мне требуется теплая ванна величиной с Лагуну. Я страшно замерзла, мальчики! Не удивляйтесь. Кондиционер Тосио снизил температуру в его апартаментах до четырнадцати с половиной градусов.
— Не может быть! — воскликнул Тосио.
— Так сообщил твой Джон.
— О, этот Джон!
— Он у тебя прелесть. Что может быть скучней жизни без неожиданностей!
Костя воздел руки к небу:
— Слава богам! Они дарят их нам последнее время в избытке. Я иду за тунцом.
— Нет, погоди! — остановила его Наташа. — Мне надо переодеться к охоте. Какой мне прислали костюм! — Подмигнув, она метнулась вверх по лестнице к машине, где у нее лежал чемоданчик.
С крыши донесся ее голос:
— Тосик, приготовь мне маску и гарпун! Я вмиг.
Тосио, растерянно улыбаясь, кинулся исполнять приказание.
Костя сказал Иву:
— Мне его жаль. Она совершенно вскружила ему голову.
Ив усмехнулся загадочной улыбкой и пожал плечами:
— Может, не так все безнадежно.
— Ив?
— Да, Костя.
— Ты знаешь, насколько глубоко и тонко я разбираюсь в женской психологии.
— Ну как же.
— Без иронии. Тосио надо спасать, пока не поздно.
— Каким образом?
— Надо выработать программу. Предоставь это мне. Слышишь?
Наташа напевала, спускаясь по лестнице. Подошел катамаран. В нем, кроме Веры и Антона, находилась пестрая ватага студентов-практикантов. Они ехали на соседние фермы, Вера и Антон прихватили их с Центрального поста. Студенты высыпали на причал и с нескрываемым восхищением окружили Наташу Стоун. В ярком бикини, с гарпуном и маской в руках, она шла, расточая улыбки, к трапу, ведущему к воде. За ней торжественно следовали Тосио с Костей, вооруженные до зубов. Костя, кроме гарпуна, прихватил ампуломет, а Тосио — ружье для охоты на акул. Близ причала, лениво переваливаясь с боку на бок, в ожидании плавал Хикару.
Ив остался с Верой и Антоном под тентом. Вера всегда возвращала Ива к восторженным дням жизни на Плавающем острове. Она напоминала ему Биату, любовь к которой все еще тлела в его сердце. С Антоном они тесно сдружились после битвы с пришельцами. Его восхищал этот сильный, смелый человек, посвятивший свою жизнь завоеванию космоса. Антон последние дни проводил на Земле со своей невестой. На Лунном космодроме ждал его первый межпланетный корабль, готовый к полету на Марс.
Ив принес почти все консервированные соки, что нашлись у Тосио в холодильниках. Студенты набросились на них и мигом опустошили все банки и пакеты.
— Благодарим, нам, кажется, пора, — сказал высокий белобрысый студент; видимо, он был в группе за старшего. — Счастливо оставаться. Нам на семьсот восьмую.
Ив сказал:
— Это в пяти милях отсюда, держитесь вдоль берега. Если подниметесь на крышу, то увидите островок и белое здание биостанции.
— У нас есть карта побережья, — ответил белобрысый. — Спасибо за угощение.
— Я поеду с вами, — сказал Антон.
— Напрасно беспокоитесь, — обиделся студент, — у меня права вождения первого класса.
— Но кто нам вернет катамаран? — улыбаясь, спросил Антон.
— Я, конечно. Отвезу ребят на семьсот восьмой и на семьсот десятый и заеду за вами. Мне все равно надо побывать на Центральном, поговорить кое с кем. Я буду здесь через четыре часа. — Студент умоляюще посмотрел на Антона, в то же время стараясь сохранить на лице железное спокойствие.
Его друзья — пять девушек и трое юношей — напряженно молчали. И для них решался вопрос величайшей важности: доверит ли им этот человек корабль и позволит ли совершить самостоятельный рейс, пусть всего в двадцать миль, по величайшей лагуне, где еще недавно свирепствовали гигантские морские звезды и глубоководные кальмары.
Антон переглянулся с Ивом и сказал:
— Хорошо. Отправляйтесь одни. Катамаран оставьте на последней станции, мы прилетим за ним на авиетке. Счастливо, друзья!
Действительно счастливые друзья расселись в гондолах, кто-то включил проигрыватель, и под звуки там-тамов и дикое завывание труб кораблик отвалил от причала. Белобрысый студент, теперь он оказался в форменной фуражке с эмблемой капитана дальнего плавания, взял под козырек и перевел рычаг на «самый полный».
Вера сказала с улыбкой:
— Необыкновенно славные ребята, и как ты хорошо сделал, Антон, что доверил им катамаран! Теперь они на седьмом небе.
— Вспомнил свои студенческие годы, когда кажется, что ты мудростью стал выше профессоров и способен на все великие подвиги.
Возвращались подводные охотники. Первым показался из воды Хикару, за его спинной плавник держалась Наташа. Она откинула маску за спину и крикнула:
— Есть! Во какой! Тосио подстрелил. Я промазала, а Костя с Хикару были загонщиками.
Вынырнули Костя и Тосио. Поднялись по трапу, неся в сетке десятикилограммового тунца и множество крупных креветок.
Наташа побежала под душ и долго не возвращалась. За это время Тосио выпотрошил тунца и принялся священнодействовать у газовой плиты, стоявшей на причале. Костя с самым серьезным видом ассистировал ему. Он признавал, что в кулинарном искусстве уступает своему другу, и безропотно подчинялся каждому его жесту. К тому же Костя любил хорошо и обильно поесть. Часть тунца повар приказал отнести в холодильник — тунцовое филе будет подано на закуску в сыром виде, остальная часть подверглась сложной обработке и, снабженная специями, в большой жаровне тушилась на медленном огне. Тосио принялся за креветок. Костя отделял шейки, очищал их, повар готовил тесто, в которое их закатают и изжарят в пальмовом масле. Но были еще голотурии; кроме пойманной утром, сейчас прихватили со дна еще две штуки. Тосио намерен был приготовить их по-китайски — с овощами, креветками, курицей, консервированной ветчиной — и подать под острым соевым соусом.