Свыше тридцати трёх тысяч километров прошёл он по самым диким и неизведанным местам Центральной Азии, убирая с её карты белые пятна. Он первый научно описал её пустыни и горы, людей, растительный и животный мир, собрал и доставил в Россию удивительные коллекции…
Внезапная смерть от брюшного тифа оборвала последний — пятый маршрут великого путешественника. Он умер недалеко от озера Иссык-Куль в городе Караколе. Теперь этот город называется Пржевальск. А исследования Пржевальского продолжали его ученики — Всеволод Роборовский и Пётр Козлов… И лошадь Пржевальского, которая выставлена в Зоологическом музее, — это охотничий трофей Козлова из пустыни Гоби, из тех мест, где он открыл занесённый песками знаменитый мёртвый город Хара-Хото и нашёл две тысячи таинственных древних рукописей… Но об этом городе и найденных Козловым рукописях Ленкин дедушка обещал рассказать в другой раз…
42. Пустыня — не всегда пустыня… В начале весны, пока землю ещё пропитывает снеговая вода (если это пустыня умеренного пояса) или смачивают дожди (если дело ближе к экватору), песчаные равнины ненадолго покрываются роскошной травой и разнообразными яркими цветами. Но всё это, как обман. Запас воды в два счёта кончается, и солнце начисто выжигает всю прелесть. Потому эти растения и получили своё название — эфемеры, то есть «однодневки», как однодневные мотыльки…
Пустыни есть на всех континентах, за исключением Антарктиды. Самые большие пустыни в Центральной Азии и по обе стороны от экватора в Африке. А самая большая из всех — североафриканская Сахара… И всё-таки, даже в Сахаре, иногда попадаются колодцы или затерянные среди раскалённых песков пересохшие речные русла — вади. Вблизи колодцев растут деревья. Эти рощицы называются оазисами. Только в оазисах путешественник по пустыне может найти немного воды и тени…
Днём в пустыне нестерпимо жарко. Песок и камни раскаляются так, что на них можно жарить яичницу. Но наступает ночь, и в пустыне становится холодно. Потому что, как только заходит солнце, сухой песок остывает так же быстро, как железная крыша…
Такие условия жизни выдерживают только те растения, которые приспособились пускать очень длинные корни и почти не испарять влагу. Например, саксаул — дерево, которое растёт в пустынях Средней Азии. Его листья стали похожими на чешуйки… А в южно-африканской пустыне Калахари растут дикие арбузы, которыми можно утолять жажду. Только они и спасают там зверей от гибели. Главные животные пустынь — ящерицы, черепахи, змеи; паукообразные — фаланги и скорпионы; грызуны — тушканчики. В пустынях Средней Азии водятся дикие верблюды, лошади Пржевальского, сайгаки, джейраны. А в африканских пустынях — страусы, львы, антилопы… Но, конечно, не в глубине пустынь, а по их окраинам — на границах степей и саванн…
43. Все знают, что в Азии нет львов. А они, оказывается, есть! Раньше их было много. Но их почти полностью истребили. Последние азиатские львы сохранились только в одном заповеднике — в Индии. Их там всего 250 штук.
44. Тигров больше всего в Индии, Индонезии, Непале, Китае. Но они водятся и у нас на Дальнем Востоке — в Приморье и Приамурье, а иногда встречаются даже в Закавказье, в Таджикистане и Казахстане. Про тигров иногда говорят, что это живая молния в полосатой шкуре. Чаще всего эта молния живёт и действует в бамбуковых и камышовых зарослях. Там ей очень удобно подстерегать добычу — жёлто-чёрные поперечные полосы тигриной шкуры совершенно сливаются с тенями от стеблей и солнечными просветами между ними…
45. Гепарды — очень красивые длинноногие хищники, похожие на помесь леопарда с большой собакой. Когти у них не втягиваются. Они живут в степях Африки и юго-западной Азии, но попадаются и у нас в Туркмении. Несмотря на своё сходство с леопардом, гепард легко приручается даже взрослый. Гепард — французское слово. В переводе оно означает — охотничий леопард. Это самый быстроногий зверь на земле — «выжимает» 110 километров в час. Индийские раджи охотились с ними на антилоп.
46. Рана, нанесённая когтями хищного зверя, очень опасна. От таких ран часто бывает заражение крови. Это потому, что когти хищников всегда покрыты плёнкой сгнившего мяса от растерзанных жертв.
47. На Канарских островах живут маленькие жёлтые птички. Их так и называют — канарейками. Канарейки замечательно поют и щебечут. Но только не самочки, а самцы. Так они на свободе развлекают своих подружек, высиживающих яички. Они такие музыкальные, что в неволе могут перенять мотив, если им насвистеть его или сыграть на скрипке. Но всё это так — интересное развлечение. А главное вот что — ручные канарейки спасли очень много человеческих жизней! В глубоких шахтах появляется иногда ядовитый газ, который не имеет ни вкуса, ни запаха. Этот коварный газ никак не могли обнаружить заранее. И шахтёры, добывавшие каменный уголь, травились насмерть. Тогда-то и придумали брать в шахту клеточку с канарейкой. Чуть появлялся газ, канарейке делалось плохо, и она падала в обморок. Обморок канарейки был для шахтёров сигналом, что надо немедленно покидать шахту.
48. Когда орёл не может своими когтями и клювом разломать щит черепахи, он поднимает её в небо и оттуда бросает вниз на камни. Панцирь разбивается, как горшок, и орёл подбирает черепки с мясом… Морские чайки совершенно так же разделываются с устрицами. А морские выдры ломают панцири крабов и раковины моллюсков о камень, который кладут себе на грудь.
49. Лемуров называют полуобезьянами. Они живут в тропических лесах Индии, Индонезии и острова Мадагаскара. Самые удивительные лемуры — лори. Огромные круглые глаза придают лори вид какого-то загадочного существа с другой планеты. Местные жители думают, что в лори вселяются духи умерших предков. И очень боятся их. А они безобидны.
50. — Я думаю, — сказала Ленка, — что если бы человек не произошёл от обезьяны, он бы мог произойти от медведя!
На эту мысль её натолкнули рассказы о том, как здорово бурые медведи воспитывают своих детёнышей, ловят рыбу, добывают дикий мёд, спасаются от охотников. А высказалась она в цирке, когда дрессированный медведь ездил на мотоцикле… Но Александр Петрович только посмеялся над её идеей.
— Нет, — сказал он, — никогда! Во-первых, медведи слишком много спят, а, во-вторых, у них нет общественного чувства. Человек смог стать человеком, только общаясь с другими людьми и занимаясь общим трудом.
51. Скунс — такой милый полосатый зверёк, на первый взгляд совсем беззащитный. Живёт в Северной Америке. Когда ему угрожает опасность, он поворачивается к своему врагу задом, будто собирается убежать. Но не убегает, а поднимает пушистый хвост и, как из водяного пистолета, пускает в нос противнику струю такой вонючей жидкости, что у того дух захватывает. Животное, на которого попала эта струя, долго потом воняет так, что никто с ним не хочет водиться. Скунс имеет и другое название — американская вонючка.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
Огромный огненный язык высовывался всё дальше и дальше вправо, готовясь повернуть в саванну. Вертолёт нёсся наперерез ему, постепенно снижаясь. Под нами мелькала чёрная от золы дымящаяся равнина, на которой то здесь, то там дотлевали пучки травы. Горячий ветер дул снизу, вздымая пепел и пыль. Сквозь дымовую завесу, застилавшую небо, солнце казалось совсем коричневым.
Вертолёт шёл на максимальной скорости. Во что бы то ни стало, мы должны были попытаться перехватить бушевавшее пламя: остановить его или повернуть к озеру. Если мы немедленно не сделаем этого, — пожар прорвётся в саванну, а там наш сафари и несметные стада беззащитных животных. Я понимал, что надежды почти не было: две химические авиабомбы — вот всё, чем мы располагаем. По радио я описал Кагену обстановку.
Едкий дым забивал пилотскую кабину и салон вертолёта. До убегавшего от нас края огненной стены оставалось не более трёхсот метров.
— Приготовить огнетушители! — резко приказал мне пилот.
— Гмм?..
— На тот случай, если загорится машина, — пояснил он. — Следи!
В салоне было четыре огнетушителя. Я снял их со стен, собрал на середину салона и взял в руки первый.
Пилот между тем приступил к выполнению своего плана. Хотя в баках вертолёта было полно бензина, и любая искра могла вызвать взрыв, пилот шёл на риск. Малодушие было не в характере этого человека.
Снизившись впереди огненного фронта, он развернул вертолёт и пошёл назад прямо навстречу пламени. У нас было только две бомбы, и сбросить их мы могли только один раз. Момент и место для этого нужно было определить совершенно точно, учитывая направление ветра, огня, угол атаки и скорость вертолёта. Исправить ошибку, даже если останемся живы, после того, как бомбы будут сброшены, мы не сможем.
Рёв моторов сливался с оглушительным воем пламени… Фонарь кабины пришлось распахнуть — его закоптило дымом. В кабину врывался раскалённый ветер, дым и малиновые искры. Прикрыв лицо левой рукой, на которой уже дымилась перчатка, пилот вновь и вновь выходил навстречу огню, держа палец правой руки на кнопке для сброса бомб. Но каждый раз ему, очевидно, казалось, что расчёт недостаточно точен, и бомбы оставались с нами. В самый последний момент, когда пламя уже готово было сомкнуться вокруг машины, отчаянный бросок в сторону спасал нас от гибели, но… только для нового захода и очередной безрезультатной атаки…
Не знаю уж, сколько таких заходов мы сделали. Может быть, три, а может быть, пять или шесть, Лица и руки у нас были обожжены. Дым разъедал глаза. Густая копоть на наших лицах смешивалась со слезами и потом. Всю воду, какая у нас была, я вылил на пол, чтобы он не так раскалялся. Три огнетушителя из четырех, были уже разряжены. Большие кучи почерневшей от копоти пены указывали те места, куда я направлял забивающую пламя струю. В иллюминаторах трескались стёкла…