К этим зарядам следовало относиться с большим вниманием — ведь доза снотворного, предназначенная для того, чтобы усыпить взрослого слона, наверняка была бы смертельной для его слонёнка. Или ещё хуже — допустим, что впопыхах вы пальнули кабаньим зарядом по носорогу… Он же и не подумает заснуть! И если заметит вас — не спасётесь!..
— Расчёт снотворного, — объяснял Рам Чаран, — производится на один килограмм веса животного. Если вес животного не превышает двадцати кило, оно должно уснуть от единичной дозы. Эти заряды выкрашены в белый цвет. Для животных, весящих от двадцати до пятидесяти килограммов, заряды жёлтого цвета. От пятидесяти до ста — голубые. Полтонны — зеленые. Тонна — чёрные. И, наконец, для самых крупных животных, например, для слонов, вес которых достигает нескольких тонн, предназначаются заряды красного цвета.
— Тут самое важное, — спокойно заметил Сеггридж, — это взвесить животное, прежде чем в него стрелять… Продолжайте, пожалуйста, Рам Чаран.
По палатке прокатился взрыв смеха. Но Рам Чаран не обиделся.
— Настоящий охотник, — сказал он, — должен уметь с одного взгляда определять вес животного. Например…
Настойчивый жалобный визг, внезапно раздавшийся из тёмного угла, в котором стояла клетка с мартышкой и её детёнышем, не дал Рам Чарану закончить. Мартышка протягивала руки сквозь прутья клетки, стараясь дотянуться до стола, на котором Сеггридж выставил вазочку, полную шоколадных конфет.
— Нет, это просто удивительно, как быстро у неё выработался условный рефлекс на шоколадные конфеты, — со смехом сказал Александр Петрович. — По-моему, она очеловечивается прямо на глазах!..
— Кишь!.. — прикрикнул на неё Сеггридж. — Убери руки!
Мартышка сердито закричала и ещё сильнее подалась вперёд. Прижатый к прутьям детёныш принялся верещать. Но любящая мамаша не замечала ничего, кроме конфет. Она не могла дотянуться к ним, сердилась и громко кричала.
— Тише! — взмолился Каген. — Дайте ей конфету, пусть заткнётся… Я не слышу, что говорит капитан Лендед.
Сеггридж выдал мартышке горсть конфет, и в палатке наступила тишина. Только тогда мы услышали голос капитана Лендеда. Оказывается, капитан думал, что это кричит Каген, и не понимал, что случилось. Пришлось ему объяснить. Затем мы спросили его, не собирается ли он присоединиться к нам? Он сказал, что пока не может: «ЛУЧ» пополняет запасы электроэнергии для восстановления радиосвязи с нашей родной планетой, на корабле оборудуются холодильники для погружения в анабиоз животных. Производится ремонт и замена приборов… Ответив на все наши вопросы, капитан сказал, что его очень беспокоят сильные ливни, которые вот уже несколько дней идут в горах, примыкающих к району нашей экспедиции. Там начинается дождливый сезон…
— Мне хотелось бы поговорить с начальником отряда, — объявил капитан. — Пригласите его.
Академиков попросил меня сбегать.
Дождь кончился. Песчаная почва быстро всасывала остатки луж. На очистившемся от облаков тёмном небе сверкали звёзды. Над влажной травой проносились голубоватые огоньки светящихся насекомых. Со всех сторон раздавалось оглушительное стрекотанье цикад и многоголосое пение лягушек.
Элиас Кимараре стоял около своей палатки, окружённый толпой охотников и ловцов зверей. Отсветы большого костра плясали на их смуглых лицах и ярких одеждах. Общее внимание привлекал какой-то неизвестный мне человек, очевидно совсем недавно явившийся в лагерь. Вся одежда пришельца состояла из леопардовой шкуры и множества украшений… Человек что-то рассказывал. Он вскидывал руки, подпрыгивал, делал страшное лицо и воинственно взмахивал копьем. Видно было, что он чем-то взволнован… Но из всех земных языков я знал пока только русский, а они говорили по-своему. И никто не мог мне перевести. Даже начальник отряда, который, кроме нескольких африканских языков, знал английский, французский и португальский. Но говорить по-русски ещё не мог.
Я протиснулся к нему и со словами «Капитан Лендед» указал пальцем сперва в сторону нашей палатки, а потом вверх.
Кимараре кивнул, прервал разговор с ночным гостем и, похлопав его по плечу, что должно было означать: «Успокойся, приятель, я скоро вернусь», зашагал рядом со мной.
Я спросил его, кто этот человек. Он что-то ответил, а я задал новый вопрос. Так, оживленно беседуя и совершено не понимая друг друга, мы пришли в палатку.
Разговор капитана с начальником отряда продолжался минут десять. Они вели его по-английски с помощью главной информационной машины «ЛУЧА». Академиков переводил нам на русский.
Оказалось, что Кимараре не менее капитана обеспокоен ливневыми дождями в горах. Правда, он считает, что непосредственной опасности для лагеря пока нет. Угроза наводнения может возникнуть позже — когда дожди усилятся. А до тех пор его люди будут продолжать охоту.
Капитан согласился с ним. Прощаясь, он просил Кимараре обратить особенное внимание на поиск ещё неведомых науке животных — по его сведениям в Африке всего можно ждать, а наш отряд находится в одном из наименее исследованных мест древнего континента…
Кимараре секунду поколебался, а затем сказал:
— Сегодня ночью в лагерь пришёл один человек из джунглей. Он рассказывает удивительные вещи, как раз о том, что вас интересует. Но, по правде говоря, я уверен — он что-то напутал…
— Проверьте обязательно! — немедленно потребовал капитан. — Это очень важно, очень необходимо для науки!
— Хорошо, — сказал Кимараре. — У меня есть одно подозрение, но я, конечно, проверю — пошлю несколько человек…
Попросив наших учёных заглянуть попозже к нему в палатку, Кимараре, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, ушёл.
— Ты видел этого человека? — спросил меня Академиков.
Я, как мог, описал ночного пришельца.
— Великолепно! — в полном восторге воскликнул Сеггридж. — Если бы ты вдобавок понял хоть одно слово из того, что он говорил, было бы совсем хорошо!
— Не насмехайтесь над мальчиком, Сеггридж, — заступился за меня Рам Чаран. — Даже мы с вами не знаем всех африканских языков. Если лесной охотник действительно выследил новое неизвестное животное — это потрясающее открытие!.. Может быть, это какой-нибудь сухопутный родственник целаканта, как вы думаете? Какой-нибудь уинтотерий или моропус…
Глаза Рам Чарана разгорались всё сильнее. Его прямо лихорадило от научного любопытства, и он сыпал самыми диковинными названиями различных вымерших животных. Сеггридж и Академиков не отставали от него.
Неизвестно, сколько бы это длилось, но тут у нашей мартышки кончились конфеты, и она снова напомнила о себе. Перекричать её не было никакой возможности. Сеггридж схватил клетку и водрузил её на пустое место посреди стола. Теперь и мартышка, и её детёныш могли хватать обеими руками всё, что им вздумается.
— Итак, — объявил учёный, — дальнейшие догадки отложим до встречи с Элиасом Кимараре… А сейчас прошу всех к столу на торжественный ужин в честь нашей мартышки и её детёныша. Внимание! Как мы их назовём?
Ну, это был пир!.. Магнитофон надрывался джазом. Звенели бокалы с кофе-гляссе. Гремели тосты… В конце концов, мартышка была названа Леди, а её детёныш получил имя Димка…
Научная тетрадь 2
6. Каждый орган, которым обладает живое существо, — удивительное изобретение природы. Ленкин дед говорит: «По сравнению с тем, чего напридумывала природа, самые великие человеческие открытия и самые замечательные приборы — это ещё первый поиск…» Например, изобрели эхолот. И тут же выяснилось, что он только громадная грубая модель того органа, которым пользуется любая летучая мышь при своих полётах. Придумали радар. И вдруг оказалось, что маленькая африканская рыбка мормирус, плавая в мутной воде, всё время посылает радиоволны, которые отражаются от окружающих предметов и сообщают мормирусу обстановку. Настоящий радиолокатор, только живой!.. Изобрели прибор, делающий видимыми тепловые лучи. А некоторые глубоководные кальмары, как выяснилось, обладают органами, воспринимающими эти лучи ещё лучше, и видят в темноте, как днём!..
Изучение различных органов животных и создание приборов, действующих по их образцу, называется бионикой. Александр Петрович говорит, что это самая передовая из всех наук.
7. Когда киту приходится плохо, например, когда он тяжело ранен и начинает тонуть, он зовёт на помощь. Человеческое ухо не слышит этого зова. А киты слышат и плывут на выручку. Этим пользуются охотники-китобои. Они записали на магнитофонную ленту «беззвучный» крик раненого кита и передают через динамик, вмонтированный в дно корабля-китобойца. Как только киты услышат этот ложный призыв о помощи, они немедленно мчатся туда. И тут их бьют… Такой способ охоты на китов придумали бионики. Но мне лично он что-то не очень нравится.
8. Александр Петрович целый час объяснял нам, что такое инстинкт. Ну, как я понял, это сложное, но совершенно необдуманное поведение какого-нибудь животного, полезное для него самого или для его потомков. Чтобы нам было понятнее, Александр Петрович приводил примеры. Вот некоторые из них. Один из самых древних инстинктов, присущий очень многим животным, — это забота о своих детёнышах, которые нуждаются в тепле, корме и защите. Стадный инстинкт заставляет птиц собираться в стаи, рыб в косяки, а зверей в стада. Подчиняясь своему строительному инстинкту, речные бобры валят деревья и строят плотины, птицы вьют гнёзда, пчёлы и осы делают восковые соты… Инстинкт к сохранению пищи заставляет собаку прятать кость, которую она не съела, а пчёл делать запасы мёда… Бе́лки в лесах заготавливают на зиму грибы и орехи, а полевые суслики запасаются зерном.
Когда человек не может толково объяснить своё поведение, он говорит, что действовал бессознательно, инстинктивно. Некоторые люди в таких случаях объясняют всё дело предчувствием или чутьём… Учёные, однако, выяснили, что ничего таинственного и загадочного в самих инстинктах нет. Инстинкты развивались из условных рефлексов в течение миллионов лет. Это те условные рефлексы, которые постепенно сделались безусловными и переходят по наследству от одного поколения к другому.