9. Из всех животных Южной Америки самые интересные, наверное, броненосец и муравьед. Хотя оба они питаются муравьями и термитами, ничего похожего между ними нет. Броненосец — последнее на земле млекопитающее, скелет которого образует подвижной панцирь, покрывающий всё его тело, за исключением живота! Когда броненосцу угрожает опасность, он скручивается в шар, как ёж. Тогда его можно катать, перебрасывать, стучать по нему — он всё равно не раскроется, пока не пройдёт опасность. У него могучие когти, которыми он в несколько минут может вырыть себе такую нору, что уже не достанешь… А муравьед — родственник африканского трубкозуба. Только морда у него ещё длиннее и тоньше и больше похожа на хвост. Зато косматый хвост вполне напоминает морду. Вот и разберись тут. У муравьедов длинная красивая шерсть — черная с белым.
10. Тот питон, с которым боролся охотник в одной картине про африканских зверей, просто дождевой червяк по сравнению с анакондой. Ну, сколько в нём было? Метра три-четыре, самое большее. А вот анаконды, тоже принадлежащие к семейству удавов, но обитающие по берегам рек и в болотах Бразилии, имеют в длину по 10-12 метров! Некоторые охотники утверждают, что видели анаконд в 18 метров длины. Но этому уже мало кто верит.
11. Недалеко от берегов Южно-Американского государства Перу, в Тихом океане, есть несколько маленьких островов, на которых добывается птичий помёт — гуано. Тысячи лет здесь гнездуют миллионы бакланов, пеликанов и глупышей. Гуано накопилось на этих островах слоем почти в 60 метров толщины и слежалось так, что иногда его приходится рвать динамитом. Гуано — великолепное естественное удобрение для полей. Его добывали ещё инки — древние жители Перу, каравшие смертью всякого, кто посмел бы потревожить птиц на их островах.
12. Когда в Центральной Америке образовывались пустыни, там, может быть, произошёл такой разговор:
— Ну, кто намерен остаться? — задыхаясь от зноя, спросила земля у погибающих от жары и жажды растений.
— А что нас ждёт? — пролепетали растения, с которых горячий ветер обрывал последние почерневшие листья.
— Пустыня… Раскалённые камни, песок и много, ужасно много, солнца… Редко-редко дожди.
— Попробую приспособиться! — решил кактус, который в то время был ещё похожим на другие деревья.
И он попробовал. Вместо листьев у него начали расти колючки, через которые почти не испаряется влага. Ствол изменился так, чтобы накоплять побольше воды. У одних кактусов он принял форму шара, у других сделался похожим на целый букет телеграфных столбов, у третьих сплющился и превратился в огромные сочные лепёшки. Колючие стебли покрылись толстой зелёной кожей, в которую перешёл хлорофилл из листьев. Так кактус сохранил способность к фотосинтезу…
Кактусы — самые выносливые, неприхотливые и причудливые растения на свете. Любая засуха им нипочём. Даже совершенно высушенный отросток кактуса, если его через много месяцев снова посадить в землю, начинает опять расти. Но растёт кактус очень медленно.
Царством кактусов считается мексиканская пустыня Жорнадодель Муэрто. Там их целые леса. И даже есть кактусовые плантации, потому что плоды некоторых кактусов очень вкусные…
13. Представьте себе огромную морковку или редиску, высотой с трёхэтажный дом. Так выглядит бутылочное дерево, которое растёт в льяносах. Это название к нему очень подходит не только за его странную форму, но и потому ещё, что в своём стволе оно, как в бутылке, хранит громадные запасы воды на случай засухи.
14. АЛЕКСАНДР ГУМБОЛЬДТ
(1769—1859)
Немецкий естествоиспытатель Александр Гумбольдт знал столько различных наук, что даже Ленкин дедушка ему завидует. Смолоду он объездил многие страны Европы, поднимался на вершины Альп, спускался в глубочайшие шахты. В одной шахте он так отравился газом, что когда его вытащили наружу, думали — мёртвый. Едва-едва откачали…
В 1799 году со своим приятелем — французским ботаником Эме Бонпланом, Гумбольдт отправился в Южную Америку. Он хотел выяснить, как различные географические условия связаны между собой и как они влияют друг на друга… Одной Европы ему было мало.
В то время Южная Америка была, наверное, самой загадочной страной на свете. Путешественники, которые отваживались углубиться в её заболоченные тропические леса — сельвы, чаще всего исчезали бесследно. Может быть, они тонули в болотах. Или погибали от неизвестных болезней. Ходили слухи, что их убивают отравленными стрелами неуловимые охотники за черепами. И уже не было никакого сомнения, что громадные крокодилы — кайманы, ядовитые змеи и пятнистые, похожие на леопардов, ягуары — хозяева этих диких лесов, тоже не дремлют.
Гумбольдт не был любителем приключений. Он не искал опасностей. Но и остановить его они не могли. Просто он был настоящим учёным!
Вдвоём с Бонпланом он пошёл в сельвы — туда, где в непроходимой чаще росли удивительные каучуковые деревья, из густого сока которых индейцы делали резиновые мячи, галоши и непромокаемые накидки от дождя… Но в Европе этому ещё не придавали значения.
В утлых, выдолбленных из больших древесных стволов индейских лодках — каноэ, учёные проплыли многие сотни километров по многоводным, неисследованным рекам — Ориноко и Амазонке. Когда каноэ переворачивалось, путешественникам грозила немедленная страшная смерть. Нет, не от кайманов, а от небольшой курносой рыбки пирайи. Эти зубастые рыбки несметными стаями набрасывались на всякое, попавшее в воду животное и мгновенно объедали с него, ещё живого, всё мясо. Одна, две минуты — и даже от ягуара оставался скромный скелет!..
Совершив длинное путешествие по льяносам — так в Южной Америке называются огромные травянистые равнины, на которых лишь кое-где растут деревья, кактусы и кустарник, — учёные отправились к снеговым вершинам Анд. Белые ламы, похожие на маленьких безгорбых верблюдов, покрытые длинной волнистой шерстью, несли их поклажу… Поднимаясь по крутым горным склонам, путешественники следили за тем, как постепенно тропическая растительность уступает место растениям, свойственным умеренному климату, а те, в свою очередь, сменяются полярными мхами и лишайниками. Это было очень важное наблюдение, устанавливающее, что климатические зоны изменяются не только по широтам — от экватора к полюсу, но и снизу вверх — от подножий гор к их вершинам.
В Андах Гумбольдт и Бонплан исследовали кратеры действующих и потухших вулканов…
Из своего путешествия в Южную и Центральную Америку, которое продолжалось целых пять лет, Гумбольдт привёз огромные коллекции. Одних только растений он насобирал шесть тысяч штук. И почти половина из них была ещё совершенно неизвестна учёным!
В старости, когда ему было уже 60 лет, Гумбольдт совершил большое путешествие в Россию — на Урал, Алтай и к Каспийскому морю. Но самый главный его научный труд, это всё-таки описание путешествия в Америку: 30 томов и полторы тысячи собственноручных рисунков!
15. Ходили в цирк. Удивлялись, как это дрессировщик научил морских львов так здорово жонглировать мячами… «А их и учить не надо!» — сказал Александр Петрович. Оказывается, у морских львов есть такая игра. Выбравшись из воды на скалы, они перекидываются небольшими камнями и ловят их на нос. Один учёный, который наблюдал морских львов на Галапагосских островах, рассказывает, как бросал им камни и щепки. А они ловили, подкидывали и опять ловили. Это у них инстинкт. Потому что они совершенно так же играют с рыбой, прежде чем её съесть.
А ещё на Галапагосских островах он видел огромных ящериц-игуан. Посмотришь — жуть! Настоящие чудовища. А на самом деле никого не трогают… И гигантские черепахи там тоже ещё сохранились, хотя и немного. А раньше их была масса. Из-за них острова и получили своё название — по-испански «галапаго» и есть черепаха. Но китобои и пираты, которые посещали эти Тихоокеанские острова, выбили гигантских черепах на мясо.
16. Самая маленькая на свете птичка — колибри. Величиной со шмеля. Гнёздышко колибри, как половинка грецкого ореха, а яички — с горошинку. Колибри живут в Южной Америке. Расцветка их перьев яркая, как у бабочек. А клювики длинные, тонкие, и колибри могут пить ими росу из цветов. Иногда, прежде чем сесть, птичка повисает над цветком в воздухе — трепещет крылышками, как шмель… Колибри мы в зоопарке не видели. А вот туканы — их земляки — там есть. Очень странная птица. Толщина и длина клюва, как половина всего остального тела. Будто вороне вместо клюва приставили садовые ножницы.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
Академиков, Сеггридж и Рам Чаран ушли к начальнику отряда.
Леди и Димка спали…
Нкале, Каген и я сидели в палатке, сгорали от нетерпения и старались представить себе, какое неизвестное науке животное мог выследить в джунглях лесной охотник.
Самые фантастические существа рисовались нашему разгорячённому воображению…
Но вот около половины одиннадцатого снаружи послышались возбуждённые голоса учёных…
Представьте же себе наше разочарование, когда Академиков вместо ответа только пожал плечами, Сеггридж загадочно улыбнулся, а Рам Чаран сказал:
— Сейчас будем спать… Утро вечера мудренее!
— Вот как?! — обиженно проворчала Нкале, по так тихо, что никто, кроме Кагена и меня, её не расслышал.
«Спать» к нам не относилось. Обычно, когда наступала ночь, мы садились за книги. Но на этот раз нам было не до чтения. Обида и неудовлетворённое любопытство выгнали нас из палатки.
— Пойдём к часовым у костра, — предложил я. — Может быть, они скажут?
— Да, если мы спросим на их языке, — усмехнулся Каген.
Нкале схватила нас за руки.
— Мальчики, — зашептала опа. — Летим на поиск! До рассвета ещё пять часов. Нас никто не увидит — мы успеем вернуться…
— Вот, — тихо воскликнул Каген, — то, о чём я думал. Ты — молодец, Нкале!..