Матвей не спрашивал Калину, были ли они близки с Владом. Зачем ему задавать вопросы, ответы на которые он не хочет знать? Но если они были близки раньше, то Калине придется придумывать причины, почему они не могут быть вместе сейчас. Влад может быть настойчив. Тем более он думает, что имеет против нее улики, и может ее шантажировать. Объективно Калине проще согласиться, чем искать аргументы для отказа. Это неприемлемо для Матвея. Но насколько это неприемлемо для нее? Матвей понял, что не так хорошо он знает Калину. Похоже, что он знал ее меньше, чем большинство своих покупателей. С покупателями Матвей включал профессиональный интерес и копал, пока не понимал, как устроена жизнь покупателя, о чем он мечтает, чего хочет, чего ему не достает, что изменит жизнь покупателя к лучшему. Калину в этом смысле Матвей почти не знал. Матвей понял, что в общении с Калиной он находится в выключенном состоянии, как если бы на его теле был выключатель «Продавец – Человек». Матвей знает, как звучит щелчок, когда он включается в состояние продавца, и он точно не включался в это состояние, общаясь с Калиной. Сейчас он думает, что это было бы кощунством, недоверием, манией. При этом Матвей отчетливо понимал, что не знает Калину достаточно хорошо, чтобы предсказать, откажет ли она Владу или согласится. Согласиться проще со всех сторон. Не нужны уловки. Легче вывести Матвея из подозрений. Легче сделать вид, что ничего не знаешь о шантаже.
Больше всего Матвея огорчало то, что он, как теперь становится понятным, не знает Калину. Если он не может предсказать ее поведение в момент выбора в отношениях с Владом, то он может не знать чего-то еще. Матвей знал, что его отношение к Калине не подвергается сомнению. Матвея беспокоило, что Калина сейчас может стоять перед выбором, и он не знал, что она предпочтет. Он мог понять любой ее выбор. Он не мог и не собирался ее осуждать, что бы она ни выбрала. Но, черт возьми, он не может догадаться, что она выберет! Он не знает Калину! Должен ли он знать свою будущую жену, чтобы, не присутствуя рядом, знать, что она сделает?
Завтра, нет, сегодня восьмое марта. Он совсем забыл про праздник. Не связаны ли отъезд Калины и праздник? Не могли же они улететь на праздники с Владом куда-нибудь за границу? Могли. Могла ли Калина предупредить Матвея? Скорее всего, могла, и скоро это станет известно.
Как мы узнаем человека? Сначала мы узнаем его таким, каким он нам презентует себя. Мы слушаем его истории и делаем вывод о том, какой это человек. Потом мы начинаем наблюдать человека в быту. Одни истории подтверждаются. Другие – нет. На словах он был более аккуратным и бережливым, а на деле эти добродетели не подтвердились. Мы всегда больше верим делам. И это правильно. Сильно человек проявляется в момент выбора. Не тогда, когда выбирает между хорошо прожаренным стейком и подзатыльником. Многие выберут стейк, и это ничего толком не скажет про человека. Ну, разумен, может быть разумный вегетарианец. Ну так их много. Информацию даст выбор, когда придется выбирать между хорошим и хорошим. Полезным и полезным. Опасным и опасным. Чем выше стресс, в котором находится человек, который делает выбор, тем точнее получаемая наблюдателем информация.
Пока мы не видели человека в состоянии сильного стресса, немыслимого выбора между двумя невозможностями, в состоянии отчаяния, мы и не знаем толком человека. Да и сам человек, пока не прошел испытание предельным выбором, не может с уверенностью сказать: «Я себя знаю». Ужас ситуации в том, что любое испытание говорит про человека, каким он был в момент испытания. И не может быть надежной опорой для дальнейших решений. Испытание могло сломать человека, и в следующий раз он поступит иначе. Испытание могло изменить человека в лучшую сторону, и в следующий раз он поступит иначе. В испытаниях человек проявляет себя таким, какой он есть. Это существенное, но не окончательное знание о человеке. Окончательного знания, по-видимому, нет.
Калина не звонила четыре долгих дня. Четыре дня Матвей был в полном неведении относительно любимой и был готов поехать к родителям Калины или обратиться в полицию. Единственное, что его сдерживало, – слова Ани. Она говорила, что знает, где Калина. Не может сказать, потому что об этом просит сама Калина. Что в ближайшее время Калина позвонит или объявится лично. Матвей перестал набирать номер Калины. После пятидесяти трех неудачных попыток дозвониться. Перестать-то он перестал, но поминутно смотрел на экран. Убеждался, что включен звук. Купил электронные часы, настроил их так, чтобы вызов шел и на часы тоже, чтобы не пропустить важного звонка. Но звонка не было. Не было того звонка, которого ждал Матвей. Других звонков было, как всегда, в избытке. И каждый звонок заставлял Матвея вздрагивать. Матвей успел передумать все возможные и некоторые невозможные сценарии, объясняющие отсутствие Калины. Понимая, что эти мысли вредят работе, он запретил себе думать на эту тему. Оказалось, что не думать на определенную тему возможно. К началу пятых суток отсутствия Калины Матвей научился этому. Достаточно было поймать первую мысль, связанную с отсутствием Калины, и остановить «кино в голове». Например, Матвей ехал по городу, проезжал магазин свадебных платьев, и тут в его голове возникал вопрос: «Что, если она вернется замужем за Владом?» Если не перехватить эту мысль в самом начале, при постановке первоначального вопроса, то стопроцентно начнется кино. Надо признать, увлекательное и напряженное. Взгляда потом не отвести, и будет интересно, чем все кончится. Что, если Калина вернется замужем за Владом? Она позвонит и скажет: «Между нами все кончено. Не спрашивай. Я хочу, чтобы хотя бы ты был счастлив! Живи. Ты еще молодой. Ты найдешь свою любовь. Вокруг тебя много молодых и красивых девушек. Вот хоть взять Марусю». Потрясающая мелодрама, и да, про Марусю Калина навряд ли скажет, но как прикажешь мозгу, если он уже начал раскручивать свое кино?
Так вот, Матвей научился ради дела останавливать мысли, которые его отвлекают. Приходит мысль: «Что, если Калина вернется уже замужней?» Самое главное – понять, что вот она, первая мысль на запрещенную в рабочее время тему. Дальше не шагу! Чтобы остановить мысль, Матвей начинал повторять вопрос, который появился в его сознании, на все лады. «Калина выйдет замуж на Влада?» «Замуж выйдет Калина?» «Калина выйдет замуж?»
Тут не было задачи сделать тему смешной, она не могла быть смешной. Эти мысли лишили Матвея сна и покоя. Алексей Алексеевич на второй день заметил и уже подключил свои контакты к поиску пропавших Калины и Влада. На сегодняшний день точно было известно, что за границу они не выезжали. Не совсем так. Они не пользовались загранпаспортами, паспортного контроля не проходили. Но стран, куда можно вылететь по общегражданскому паспорту, тоже немало. Сегодня будет информация по авиаперелетам. Это стоило Матвею некоторой суммы, но он не колебался, принимая решение искать.
Как только возникала мысль, способная отвлечь от работы, Матвей начинал крутить в голове слова, как если бы это были кубики, или шарики, или фигурки. Просто геометрические фигурки. И он менял их местами, не оценивая, как вышло: смешно, угрожающе, неубедительно и так далее. Больше всего это было похоже на кубик Рубика. Вот пришла мысль – кубик Рубика в собранном состоянии. Матвей брал этот кубик Рубика и начинал вращать стороны, разбивая плоскости одного цвета. Через некоторое время этот кубик Рубика становился хаотичным, и Матвей утрачивал к нему интерес. Так, благодаря исчезновению Калины, Матвей овладел ценнейшим навыком не думать на тему, на которую сейчас не надо думать.
А телефон звонил. На экране отображался не известный Матвею номер.
– Углов, слушаю.
– Матвей Романович, ваши сотрудники в «ДАО Шалман» любезно дали мне ваш телефон. Мы можем встретиться?
– Да, конечно.
– Вы не могли бы приехать в ресторан?
Матвей посмотрел на часы. Время приближалось к обеденному перерыву.
– Да, буду через десять минут.
Матвей вошел в ресторан. Было людно, шел бизнес-ланч. Столики на компании из шести человек были все заняты. Хороший знак, значит, приходят большими компаниями. В дальнем конце зала встал крупный мужчина и помахал Матвею. Проходя между столиков, Матвей смотрел на подачу блюд, на сервировку, на работу сотрудников. И был доволен. Навстречу Матвею двинулся администратор ресторана, но Матвей показал ему: «Не сейчас, у меня встреча вот с тем господином». Константин Викторович все понял и вернулся к своей конторке.
– Матвей, – Матвей протянул руку.
– Аристарх, – мужчина крепко пожал руку.
– Аристарх… Вы первый Аристарх, с которым я познакомился.
– Означает «самый лучший правитель».
– Должно же было кому-то повезти.
– Вам грех жаловаться. Матвей – человек Бога.
– Я так и знал, чувствую чью-то поддержку в делах, но не знал, чью.
– Матвей, вы не шутите такими вещами.
– А ваш Бог не любит шуток? Чего вы его держитесь тогда? Знаете первое правило продаж?
– Откуда мне знать?
– Рассмеши покупателя, и он твой. Хорошо. Не рассмеши, хотя бы заставь улыбнуться.
– Как интересно. Обязательно запомню, – сказал Аристарх и потянулся к портфелю.
Этот мужчина появился в ресторане накануне исчезновения Калины. Он никак не мог быть связан с этим. Или мог? Черт! Я совсем не позаботился о ее безопасности! – подумал Матвей.
– Вы уже заказали обед? – поинтересовался Матвей.
– Спасибо, я сыт. Я хотел с вами обсудить один деловой вопрос.
– Почему не в офисе?
– Сейчас все поймете, Матвей Романович.
– Вы говорите и выглядите, как налоговый инспектор. По крайней мере, я их такими представляю, – Матвей перевел переключатель в положение «Продавец» и начал работать, пробивать собеседника.
– О! Нет, к счастью нет. Я тоже их опасаюсь.
«Что? – подумал Матвей. – С той стороны тоже „не мальчик“, тоже пробивает меня? Не может быть! Ситуация становится серье