– Нет, сигнал поступил.
– Будет заявление – приезжайте. Адрес запомнили? Прямо сюда проходите. Пока заявление ждете, процессуальный кодекс почитайте, освежите его положения. Чтобы все было, как положено. Это понятно?
– Так точно, разрешите идти?
– Выполнять.
Милицейские вышли.
– Значит, пропали вместе с Владом. Что еще знаешь?
– Он заехал за ней вечером. Четыре дня назад. Паспортный контроль они не проходили. На вчерашний вечер. Но мне бы сообщили. Но улететь и без загранпаспортов есть куда. С самого момента их отъезда Калина вне действия сети. Я уже хотел к родителям ее ехать. И поехал бы давно, Калина была против, пока встречается с Владом. Пока родители думают, что она встречается с Владом.
– Да, ребята, запутали вы запутку. Как все не вовремя! Нас, Матвей, такие дела ждут! Международный уровень! Ты работаешь на страну. И тут хулиганство. В морду подлецу сунул. Ну что у нас, лейтенантов нет?
– Я сам лейтенант.
– Ладно, сержантов и старшин отправил бы к Аристарху. Насыпали они бы ему. И ты цел, и Аристарх избит. Чего тебе еще надо?
– Не сдержался. – Улыбнулся он не вовремя. – Понял, буду себя контролировать. Ладно вам, товарищ генерал.
– Матвей, хочешь, останься здесь. Переночуй. Хочешь, в отель приличный. Лучше здесь.
– Думаете, могут дома ждать?
– Не знаю. Не могу понять, с кем имеем дело. Мне надо сейчас понять роль Влада в этом деле. Может, он узнал, что его афера вскрыта, и пошел на крайние меры. Этого только не хватало. Чего вы в этот клубок-то сплелись?
– Так вышло.
– Чего не сказал нам с дядей Сашей про свое пари? Ты из-за миллиона, что ли, в продавцы-то пошел?
– Сначала да. Даже нет, не из-за миллиона. Я решил проверить, кто я, что я за человек и что мне можно.
– Раскольников, блин. Проверил?
– Пока предел не нашел. Нащупал только.
– Ты аккуратнее с пределами. Ты теперь нам нужен. Если пари не выполнишь, мы на месте Дурникино полигон сделаем, и ты там главным будешь.
– И про Дурникино знаете?
– Матвей, нет такой тайны, чтобы мы не узнали. А знаешь, что в тайне главное?
– Откуда мне знать.
– Главное знать, что есть тайна. Вот тут начинается и вот тут кончается. А дальше – дело техники. Я когда твое досье читал, понять не мог, чего ты в продажи сорвался и чего ты рекорды ставишь. Понял, что тут, в этом месте, тайна. Сформулировал задачу. Через три дня на месте тайны были показания свидетелей. Все, тайны нет.
– Так давайте поймем, кто ресторан хочет забрать и кто Калину похитил.
– Сдается мне, что это не похищение. Не появились сомнения? Обратись к своим чувствам. Нет подвоха в поведении Калины? Какие деньги ее интересовали? Ради какой суммы она Родину продаст? Может, слово какое она обронила и засмущалась. Может, звонок какой от тебя скрыла неожиданно. Может, настроение у нее в твоем присутствии менялось. Не говорила Аня, что Калина меняется, когда ты приходишь?
– Может, и говорила.
– Вот, копай, ищи. Если есть изъян, то ты найдешь его. Я со своей стороны начну разведку. Только, думая о Калине, не будь влюбленным, вы все слепые, как котята, стань собой, настоящим. Я поехал в штаб. Ты здесь. Без моей команды – никуда. Приедут милицейские люди, через пять минут здесь будет адвокат. Все распоряжения уже даны. Без адвоката повторяй свое имя и дату рождения. Кушай, спи. Хотел бы, чтобы ты про Оскара подумал, но это точно не сейчас. Хотя очень жаль. Представляешь, если из-за тебя сорвется государственный заказ? Как мы с тобой, стоя на коленях перед мавзолеем, отчет держать будем? Ты об этом подумал?
– Я заключу вам контракт с Оскаром, верните Калину мне и ресторан дяде Саше.
– Боже мой, какой золотой человек! Мати, ты отказываешься от своей доли в ресторане?
– Дядя Саша, не говорите таких слов, а то я буду подозревать и вас тоже.
– Хорошо, хорошо, не буду. Но и вы поймите меня правильно, я услышал и должен был проверить. Ну, нет и нет, меня моя доля вполне устраивает, хотя вместе с вашей она устраивала бы меня гораздо больше.
– Дядя Саша!
– Я ухожу, что вы шумите. Все знают, что вы мужчина, который может избить старика.
На словах «вы мужчина, который может избить старика» в кабинет вошла Илона с ужином для Матвея.
– Снова клочок контекста?
– Да.
– Я стала привыкать. Вы ведь не станете бить женщину?
На словах «вы ведь не станете бить женщину?» в кабинет вошел администратор ресторана. Непонимающим взглядом посмотрел на Илону, потом на Матвея, на остальных.
– Иса, я потом объясню.
– Там двое. Гражданские. Ищут Матвея. Я их проводил в общий зал. Оружия при них нет. Держатся спокойно.
– Один белобрысый, второй похож на неандертальца?
– Ваши знакомые? – спросил Иса со вздохом облегчения.
– Нет, – сказал Матвей и, повернувшись к генералу, добавил: – Они сидели у меня за спиной, когда я говорил с Аристархом.
– Угости их от заведения. Что пожелают. Скажи, Матвей через десять минут будет.
– Матвей, узнай, что за люди. Чего хотят? Решений не принимай. Мы вместе все обсудим. Возьми несколько дней подумать, – сказал Александр Александрович.
– Несколько дней? Если Калина у них? Я даже не знаю, в каких условиях ее держат. Я не могу ждать несколько дней.
– Не горячись. Ты четко действуешь, только когда становишься продавцом. Не забудь про это и не бей больше никого.
Матвей вышел в общий зал ресторана. Белобрысый и неандерталец сидели у окна. Матвей подошел и сел без приглашения, оказавшись между ними, спиной к залу, лицом к окну.
– Говорить хотели?
– Поздороваться надо в начале разговора, – назидательно сказал белобрысый.
– Ты сюда свои правила пришел устанавливать? – твердо спросил Матвей. Вначале надо определить, кто главный на этих переговорах. Потом главенство можно будет сменить только силой, или физической, или психологической.
– Не заводись, – примирительно сказал неандерталец, обладавший, к удивлению Матвея, глубоким баритоном.
– Ты, что ли, правила тут устанавливать будешь?
Некоторые люди теряются и не могут вести переговоры, когда ты перестаешь быть иносказательным и прямо говоришь о том, что есть здесь и сейчас. Они привыкли к вежливому и обходительному ведению дел. А когда ты начинаешь называть вещи своими именами, им кажется, что они и все вокруг голые, и они теряются.
– Ладно, не против, если мы о делах поговорим? – примирительно начал белобрысый. Но все, кто мог понимать, поняли: Матвей в первом раунде победил.
Матвей молчал и смотрел на белобрысого. Пусть сам решает, согласен Матвей или нет.
– Меня зовут Гена, это Федор. Мы здесь, чтобы обсудить условия перехода «Шалмана» новому владельцу. Я так понимаю, что стороны заинтересованы, чтобы все прошло быстро. Мы подписываем бумаги, проходит несколько сделок, и владельцем ресторана становится гражданин, который вообще ничего не знает. Живет себе за пределами Родины. И через управляющую компанию вкладывает деньги в нормальный, легальный, прибыльный бизнес. Кто-то же ему эти бизнесы находит, как ты понимаешь. Просто бизнес.
– Где Калина и что с ней?
– Ты про тачку? При чем тут мы? Мы по тачкам давно не работаем.
– Я про человека, девушка, Калина.
– И что? Мы тут при чем?
– Она пропала. Когда я говорил с вашим Аристархом, она позвонила и сказала: «Сделай, как они просят».
– Матвей, нам нечего тебе сказать. Я не знаю про Калину. Мы такими делами вообще не занимаемся. Что она сказала тебе? Она сказала: «Подпиши документы на ресторан»? Она сказала: «Продай ресторан»? Ее слова можно понять как угодно. Давай не будем усложнять. Нам с рестораном-то, видишь, никак не разобраться, а ты еще девушку сюда вяжешь.
– Я не буду обсуждать ресторан, пока не пойму, где Калина и будет ли она освобождена в результате сделки.
– Понимаешь, сейчас время на нашей стороне. Мы можем подождать. Два-три дня, даже без штрафных санкций. Мы понимаем, ты и по документам не единственный владелец. Надо с другими обсудить. Ну, не знаю. Персоналу что-то сказать. Мы ведь не помещение берем. Мы берем работающий бизнес. И он должен продолжать работать. Если за три дня решения не будет, то мы ждать-то сможем. Но ожидание будет платным. Ты должен понимать: мы могли бы заниматься другим бизнесом, а ждем тебя. Теряем деньги. Кому хочется терять деньги?
– Какие условия вы предлагаете по сделке?
– Если бы ты не врезал Аристарху, у него сотрясение, кстати, ходит теперь в ошейнике, как собачка, если бы не сделал этого, то мы заплатили бы вам ту сумму, которую получил Утюг за несправедливую сделку. Но теперь Аристарха надо лечить. Возможно, за рубежом. Нужна реабилитация. Это ты ему мозг повредил. Лечение дорогое. Половина суммы уйдет на лечение. Так что вы получите половину от того, за что купили. Это нормальные условия, если принять во внимание твое поведение, – сказал Гена.
– Если за этим Утюг, то он станет моим личным врагом, и я сотру его в порошок.
– Нам похер на судьбу этого умалишенного, но вслух такие вещи не говори. Завтра он разобьется, Федор пойдет в ментовку и скажет, что знает, кто хотел смерти Утюга. Думаешь, они тебя не вызовут на допрос? А, случись, у тебя нет алиби? Так что держи при себе угрозы. А потом исполняй. Мне его судьба безразлична.
– Спасибо за совет, – сказал Матвей и понял, что он не в состоянии «Продавец». Этот стресс выбил его из привычного ритма. И если раньше переключение в режим «Продавец» происходило автоматически, то теперь, когда решается судьба Калины, Матвей зависает в состоянии «Человек». Матвей переключился усилием и поставил регулятор на максимум. – Скажи еще раз вашу схему. Чтобы ничего не упустить.
– Разумно, – сказал белобрысый и начал воспроизводить текст, который заучил наизусть. – Ты или твои партнеры подписываете бумаги о продаже «Шалмана». Ты приезжаешь с нашим человеком в ресторан и говоришь персоналу, что владелец сменился, но они работают, как работали. Со всеми в течение месяца будет перезаключен договор. Все остается по-прежнему. Если ты все делаешь правильно, то на ваш счет с фирмы-однодневки приходит сумма, половина от того, что вы заплатили Утюгу. Половина – штраф за избиение Аристарха. Эту проблему решай сам с партнерами. Бил ты, тебе и отвечать. Дальше, ресторан в течение нескольких дней перепродается несколько раз между компаниями, по которым краев не найти, и наконец он становится собственностью уважаемого инвестора и мецената. Все.