– Ты мне подтверждаешь, что Калина не у вас и вы не держите ее в заложниках в целях ускорить эту сделку?
– Да, подтверждаю, – сказал белобрысый, и Матвей не увидел ни единого признака лжи. Или Гена ничего не знал о Калине, или ее пропажа никак не связана. Но как тогда быть со звонком и ее просьбой?
– Я отвечу вам завтра. Как вас найти?
– Мы приедем в этот ресторан завтракать. Если ты не против.
– Добро пожаловать.
Гена и Федор встали и направились к выходу. Матвей увидел, что у дальней стены стоял и наблюдал за происходящим дядя Саша. Дядя Саша сделал знак: «Буду ждать тебя в кабинете».
В кабинете, кроме дяди Саши, Матвея ждали Алексей Алексеевич и Влад. Влад!
– Где Калина?! – увидев Влада, спросил Матвей.
Влад сделал шаг назад, будто собираясь спрятаться за генерала.
– Матвей, присядь. Сейчас все расскажем, – сказал генерал.
– Где Калина? – вопрос теперь был адресован генералу.
– Присядь.
– Что с ней?
– Новой информации у меня нет. Послушаешь старую? Не будешь нас бить?
Матвей посмотрел на дверь в кабинет, но никто не вошел. Странно.
– Влад решил обсудить с Калиной их будущее, – начал генерал. Влад кивнул. – Он пригласил ее к себе на дачу. Они приехали. Вошли в дом. В пустой дом. Влад пошел за дровами для камина. Это все, что помнит он. В сарае со спины его ударили. Он потерял сознание. Очнулся уже в доме. Калины не было. Его продержали сутки, он дважды, по приказу похитителей, звонил родителям и родителям Калины. Через сутки, точнее по прошествии полутора суток, утром, он проснулся в доме один. Никаких следов пребывания людей в масках. Только записка, – генерал протянул записку.
«Ты сам знаешь, что следует делать, а чего не следует. Калина приедет отдохнувшая через пару дней. Не волнуйся».
– Влад сидел дома, стучал зубами и ждал, когда вернется Калина. В его телефоне столько же вызовов на ее номер, как и в твоем. Теперь ты знаешь все.
– Ты знаешь, кто это мог быть? Что они между собой обсуждали? Имена? Даты? Слова, значения которых ты не смог понять?
– Они только отдавали приказы. Между собой не общались. Иногда писали сообщения на телефоне. Может быть, друг другу.
– Вы меня, конечно, извините, но нас погубит прогресс, – сокрушенно сказал дядя Саша.
– Думаю, что Влад должен… может идти. Если надо, Влад, тебя отвезут или такси закажут. Тебе ведь нечего добавить? А у меня есть информация по «Шалману».
Влад поднялся, простился со всеми за руку и вышел из кабинета.
Матвей пересказал свой разговор с белобрысым и неандертальцем.
– Матвей, держите себя в руках. Ваша ярость нам дорого обходится, – сказал генерал, когда Матвей закончил.
– Хорошо. Что будем делать?
– Разве у нас есть выход? Я не думаю, что это Утюг, но мы проверим и эту версию. Только твердо можно быть уверенным, когда «Шалман» найдет своего владельца. Тогда, вернувшись по цепочке сделок, можно будет понять, кто получил прибыль от сделки. Да и то, это дорого стоит и не дает гарантии. Бывает, что уши вываливаются в самых пустяковых делах. Возьмет тот же Утюг и похвалится своей схемой. И все, спалил уши зайца. Видели эти фокусы с зайцами в цирке, Матвей?
– Я цирк не люблю.
– Да вы же не служили?
– Ну вот, так вышло. Значит, идем на их условия?
– Матвей, это ваше первое серьезное поражение. Считайте, что до этого времени вам просто везло. Вы, Матвей Романович, баловень судьбы. И теперь – проверка. Огонь, вода и медные трубы. Но медные трубы потом, когда вы пройдете огонь.
– Я один буду проходить это испытание?
– Один, мой дорогой, испытания проходят по одному. Дай Бог вам мудрости, чтобы его пройти, боже мой, мой мальчик, – запричитал дядя Саша.
– Мы свои испытания прошли. И продолжаем проходить. Первое всегда сложное, потом привыкаешь. Почти ко всему.
– Так в чем суть испытания? Ну, проиграли. Ну, потеряли бизнес. Я потерял деньги. Дядя Саша потерял большие деньги. Для него это не испытание. Для меня испытание. В чем смысл?
– Дайте сказать, дорогой Алексей Алексеевич, старику. Мати, ты сегодня потерял деньги. Я потерял деньги. Благодаря тебе я сегодня стал совладельцем банка. Это такая игра. Тут потерял. Там приобрел. Как только зацепился душой за что-то – вот твой якорь, а может, и могильный крест. Играй, мой мальчик. Твоя игра еще впереди. Если она тебе понравится, ты будешь лучший из всех, кого я знал. Но видят мои стариковские глаза, что может она тебя поломать, через испытания. Гордость твоя не позволяет принять поражение. Думаешь ты, что стоишь ты на арене весь в дерьме и все это видят и показывают пальцем. И думаешь, что этого не пережить. И поэтому ты думаешь, что надо побеждать всегда. Думаешь, раз ты продавец – должен продавать любому, кто с тобой заговорил.
Дядя Саша замолчал, позволяя Матвею осознать слова.
– Почему они нам продали свое предложение, которое никуда не годно? И мы его купим. И мы заплатим. Ты мог до сегодняшнего дня представить такую сделку? Ты мог продать покупателю стейк, зная, что стейк обуглился, переперчен и есть его невозможно? Ты мог продать такое, Мати?
– Нет. Я считаю, что жизнь покупателя должна становиться лучше после сделки.
– Сынок, открой глаза, разве ты не видишь, что именно это продали и тебе? После сделки Калина вернется. Разве твоя жизнь не станет лучше? Твои мысли смогут заняться будущими сделками, и ты оставишь «Шалман» в прошлом, разве твоя жизнь не станет лучше?
– Так ведь они сами сначала сделали ее хуже, теперь продают противоядие.
– Мы не знаем наверняка, кто отравил твою жизнь. Но пришли люди и предлагают за большие деньги сделать твою жизнь лучше. Ты видел продажи под таким углом? Ты думал, что все знаешь? А я, старик, продолжаю учиться и боюсь только одного, что не успею узнать всего. Будет обидно.
– Так в чем мое испытание?
– О, Мати. Ты узнаешь его. Все узнают, и ты узнаешь. Испытание – это всегда выбор. Один путь будет приемлемый и простой. Он будет правильным и таким, за который никто тебя не осудит. Он будет манить тебя так, что второго пути ты сначала и не увидишь. Если ты второго пути не увидишь и пойдешь первым, то кто-то будет знать, что испытания ты не прошел.
– Вы с генералом?
– О, нет, Мати. Если бы это было так, то, следовательно, мы с генералом и создали само испытание. Нет, кто-то другой. Тот, кто хочет понять, что ты за человек. Он испытывает каждого. Пока ты проходишь испытания, он ставит следующее. Когда ты не проходишь испытания снова и снова, он теряет терпение и машет на тебя рукой. Твои дни становятся похожи один на другой, и ты доживаешь отмеренное тебе. Твои дни похожи один на другой, Мати?
– Да я за этот год как десять прожил!
– Вот, любимчик богов, что я вам говорил, генерал?
– Именно это вы мне и говорите с утра до ночи. Вот любимчик богов.
На словах «вот любимчик богов» в кабинет вошла Илона, услышала слова и увидела жест в сторону Матвея. Илона поставила на стол легкие закуски и бутылку красного вина. Подошла к Матвею, ни слова не говоря, поцеловала его в губы и ушла походкой модели.
– Актриса! – сказал генерал вслед Илоне.
– О, нет, берите выше, – сказал дядя Саша.
– Ладно, – сказал Матвей облизывая губы. – Как узнать второй путь? Как его разглядеть? Как его не упустить? Сколько я их проглядел?
– Много, Мати. Но он дает нам шанс, ставя новые задачи. Я не знаю, как ответить тебе на этот вопрос. Я могу сказать, что помогает мне, но нет никакой гарантии, что это подойдет и тебе, мой мальчик.
– Я буду вам благодарен.
– Когда передо мной встает путь, и этот путь «Заставь этого парня заплатить за все свои потери», я знаю, что могу пойти по этому пути. Это правильный путь, – сказал дядя Саша.
Матвей напрягся, потому что понимал, что речь идет о невысказанном упреке, на который дядя Саша имел полное право.
– Да, это правильный путь, и все меня поймут. Все скажут: «Ты сделал, что должен был сделать, и мы на твоем месте сделали так же не задумываясь…» Но я поднимаюсь на доступную мне высоту, смотрю на ситуацию сверху, с максимально отдаленной и объективной точки зрения, и думаю: «Что важное я упущу, если пойду этой дорогой? Да, я верну себе потерянные деньги, но что я потеряю?» И второй путь мне открывается. И я говорю себе: «Сендер, твой Бог послал тебе этого молодого человека, чтобы скрасить твои дни и показать тебя в молодости. Сколько ты готов за это заплатить?» И я говорю себе: «Сендер, заплати и наслаждайся».
– Спасибо, – сказал Матвей.
– Да. Пределы моего терпения и всепрощения не божественны. Поменьше чуток будут, так что не надо их снова проверять. Могут не сдержать гнева моей алчности. Угощайтесь, дорогие мои.
Все трое ужинали в полной тишине. Всем было о чем подумать.
– Что мне сказать нашим покупателям завтра, когда они придут завтракать?
– Проводи их в этот кабинет. Мы подпишем бумаги и перевернем лист, – сказал дядя Саша.
В десять утра открылись двери ресторана «Простор». В десять утра в ресторан вошли белобрысый и неандерталец. Матвей ждал их в холле ресторана. Кивнул в знак приветствия. И показал на дверь в отдельный кабинет. Визитеры оставили верхнюю одежду гардеробщику и пошли за Матвеем.
В кабинете был накрыт стол. Закуски. Вино. Кофейник. За столом сидел дядя Саша. У стола стояла Илона.
– Проходите, господа. Желаете что-нибудь особое на завтрак?
– Нет, спасибо. Давайте закончим с делами, – сказал Гена.
– Конечно. Присаживайтесь.
– Вот документы, которые надо подписать. Условия Матвей вам озвучил?
– Да, конечно. Все, что должно прозвучать, прозвучало. Я могу не читать договор? Там буквы не расходятся со словами?
– Все точно так, как мы договорились, – сказал белобрысый Гена.
– Очень хорошо. Пусть это подтвердит и ваш коллега.
Федор не ожидал, что до него дойдет очередь говорить, вздрогнул, сообразил.