И вот этот парторг, пойманный за руку при попытке словчить и помочь своим корешам из соседней продкооперации незаконно нажиться на импортных яблочках и грушах, тут же попытался взять, что называется, «за горло», запугивая и шантажируя тех, кто его поймал.
«Мы примем меры! – завопил он, расправляя могучие плечи хоккеиста-любителя и дыша чесноком прямо в лица своих обидчиков. – Мы вам тут не вам! Мы толстовщину разводить не будем!»
Не верите? А вот продолжение выступления Александра Григорьевича на том совещании, где мы только что побывали. Цитирую:
«Ну что мы все время: нас бьют в левую щеку – мы подставляем правую. Если нужно поставить на ремонт нефтепроводы и нефтепродуктопроводы, которые идут через Беларусь, ставьте и ремонтируйте. Потому что то добро, которое мы делаем для Российской Федерации, оно нам оборачивается постоянно злом. Там уже обнаглели до такой степени, что начинают нам выкручивать руки…»
«Ух ты, блин, ушлепок!» – хотели сказать ему на это из Москвы, но люди там культурные и поэтому сказали лишь: «Ты чего, блядь, колхозник, охуел?»
Потом пресс-секретарь президента Путина Дмитрий Песков перевел это на дипломатический язык, и получилось следующее: «Мы все-таки сторонники тональности, которая лучше соответствует союзническому характеру наших отношений».
И вы будете удивлены, но Лука Мудищев все правильно понял и уже на следующий день назидательно произнес согнанным заново журналистам: «Надо быть очень аккуратными и осторожными в своих поступках, политике, особенно если отвечаешь за миллионы людей!»
В этот момент он был уже не просто парторгом колхоза, а парторгом в роли президента целой страны!
Чего только не случается под Пасху в графстве Шропшир!
Четыре часа от Лондона до Уэльса на машине – утомительная поездка, но сейчас эти долгие часы с мужем в ожидании встречи с родственниками были ей в радость. Почти неделя пасхальных праздников в кругу родных и близких вдали от Даунинг-стрит, министров, журналистов, придурков-однопартийцев и болтунов-лейбористов! Критиковать всегда легче, чем что-то делать, а сейчас главное дело – «брексит»; главное, как оказалось, дело ее жизни; и теперь, возможно, уже навсегда ее имя – Тереза Мэри Мэй – будет связано с этим неологизмом – Brexit.
Ну и еще с делом Скрипалей. Но тут уж, как говорится, бес попутал. Бес и Джина Хаспел – директор ЦРУ, женщина без нервов, семьи и детей, ранее возглавлявшая секретную тюрьму ЦРУ в Таиланде, где пытали заключенных, подозреваемых в связях с «Аль-Кайдой»[2]. Твердая, как сталь, и во многом похожая на Терезу Мэй американка. Они и родились обе в один день, месяц и год – 1 октября 1956-го.
Американцы помогали британским коллегам в расследовании дела Скрипалей, снабжали их информацией, делились аналитикой.
«Джина, сука, подставила», – могла бы пожаловаться Тереза. Но кому жаловаться? А злые языки, наоборот, шепчут, что это она сама подставила Джину, ведь та показала Трампу фотографии дохлых уток и больных детей, якобы отравленных русским «Новичком», причем показала при его дочке Иванке. Иванка пустила слезу, и папа-президент дал согласие на высылку из США, в знак солидарности с Британией, шестидесяти российских дипломатов.
«Все высылают», – сказал ему госсекретарь Помпео, бывший шеф миссис Хаспел.
А когда позднее Трамп узнал, что европейцы выслали из своих стран максимум по 3–4 русских, и понял, что его развели как лоха, пришел в ярость и так орал на своих советников, что стены дрожали в Овальном кабинете, но Джину Чери Хаспел не тронул – как раз перед этим та научила его уничтожать мух в Овальном кабинете.
Теперь, когда выяснилось, что русские здесь вообще ни при чем и анекдоты о русских шпионах-геях, пропавшем коте Скрипалей и отравляющем веществе «Новичок» стали доходить до Белого дома, Трамп еле сдерживался, чтобы не прихлопнуть мухобойкой и саму «Вишенку».
– Не могу видеть ее тонкие губы, – признался он недавно жене. – И морщинки над верхней губой, когда она говорит… Почему у женщин нет усов? Некоторым бы они очень пошли.
Мелания смеется – ей еще далеко до морщинок над верхней губой. И люди смеются. Смеются над Трампом и его британской коллегой Терезой Мэй, которая выбилась в премьер-министры из министров внутренних дел. И удивляются, как Тереза похожа на Джину.
Бог не дал детей и Терезе, но сделал ее второй в истории Соединенного Королевства женщиной – премьер-министром и лидером Консервативной партии, а работа, связанная с постоянной нервотрепкой, наградила ее сахарным диабетом.
– Пора вколоть инсулин, – сказала она мужу. – Остановимся где-нибудь?
Филип, глядя в окно, кивнул. Да, проехали уже много, можно и передохнуть. Позади более половины пути до Уэльса и почти сорок лет семейной жизни… Он снял очки, помассировал рукой лицо, зевнул и, повернувшись к жене, произнес: «Да, дорогая».
– Надо остановиться, – распорядилась Мэй. Старший телохранитель предложил сделать это на ближайшей автозаправке.
– Через полмили станция техобслуживания, – подсказал водитель.
– Хорошо, там, – согласилась Мэй.
Когда «Ягуар» премьер-министра, шелестя покрышками по мокрому асфальту, подкатил ко входу техцентра WHSmith, Мэй в сопровождении мужа и охранников быстро прошла внутрь и скрылась за дверью общественного туалета. Охранники встали тут же и никого не пускали в туалет, пока премьер-министр не «освежилась».
Это заняло всего минут десять, но люди!.. Им всем, кто увидел Мэй входящей в туалет, как назло, приспичило именно сейчас попасть туда же, и особенно не терпелось это сделать уборщице.
– Да пустите меня, пустите! – пробивалась она к своему участку работы с ведром и шваброй наперевес. – У меня график!
– Мэм, извините, придется подождать, – успокаивала передовика капиталистического производства женщина-секьюрити, в то время как ее коллеги-мужчины неприступной стеной молча стояли у дверей туалета, а супруг премьера Филип Джон Мэй безучастно прохаживался рядом, рассматривая букеты цветов в соседнем ларьке.
– Да что вы тут командуете! – возмущалась мэм в синей спецовке, но когда из туалета вышла госпожа Мэй, та сразу заулыбалась, спрятала швабру за спину и сделала книксен.
– Добрый день, миссис Мэй! – сказала она, а какой-то мужчина крикнул из-за спины: – Удачи вам!
Премьер-министр слегка улыбнулась в ответ и, не замедляя шага, прошла со своей небольшой свитой к выходу.
– А кеды у нее прикольные! – с восхищением прокомментировала уборщица. – Вы успели ее сфоткать? – она обратилась к парням из техцентра. – Скинете мне потом, а?
Но в туалет идти всем почему-то вдруг расхотелось. Вот что значит встреча с великими мира сего! Они возвышают, облагораживают и превращают людей почти что в ангелов – ангелы ведь в туалет не ходят?
И еще два дня после этого жители городка Шифнал в графстве Шропшир горячо обсуждали между собой черный короткий пуховик, темно-синие джинсы и леопардовой расцветки кеды своего премьер-министра.
– Скромная очень. А ей даже в туалет спокойно сходить не дали, так и ушла, бедная…
– На мою кузину похожа. Только у той трое детей и пьет сильно.
– А я слышала, что там русские были, вот она и убежала…
Скучная, серая жизнь Шифнала окрасилась новыми яркими красками, напомнив его немногочисленным обитателям, что жизнь полна неожиданностей и потому прекрасна, что скоро Пасха, а по пятницам можно, как обычно, слетать за 26 фунтов в Бенидорм, где все выходные бухать и отрываться по полной программе на берегу Средиземного моря, пока Тереза Мэй не завершит вывод любимой Великобритании из Европейского союза, которым командуют лягушатники, гансы-капустники и всякие сантехники-поляки.
Разговор по душам
Михаил Бабич, посол России в Белоруссии, приехал в загородную резиденцию президента Лукашенко «Дрозды» прямо к ужину.
– Не ждали? – пошутил он с порога. – А я с подарком.
– С подарком? – поднялся с дивана хозяин дома, нехотя оторвавшись от телевизора, по которому показывали графики экзитполов на выборах президента Украины.
– С подарком. Во смотри – пирожное! Как у Райкина, помнишь? Принес больному пирожное и сам же его съел. Эх, жаль «Наполеон» не купил… Ты-то не болен? Чего-то бледный какой-то, Александр Григорич, осунулся…
– Не, ничего, все нормально. Сейчас за стол сядем, – Лукашенко пожал гостю руку, стараясь не смотреть ему в глаза. – Проходи.
– Украину смотришь? – улыбнулся Бабич. – За дружка своего переживаешь? Кирдык ему. Но в Ростове мест уже нет, испанцы, случись что, выдадут, поэтому один путь – в Майами, к Яценюку под крылышко. Там вашего брата любят.
– Какого это «вашего»? – Лукашенко рукой дал знак прислуге, накрывавшей на стол, удалиться: – Дальше мы сами.
– Подпольных миллиардеров, – ответил Бабич все с той же наглой улыбкой на лице. – Тебе еще кличку Корейко не дали?
Лукашенко сделал громкость телевизора чуть больше и налил себе и Бабичу по полрюмки водки.
– Французская. Как слеза, – сказал он.
– Порошенки? – вновь съязвил Бабич.
«Что, он теперь весь вечер будет меня попрекать этим мудаком, бездарно просравшим выборы и страну?» – подумал Александр Григорьевич, но снова промолчал. «Молчание, Саша, золото», – говорила ему мать. Но он всегда любил поболтать, и это принесло ему в итоге и деньги, и власть.
– Ты уже слышал обращение Зеленского? К странам постсоветского пространства.
– Слышал.
– «Посмотрите на нас – все возможно!» Это ведь сказано в первую очередь твоим белорусам! Ты хоть это понял?
– А я думал, он это сказал россиянам, – возразил Лукашенко, но скорее чтобы просто досадить Бабичу.
– Индюк тоже думал, да в суп попал, – ответил российский посол. – Хотел бы он сказать это нам, то так прямо бы и сказал – россиянам. Но ты, Григорич, раньше времени не переживай, мы тебя, в случае чего, приютим в Смоленске. И тебя, и твоих ребят… Шучу, не бери в голову. Хотя, говоря по правде, подумать тебе есть о чем. Володя… – Бабич встал из-за стола, взял пульт от телевизора и выключил звук. – Володя… Так ты теперь собираешься ласково называть Зеленского? Так вот, этот Володя все равно не забудет, что ты до последнего поддерживал Порошенко.