ывать советскую экономику экономикой торга или экономикой согласований[26].
Подытожим.
Партия на очередном съезде принимала директивы к пятилетнему плану, где указывала главные задачи социально-экономического развития на среднесрочную перспективу. И Куйбышев, и Вознесенский (председатели Госплана в период второй и третьей пятилеток) отмечали, что ключевые направления и второй, и третьей пятилетки были намечены Сталиным лично. Далее исходя из партийных директив определялось ведущее звено плана – отрасль или группа отраслей, от развития которых зависит успешное выполнение поставленных задач. Третий шаг: зная задания для ведущего звена и технологии производства, можно было рассчитать, сколько сырья, материалов, топлива и энергии потребуется, чтобы обеспечить выполнение этих заданий. Балансы были основным инструментом планирования. Технологии не воспринимались как данность, но тоже планировались. Помимо заданий в плане содержались также организационно-технические мероприятия, которые обеспечат их выполнение. После выявления по системе балансов, какие виды продукции оказываются в дефиците, шел поиск наиболее прогрессивных технологий (у нас и за рубежом), затем определялось, что необходимо, чтобы внедрить их везде, соответствующие мероприятия также вносились в планы, как и мероприятия по подготовке (обучению) рабочей силы, улучшению организации труда и так далее. Это приводило к определенной технификации планирования, которое начинало восприниматься скорее как инженерная, чем как экономическая задача.
План начинал составляться одновременно в Госплане СССР, госпланах республик, плановых комиссиях наркоматов и плановых управлениях заводов, то есть на местах надо было начинать составлять план еще до получения вводных «сверху». В начале планового цикла Госплан спускал на места директивы, аналогичные получаемым от Политбюро, только конкретизированные по отраслям и областям. Они содержали основные цели для данного участка работы на планируемый период. Местные плановые органы руководствовались директивами, но построенные на основании них планы потом все равно надо было согласовывать. Поэтому планирование было итеративным, планы несколько раз взаимно сверялись, уточнялись и конкретизировались.
План составлялся в нескольких разрезах, как бы под разными углами: отраслевой разрез позволял оценивать общий объем выпуска продукции конкретной отрасли; он дополнялся ведомственным, где этот общий объем делился по наркоматам. В функциональном разрезе плана группировались однотипные мероприятия разных отраслей (план по кадрам, план по снижению себестоимости, план по капитальным вложениям и тому подобное). В районном разрезе задания группировались по территориальному признаку. Кроме того, в районном разрезе плана предусматривались специальные мероприятия по изживанию отсталости отдельных республик и местностей. Далее плановые задания необходимо было конкретизировать по заводам, что происходило уже в наркоматах.
Проверка исполнения была составной частью плановой работы, для этого плановые органы наделялись контрольными функциями. Плановики лично отвечали не только за составление планов, но и за их выполнение (не вместо, а вместе с конкретными исполнителями). Контроль обеспечивался наличием нескольких перекрестных административных иерархий: отраслевой (по линии профильного наркомата), территориальной (по линии местных советских органов), партийной (которая во многом дублировала первые две), да к тому же с 1938 года Госплан заполучил собственных контролеров – уполномоченных Госплана СССР.
Прямой административный контроль выполнения сочетался с «контролем рублем». Из прибыли формировались фонды поощрения (главный – фонд директора), а из него уже финансировались культурно-бытовое строительство и премии. С ликвидацией синдикатов и особенно с введением системы двух прейскурантов даже у тех предприятий, которые вырабатывали товары ширпотреба, непосредственная связь с рынком оборвалась. Выполнение заданий по прибыли (накоплениям) означало, что предприятие хорошо выполняет план. Что производить – решалось на уровне наркоматов с учетом заявок наркомата торговли. Чтобы заставить предприятия внедрять прогрессивные технологии (и обоснованно требовать более высоких объемов выпуска), использовался «ценовой пресс»: отпускные цены на продукцию централизованным образом снижались, и предприятию, чтобы оставаться прибыльным и иметь фонды поощрения, приходилось снижать себестоимость.
Как составление плана еще не означало, что он будет исполнен, так и финансовый раздел плана еще не означал, что предприятие получит деньги. Государственные банки были еще одними контролерами – финансовыми; они проводили платежи и выдавали кредиты, только удостоверившись в выполнении предприятием установленных требований (хотя, конечно, из этого правила были исключения). Нецелевое использование средств пресекалось; кредит, выданный на инвестиции, нельзя было потратить на зарплату. Каждый процент выполнения плана был разрешением перевести на счета предприятия определенную долю фонда оплаты труда.
В соответствии с планами снабжения предприятия-потребители заключали договоры со сбытовыми органами наркоматов-поставщиков или непосредственно с предприятиями-поставщиками на поставку сырья, топлива, материалов и оборудования. В договорах предусматривались объем поставки, сроки, комплектность, цена, форма расчета, пени и неустойки на случай невыполнения условий договоров.
В системе была обратная связь: сигналы от торговой сети о востребованности определенных видов товаров, сигналы о срыве поставок (нарушении договорных обязательств), сигналы от банка о финансовых проблемах и прямые докладные записки многочисленных контролеров. В то же время сигнал воздействовал на производство не автоматически, а только если принимался во внимание ответственными лицами.
Частый аргумент о «ненаучности» советского планирования – недовыполнение некоторых показателей пятилеток. Действительно, при сотнях показателей какой-нибудь точно не будет достигнут. Но одна тройка в аттестате не означает, что человек 11 лет ходил в школу зря.
На мой взгляд, более осмысленный критерий – способность ставить цели каждого пятилетнего плана и добиваться их достижения. Тонны стали и вагоны угля были нужны не сами по себе. Еще в декабре 1927 года XV съезд ВКП(б) записал в директивах к составлению плана: «уделить максимальное внимание быстрейшему развитию тех отраслей народного хозяйства вообще и промышленности в частности, на которые выпадает главная роль в деле обеспечения обороны и хозяйственной устойчивости страны в военное время» [41, C. 764]. Основные задачи довоенных пятилеток – ускоренная индустриализация, коллективизация, создание новой промышленной базы на востоке страны – преследовали главную цель: подготовить страну к большой войне. И цель всех довоенных пятилеток была достигнута.
Глава 9Военная экономика
Войну ждали, к войне готовились. Советская экономика к середине 1941 года уже во многом была милитаризована. Нужды обороны не позволили обеспечить запланированный опережающий рост производства бытовых товаров во второй пятилетке и оказали определяющее влияние на план третьей пятилетки. За вторую пятилетку оборонная промышленность выросла на 286 %, за годы третьей пятилетки росла в среднем на 39 % в год (вся промышленность – только на 13 % в год) [119, C. 9]. Вся ускоренная индустриализация была продиктована ожиданием скорого нападения. Тем не менее в военном отношении страна оказалась плохо готова ко вторжению гитлеровцев, враг дошел почти до Москвы, к ноябрю 1941 года были потеряны местности, на территории которых производилось от трети до двух третей промышленной продукции разных видов[27] и почти половина продукции сельского хозяйства.
Из-за территориальных потерь валовая продукция промышленности с июля по ноябрь сократилась в 2,1 раза, выпуск проката черных металлов сократился в 3,1 раза, производство проката цветных металлов – в 430 раз, численность занятых в народном хозяйстве сократилась на 13 млн человек. Из строя выбыло 303 военных предприятия, которые производили в месяц 8,4 млн корпусов снарядов, 2,7 млн корпусов мин, 2 млн корпусов авиабомб, 7,9 млн взрывателей, 2,5 млн ручных гранат, 7800 т. пороха, 3000 т. тротила и ряд других компонентов [119, C. 15].
Однако ничего подобного ситуации времен гражданской, когда войну выиграли во многом на старых запасах, обеспечив их максимально экономное и целевое использование, не произошло. Советская экономика за один год оправилась от поражений начального периода войны, перестроилась на выпуск военной продукции, «переехала» на тысячи километров на восток и к концу 1942 года оказалась в состоянии производить больше вооружения всех видов, чем могла выдавать экономика гитлеровской Германии и ее сателлитов. За 1942 год выпуск промышленной продукции вырос в 1,5 раза, за 1943-й – еще на 17 % [119, C. 32].
Как это обычно бывает с советской историей, мы хорошо знаем факты, но до сих пор плохо представляем себе механизмы и движущие силы, обеспечившие такой результат. В десятках публикаций на разные лады повторяется, что за несколько месяцев 1941 года под бомбежками и артобстрелами удалось разобрать, погрузить и вывезти в восточные районы страны две с половиной тысячи предприятий, из которых почти полторы тысячи крупных, но сам этот факт ни на йоту не приближает нас к пониманию того, как это удалось сделать.
Я сам, к сожалению, тоже могу назвать лишь отдельные факторы, обеспечившие успех. Как и в предыдущей главе, сначала мы разберем общие черты советской военной экономики, а уже затем отметим мероприятия, специфические для каждого периода войны.
Главные особенности
Единство цели
В советское время экономическую победу над Германией неизменно объясняли преимуществами плановой экономики и морально-политическим единством советского народа. У некоторых пропагандистов это доходило до автоматизма: мол, страна с таким строем просто не могла не победить.
На мой взгляд, несмотря на шершавый язык, две ключевые причины победы в этих штампах отражены верно. Сложившаяся к войне экономическая система обеспечивала как теоретическую, так и практическую[28] возможность широкой маневренности ресурсов и их высочайшей концентрации на критических направлениях. Платой за резкие структурные сдвиги были дисбалансы и в отдельных случаях перерасход ресурсов, но скорость получения результата в тех условиях была важнее издержек.
Любые иерархические управленческие структуры, будь то советская экономика или крупная корпорация, страдают от проблемы принципала – агента, сводящейся к тому, что цели исполнителей могут не совпадать с целями руководства. Руководителю нужно, чтобы исполнитель трудился с полной отдачей и думал только о благе компании, а исполнитель зачастую стремится обогатиться сам или просто работать поменьше. Проблема возникает из-за того, что каждого исполнителя руководство проконтролировать не в состоянии. Близко к этой проблеме примыкает и «проблема безбилетника»: есть множество ситуаций, когда можно получить вознаграждение (проехать в транспорте) без адекватного собственного трудового вклада (без оплаты проезда). Обе эти проблемы были сущим наказанием советской экономики, особенно в период застоя, когда вера в коммунизм порядком померкла. Какой бы ни была система контроля, в силу ее размеров отдельные звенья всегда имели определенную возможность вести собственную политику.
Война во многом снизила остроту этих проблем, дав всему советскому народу понятную главную цель: победить врага. Во время войны произошла еще большая, чем ранее, централизация принятия ключевых решений при одновременной децентрализации их выполнения. В хаосе эвакуации и перестройки на военный лад уследить из Москвы за каждым заводом было невозможно. Это полувынужденное раскрепощение низовой инициативы не привело к сколько-нибудь серьезным злоупотреблениям, так как большинству хозяйственников на местах было совершенно ясно, почему они должны прилагать максимум усилий для достижения спускаемых им показателей.
В результате в ключевых оборонных отраслях наблюдались рост эффективности, ускорение выпуска и удешевление продукции. За военные годы технический уровень промышленности повысился. Если советскую экономику мирного времени часто ругают за отторжение технического прогресса (для предприятия выгоды от освоения новой технологии зачастую были меньше, чем головная боль из-за ее освоения), то в военный период новации вводились за считанные недели.
Возможность маневрирования ресурсами
«Общественная собственность на средства производства» применительно к военному периоду означала отсутствие юридических и финансовых преград для перетока ресурсов из одной отрасли в другую и с предприятия на предприятие.
Проблемы с географической переброской предприятий были проблемами транспорта и поиска подходящих площадок в восточных районах страны, но не проблемами собственности.
Гражданские предприятия массово переводились на выпуск военной продукции. Опять-таки возникавшие при этом проблемы были технологическими и ресурсными: надо было осваивать непривычную продукцию, но советское правительство имело возможность просто приказать любому заводу изменить номенклатуру выпуска.
Еще до войны была создана система трудовых резервов (ремесленные училища и школы фабрично-заводского обучения), выпускники которой были обязаны работать по распределению. За годы войны они подготовили 2,47 млн квалифицированных рабочих [89, C. 602]. Кроме того, подготовка рабочих была развернута прямо на производстве в порядке индивидуального ученичества. Квалифицированные рабочие должны были сами обучать прикрепленных к ним учеников. За годы войны таким путем без отрыва от производства повысили свою квалификацию 12 млн человек. Жесткая трудовая дисциплина была введена во всех отраслях народного хозяйства: промышленности, транспорте, сельском хозяйстве. В сельском хозяйстве был установлен обязательный минимум трудодней, который с началом войны был повышен. У государства появились рычаги для того, чтобы в нужный момент резко поднять интенсивность труда.
26 декабря 1941 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий», согласно которому работники военных заводов считались мобилизованными и закрепленными на тех предприятиях, где работали.
13 февраля 1942 года другим указом Президиума ВС СССР была объявлена мобилизация неработающего трудоспособного населения. Для ее проведения при СНК был создан Комитет по учету и распределению рабочей силы. Он имел право направлять мобилизованных неработающих граждан на работу, перераспределять рабочую силу между любыми отраслями хозяйства, привлекать на производство работников из села. В первую очередь мобилизация коснулась женщин и подростков, которые должны были заменить уходящих на фронт мужчин. За один 1943 год трудовая мобилизация увеличила численность занятых в народном хозяйстве на 7,6 млн человек [89, C. 599]. 712 тыс. подростков были заняты на промышленном производстве, 5 млн детей в 1941–44 годах отработали 760 млн трудодней в колхозах [138].
При этом, несмотря на мобилизацию, правительство увеличило количество стипендий в вузах и освободило значительную часть студентов от призыва на военную службу. Если за три года третьей пятилетки выпуск из вузов составил 328 тыс. человек, то за годы войны высшее образование получили 302 тыс. человек, что позволило сохранить кадровый потенциал [89, C. 603]. Выпускники, само собой, тоже были обязаны работать по распределению.
Также еще до войны сформировалась система переброски оборудования с завода на завод. Во второй половине 1939 года подчиненное Госплану СССР ЦУНХУ (Центральное управление народнохозяйственного учета) провело учет металлорежущего оборудования по 18 промышленным наркоматам. В конце 1940 года эта проверка повторилась. По итогам проверок Госплан готовил предложения, кому передать выявленное на заводах неиспользуемое оборудование, чтобы весь наличный фонд использовался наиболее эффективно. 21 марта 1941 года было утверждено новое положение о Госплане СССР, в его структуре появились новые отделы: Управление учета и распределения материалов и Управление учета и распределения оборудования. Теперь перераспределительная функция Госплана была закреплена в его структуре.
Переписи оборудования проводились во многом силами уполномоченных Госплана, которые таким образом получили необходимый практический опыт.
С началом войны были значительно расширены права наркомов: решением СНК от 1 июля 1941 года наркоматам было предоставлено право распределять и перераспределять ресурсы между своими предприятиями и стройками самостоятельно [139, C. 315]. Благодаря широким возможностям для структурного маневра доля продукции, используемой на военные нужды, выросла в промышленности с 26 % в 1940 году до 68 % в 1942‑м, в сельском хозяйстве – соответственно с 9 до 24 % [140, C. 80]. В 1940 году доля национального дохода, тратящегося на военные нужды, составляла 7 %, а в 1942 году – уже 29 % [130, C. 65]. В государственном бюджете доля военных расходов с 32,6 % в 1940 году выросла до 59,5 % в 1943‑м. Лозунг «Всё для фронта, всё для победы» получил конкретное экономическое выражение.