поехал дальше. Больше я никогда его не видела, но запомнила. И решила в тот день, что костьми лягу, но буду защищать права людей. Женщин, детей и даже мужчин… Хоть в тот день меня лишили главного права любой женщины – материнства.
– А где она сейчас? Дочь… – спросил Муртуз.
– Здесь. Живет своей жизнью, – ответила Валерия, вспоминая, что утром, перед тем как залезть на дерево, она пошла именно туда – в дом дочери, но не решилась и сбежала. – Бывший умер уже давно. Так что дом достался по наследству ей.
– Общаетесь?
Валерия помотала головой:
– Она не знает обо мне. Так даже лучше.
– Как может быть лучше, если дочь не знает мать?
– Я защищала права людей в начале двухтысячных, когда тут каждый день на улицах взрывали и расстреливали политиков, религиозных деятелей, журналистов! Меня раз десять, не меньше, грозили убить и три раза просто ловили на дороге, похищали, объясняли мне, о ком и как не надо говорить. Про простые аресты вообще молчу, каждый год по пять раз сижу в обезьяннике! Конечно, я решила, что так будет лучше, и я до сих пор так считаю! – ответила она, но по щекам ее почему-то текли слезы. – Это не твой случай, когда ты считаешь, что просто бесполезен, хоть ты и не прав! – обратилась она к Муртузу. – Когда все закончится, ты слезешь с этого гребаного дерева, найдешь свою семью и будешь жить с ними, понял?! – (Муртуз виновато опустил глаза.) – Мой случай другой: я – проблема. Со мной опасно, да и сама я не сахар. Знаю свой характер. Зачем портить чужую жизнь? Я следила за ней, пока она не закончила школу, а дальше все. Обещала, что не буду. Надеюсь, она счастлива, но на этом все. Я иду дальше – защищаю права людей… А теперь еще и деревьев.
Конечно, Валерия не сказала, что в то утро решилась познакомиться с дочкой, но в последний момент сбежала. Она не сказала Юсупу, что это была именно она, там, на железной дороге недалеко от Черных камней, с которых актер хотел прыгнуть в воду. И нет – она не сказала, что тоже, как и он, собиралась прекратить свои мучения, бросившись под поезд. Собиралась, но передумала. Не потому, что увидела Юсупа (хотя она видела человека, одиноко стоявшего на краю смотровой площадки). Просто в нужный момент включился ее характер, ее гордость. Как это так, чтобы она – Валерия Занозьева – просто взяла и повторила судьбу героини романа Толстого?! Это ж сколько человек будут ликовать в тот день, когда узнают о ее кончине, точнее о том, каким способом она лишила себя жизни, сдалась, признала поражение. Ну уж нет! Такого она допустить не могла. Не дождетесь!
Валерия, перекусив зубами нитку, швырнула штаны Муртузу.
– Спасибо, – бросил тот мрачно.
Тем временем в штабе:
– У вас остались какие-то сомнения? – спросил Касим у генерала. – Эти люди опасны! Все слышали про бомбу! Вам этого мало?
– Лера сказала, что нет никакой бомбы…
– Женщина все что хочешь скажет! Но даже если нет – вот же наш идеальный шанс! Давайте, действуйте! У нас есть оправдание для штурма! Это была угроза!
– После этой сцены? Вы думаете, это хорошо скажется на репутации?
– Чьей?
– Да всех! Власти! Армии! Города! Тем более после этих двух клоунов! Вначале шарлатан, а теперь этот пустоголовый олень! И его не надо было туда приводить!
– Я не знал про эту аварию! – попытался отбиться Касим.
– Кого бы они ни просили, больше никого не приведу! Все, хватит! Приведи этого, приведи того!
– Генерал. – В штаб вошел офицер.
– Да?
– Нам тут передали записку сверху. Просят привести этого человека.
Глава 19Суть вещей
Мальчик вышел из вагона и побрел к выходу из вокзала. Плана у него не было. Никакого. Главное, чтобы не поймали и не вернули обратно. В кармане он нащупал купюру в сто рублей и несколько монет.
На выходе дежурили двое полицейских с автоматами наперевес. Они что-то обсуждали, смеялись и не выглядели особо настороженными – теми, кому сверху поступила команда искать мальчишку десяти лет с окровавленными руками. Но мальчик все равно решил дождаться толпы, вместе с которой и проскочил наружу, в город.
Найдя ближайшую кафешку, он закрылся в туалете. Помыл руку, запачканную до локтя кровью. Вынул маленький кухонный нож, на ручке которого остались багровые следы, и выбросил в мусорную урну. Кофта тоже была запачкана, но мочить ее он не решился, ведь могло так статься, что ночевать ему придется на улице. Зимой да в мокрой одежде – не лучшее решение.
Купив в магазине булочку, мальчик пошел гулять по Махачкале, плохо представляя себе, что делать дальше. У него тут были родственники, но он знал, что плохой человек в первую очередь станет искать его именно у них.
После Дербента Махачкала казалась огромным муравейником, где каждый думает только о себе, где у каждого свои дела и нет времени обернуться, заметить одинокого напуганного ребенка, стоящего на перекрестке уже минут десять. Но он никого не винил. Ведь вокруг были и другие дети, которые шли по своим делам. Среди них в этом городе он был лишь одним из, и в этом отчасти было его преимущество: один из – лучше, чем совсем один, особенно когда тебя ищет плохой человек. Да и сам мальчик давно привык полагаться на себя, несмотря на возраст. Бывало так, что он сбегал из дома и ночевал в подворотнях Дербента. Дважды его приютил добрый пекарь, хотя знал, что рискует навлечь на себя немилость власть имущего.
– Эй, мальчик, тебе куда? – спросил у него мужчина, вышедший из магазинчика, недалеко от которого он стоял.
– Никуда. Я жду.
– А кого?
– Маму, – ответил мальчик, скрывая боль от одного этого слова.
– А когда она придет?
– Скоро.
– Она знает, что ты тут?
– Да.
– Ну ладно. Ты не мерзнешь там?
– Нет.
– А чё танцуешь тогда?
– Я просто…
– В туалет хочешь что ли?
– …хочу.
– Идем. Есть у меня туалет. Согреешься тоже.
Мальчик вошел в магазинчик, пристроенный к старому частному дому. Огляделся по сторонам: оказалось, что этот мужчина делает ключи. На стенах висели сотни самых разных форм: обычные, крючкообразные, квадратные, треугольные, двойные. Металл тоже различался по цвету.
– Ключи, – зачем-то подсказал мужчина и сел на стул, стоящий у станка. – Заходи внутрь. – Он указал в угол, на дверь, откуда, как выяснилось, можно было зайти в дом. – Сразу слева.
Когда мальчик вернулся, он увидел станок в действии. Мужчина приложил два похожих ключа друг к другу. Недовольно цокнул и выбросил один из них в мусорное ведро. Взял металлическую форму и повторил на ней карандашом форму ключа. Маленький гость завороженно наблюдал за процессом.
– Скока лет? – спросил ключник.
– Десять.
– О как! Чёт ты ростом не вышел. Моему девять, а он выше, чем ты. Или мне кажется.
– Рост ничего не значит, – буркнул мальчик.
– А? – переспросил тот.
– Рост ничего не значит. Главное, чтобы был дух, – уверенно ответил мальчик, бросив в сторону мужчины дерзкий взгляд.
– Ха! – усмехнулся тот. – Тут ты прав. У моего проблем с душком вроде нет, но ты, конечно, настоящий мужик. На, – он залез в ящик, достал оттуда ужасно скучные конфеты для стариков – белую карамель со вкусом мяты – и положил перед мальчиком на рабочий стол. Тот взял, хотя есть их не собирался. – Где живешь? Тут рядом?
– Нет, – отрезал мальчик. Мужик посмотрел на него озадаченно, но уточнять не стал. Вернулся к работе.
– Новый год скоро. Надо купить елку. Младшая дочка требует. Эта ее не устроила, – усмехнулся он, указывая в уголок, где среди рабочего бардака на столе стояла маленькая пластиковая елочка сантиметров тридцать в высоту с двумя гирляндами и ватой у основания, символизирующей снег. – На площади был? – спросил он, кивнув в сторону гор.
– Нет.
– Как раз елку достраивают. Уже почти закончили. Я думал, она настоящая, а оказывается, железная. Ну, ствол железный, на него крепят алюминиевые кольца, а на них уже пластиковые ветки, как платье. Халтурщики, – усмехнулся он.
– Деревья срубать нехорошо, – ответил мальчик. – Они много лет растут в лесу. Могут даже триста лет. Каждый год елка увеличивается на десять сантиметров. Может на пятьдесят даже. А потом их находят в лесу и срубают.
– Откуда ты такой взрослый взялся, а? В твоем возрасте надо веселиться, а не… считать размер елок. Хотя… я такой же был. Мой папа рано умер, так что, кажется, в одиннадцать или в двенадцать я устроился на работу. К обувщику. Разносил заказы по морскому району всяким русским морякам, даже иностранцам. Время было…
– Мне надо идти, – перебил мальчик.
– А… ну да. Иди, иди.
Выйдя из магазина, мальчик решил, что пойдет посмотреть на то, как собирают елку. Он не любил Новый год. Он вообще не любил праздники, но был очень любознательным. Его интересовала суть вещей, даже слишком. То, из чего они сделаны и как работают. Да, елка – штука незамысловатая, но то, как описал ее сборку ключник, мальчику показалось интересным. И поэтому он решил пойти на главную площадь Махачкалы.
Глава 20Трудности перевода
– Ничего себе! – завопила Натали.
– Что?
– Пятьсот пятьдесят тысяч подписчиков… – Она показала свой телефон.
Валерия выхватила его у нее.
– Не понимаю…
– Просто народ тупой, – прокомментировал Шамиль без особого интереса.
– На самом деле! – добавил Муртуз. – Я видел три миллиона подписчиков у одной девушки, которая учит… как сказать. Ну, как парней, в общем, кадрить!
– Это правда. На это я и рассчитывала, – грустно глядя в экран, сказала Натали. – В интернете есть правило: чем проще, тем лучше. Чем ты тупее, тем больше у тебя…
– Ты не тупая! – перебила ее Валерия. – Вот именно, что ты не тупая! А пытаешься себя такой выставить перед всеми, ради чего? Чтобы тебя ненавидели? Чтобы писали оскорбления? Ты не такая, говорю тебе еще раз. Но ты сама начинаешь в это верить. И вести себя так. Как наивная дурочка.