ки и добрых намерений. Этот колодец почти опустел.
В ожидании продолжения темы дома и еды все посмотрели друг на друга. Было приятно впервые, даже находясь в таком положении, обсуждать простые вещи.
– На меня не смотрите. Не каждая женщина должна уметь готовить, – усмехнулась Валерия. – Нас с Натали оставьте в покое.
– Ну, вообще, я умею готовить, – ответила блогерша. – Больше всего люблю картошку фри.
– Жарить картошку все умеют, – отмахнулась правозащитница.
– Не жарить картошку, а делать домашнюю фри. Это другое. Это сложнее. Там есть свои секреты. Могу поделиться рецептом, если кто-нибудь захочет приготовить, – пошутила она, но Юсуп вдруг поднял руку:
– Я хочу. Никогда ничего сложнее яичницы не готовил.
– Давай, мне тоже интересно, – согласился Муртуз.
– Когда выйду, женюсь, научу жену, – улыбнулся Шамиль.
– Ну, тогда, имейте в виду, что самое главное в картошке фри…
Изначально может показаться, что картошка фри – это самое легкое блюдо: обжарка картофеля, нарезанного брусочками. Но все не так просто. Предварительно нарезав картошку на кусочки нужной формы, мы должны промыть ее, желательно в теплой воде – надо замочить ее, почти как крупу, чтобы избавиться от некоторого количества крахмала. Вы заметите сразу – вода станет мутной. Затем очень важно картошку, насколько это возможно, обсушить. Лучше не использовать для этого бумажные салфетки: на картошке могут остаться частички бумаги. Поэтому лучшим решением будут обычные чистые тканевые салфетки/полотенца. Необязательно картошку обтирать прям уж насухо. Просто постарайтесь просушить, насколько позволяет время и прочие условия. Дело не в том, что кипящее масло начнет стрелять, если соприкоснется с водой (хотя и это тоже), важно сохранить высокую температуру масла, а с влажной картошкой в него может попасть слишком много воды, и тогда обжарка не получится правильной. А как мы все знаем, вся фишка картошки фри в правильной обжарке.
Далее, что касается масла: его должно быть много. Но план не в том, чтобы сделать это блюдо жирным, а в том, чтобы сохранить высокую температуру в процессе приготовления, и чем больше масла, тем лучше будет финальный результат (в теории при малом количестве нарезанной картошки можно обойтись и малым количеством масла). Нужно утопить картошку.
Обжарка происходит в несколько этапов. Тут сложно понять, когда пора вынимать картошку, – слишком много разных переменных. Общая рекомендация такова: вынимайте ее, когда она станет мягкой, то есть держите не так уж долго – около девяти минут. Главное – высокая температура масла.
Когда вытащите, ее обязательно надо переложить на бумажные салфетки, чтобы они впитали масло. Картошка уже будет съедобной (можете проверить). Теперь нужно посолить и отправить картошку на второй этап купания в масле, минуты на три – ее цвет должен стать золотистым, без корочки по краям, и она уже будет упругой и хрустеть. Тогда можно сказать, что она готова, а значит, ее надо подавать сразу, пока она не обмякла. Если вы или ваши гости не любите запах масла, который может исходить от картошки, то сразу после приготовления посыпьте ее любыми специями. Картошка получится замечательной. Главное, помните – секрет в удержании правильной температуры масла.
– Вкусно рассказываешь! – прокомментировал рецепт тренер. – Я тоже люблю готовить.
– А я не очень. Просто некоторое время проработала в московском «Макдоналдсе», до всех этих инстаграмов[24], до контракта с модельным агентством.
– Такая красивая девушка и на кухне «Макдоналдса»! – усмехнулся Муртуз.
– Да, тяжело поверить, – согласилась Валерия.
Натали, смутившись, отвела взгляд и сказала:
– Кто только там не работает. Каждый, у кого есть мечта, начинает или заканчивает в таких местах.
– А как начала ты?
– Если честно, я всегда хотела славы, известности. Пыталась чего-то там снимать на телефон, надеялась, что разом смогу… ну, хайпануть, стать популярной. У многих других получалось, а я сколько ни пробовала… В общем никак. Я помню, однажды ночью делала грим, чтобы кое-что снять, уже пару часов возилась, потом сняла и копалась в телефоне. Мама все еще была на работе. И вот слышу я стук в дверь, где-то после полуночи, оказывается, я просто уснула за столом на кухне. Стук продолжается, мама дверь не открывает, а я даже и не вспомнила, что она не пришла домой. Открыла дверь – наш сосед сверху, с пятого этажа, сказал, что мама сидит на ступеньках внизу, на втором этаже. У нее больные колени. Тогда она работала очень много и возвращалась поздно ночью. Она присела отдохнуть и просто не смогла подняться. Телефон был разряжен. Я спала, а она постеснялась кричать на весь подъезд, звать кого-то на помощь и провела там несколько часов. Зимой. Вызвали скорую. Они помогли ей. Мне было семнадцать. В ту ночь я больше не уснула. Проклинала себя за свою тупость. А на следующий день пошла искать работу – подвернулся «Мак», и я, ни о чем не думая, устроилась, потому что ночью дала себе обещание – сделать абсолютно все ради нашего с мамой счастья. Работать в нескольких местах, снимать любые ролики, быть той, на кого подпишутся в инстаграме[25]: самой смешной, самой тупой, самой красивой, любой – главное, чтобы популярность росла. И через полгода получила простенький, но настоящий контракт с модельным агентством. Еще месяц-полтора проработала в «Маке». Можно даже сказать, я специально показывала, что днем я молодец – работаю на кухне, а ночью – звезда. Многим нравился такой образ. Потом уволилась, снимала всякую скандальную фигню пару лет, опять пыталась поймать хайп, пока не подвернулась прекрасная возможность – Большая Суета, опасный Дагестан. Ни о чем не думая, собрала чемодан и приехала сюда, и вот я на дереве. Вместе с вами. – Она грустно усмехнулась. – Зато будет какая-то польза. Ну, хоть рассказала вам, как готовить дома фри.
– Я попробую, – со всей серьезностью сказал Муртуз и подмигнул ей. Натали в ответ улыбнулась.
На площади в очередной раз запустили одиночный салют, окрасивший небо золотым цветком.
– Ну… – выдохнула Валерия, высовывая руку из окна. На ладонь падали крупные хлопья, уже образовавшие белый ковер внизу. – С Новым годом, что ли… В полночь не будет возможности.
– С Новым годом! – сказала Натали всем.
– Шамиля не поздравляй, он у нас не празднует.
– А почему?
– По религиозным делам.
– Я тоже, – поддержал Муртуз.
– Я не очень понимаю. Это же просто семейный праздник.
– Дагестан, – развела руками Валерия. – Я всю жизнь тут живу и тоже не всегда понимаю.
– Понимать необязательно, – сказал Шамиль. – Просто уважайте то, что мы выбрали для себя истиной.
– Я уважаю, – кивнул Юсуп.
– Не хотите – не празднуйте. Правозащитник не выбирает, чьи права защищать, – пожала плечами Валерия. – Что с голосованием?
– Не хватает сорока пяти тысяч, – ответила Натали, проверив телефон. – С ума сойти, почему люди не голосуют?
– Потому что вся госмашина против нас. Везде только мы… «бандиты и наркоманы». Ну и немного потому что мы тоже тут напортачили…
– ВНИМАНИЕ, БЕЗЫМЯННАЯ БАНДА! У ВАС РОВНО ПОЛЧАСА! СДАВАЙТЕСЬ, ТОГДА В БУДУЩЕМ ЭТО БУДЕТ УЧТЕНО В СУДЕ!
– Как мне все это надоело! – проворчал Юсуп и подойдя к окну, крикнул: – «Нам будущее не дано прочесть! Гонясь за лучшим, губим то, что есть!»[26] Оставьте Большую Суету в покое! – и в довесок к своим словам погрозил вниз посохом.
– Ну все, приехали! – воскликнула Натали. – Миллион… Миллион и сто тысяч подписчиков!
Она смотрела на телефон, не веря глазам. Обновила страницу несколько раз, но подписчики стабильно росли.
– Хорошо, что хоть у кого-то получилось задуманное, – сказал по-доброму Юсуп. – Поздравляю!
– Ну… так-то у меня тоже получилось. Тот олень признал вину, – пожал плечами Муртуз.
– Самой не верится, но я, кажется, тоже нашла что хотела. – Это была Валерия.
Актер задумчиво произнес:
– И вправду. Я вот любви взаимной не получил, но обещание сдержал. Да и глаза себе на многое открыл.
– Только не смотрите на меня так, будто я ждал, что меня оправдают, – сказал спокойно Шамиль. – Я хотел, чтобы весь мир меня услышал и понял, что я…
– Что ты что? – уточнила Валерия.
– Что я… – Шамиль никак не мог подобрать правильное слово. – Что я существую, да. Я полгода сидел в СИЗО, потом еще полгода дома в ожидании, что ко мне постучатся хоть завтра. Все друзья понимали, что связь со мной сейчас – это огромный риск. То, что мне светит, может цепочкой потащить за собой много других людей.
– Тормози, – влез Муртуз, – тебе предложили сдать других?
– Неважно, что предложили. Всё на мне, и это мое решение. Просто в один момент ты начинаешь чувствовать одиночество. Как будто весь мир забыл о твоем существовании. Только парочка правозащитников пытается что-то сделать. – Он посмотрел на Валерию, опустившую глаза, будто она чувствовала вину за то, что ничего из этого не получилось. – А сейчас я снова существую. Сейчас меня слышно. И я, знаете, наверное, сотню раз представлял, как получу возможность выступить перед миром на каком-нибудь мероприятии. На каком-нибудь саммите ООН. Как буду рвать и метать, оправдывать себя и свои действия, но потом я понял, что все это бессмысленно. Все бессмысленно, когда еще до твоего ареста решили, кем ты будешь. Только не в том смысле, что ты не должен больше бороться, а в том, что ты не должен оправдываться, будто виноват в чем-то. Не должен стоять на коленях и просить пощады, потому что этим только сделаешь им приятней, и они будут считать, что система все еще работает, что люди готовы вставать на колени. Я понял, что, если я действительно заберусь на дерево, мне не нужны будут какие-то длинные заученные речи, интервью. Важно сказать только одно. Что я не террорист. Сейчас о нас пишут все газеты мира, и я понимаю, что все еще существую. Этого мне хватает. И вас тоже. Потому что, окажись я тут один, не знаю, возможно, не выдержал бы до самого конца. А с вами – могу.