Следует подчеркнуть, что группы отечественного чешского Сопротивления неоднократно предлагали Бенешу дать им свободу рук в сотрудничестве с советской разведкой.
В этих непростых условиях члены «группы летчиков» иногда выдавали себя за агентов британской или французской разведки, хотя и на советскую разведку чехи работали в основном охотно и даже с воодушевлением.
Путем привлечения родных, знакомых (по предвоенной работе или службе) и единомышленников со временем из «пятерки» выросла сеть, в которую входило более 200 человек. Налаживать контакты помогал и Мохов – через него «летчики» получали и передавали кандидатам на разведработу письма от их родственников, которые ушли в эмиграцию.
Селуцкий обосновался в Праге, Лонек перебрался восточнее в район Пардубице, где устроился коммивояжером одной фирмы, что было прекрасной легендой для постоянного передвижения по протекторату. Бобак с помощью Гулы смог наладить работу в Моравии и получал информацию из Остравы, Злина[150]и Брно. Вицпалек организовал работу собственной малой сети, охватывавшей промышленный район Кладно и частично Южную Чехию.
Гула оставался в Праге – обученный на радиста он отвечал за радиосвязь с Москвой.
Осенью 1940 года, после молниеносного разгрома гитлеровцами Франции советская военная разведка усилила работу по сбору сведений о Германии. С этой целью Мохов произвел передислокацию «летчиков». Гула выехал в Остраву, Бобак – в моравскую столицу Брно. Селуцкий должен был обосноваться в Пльзени, но ему это не удалось, и он оставался в Праге. И Брно и Острава и Пльзень (помимо, естественно, Праги) были главными центрами военной промышленности Чехии.
В Разедупре прекрасно понимали, что если Гитлер решится напасть на СССР, то все чешские оборонные заводы немедленно получат соответствующие заказы вермахта, что и предстояло своевременно выявить.
Сеть «летчиков» работала очень активно, поставляя в Москву не только очень ценные сведения, но и образцы секретной военной продукции.
Например, в Москве узнали о срочном заказе на производство 300 тысяч парашютов для осветительных и обычных бомб (производство которых также было отдельно установлено на фирме «Попелак»)[151].Лонек получил с пражского завода «Авия» документацию на новый транспортный самолет фирмы «Юнкерс» «Зееадлер» («Морской орел»). Были добыты данные о пулемете, способном пробивать легкую танковую броню. «Летчики» передали и сведения о начавшихся испытаниях первого плавающего танка вермахта на пражском заводе ЧКД.
В Моравии удалось получить чертежи разрывных пуль, пулемета и добыть сведения о производстве 3000 резиновых десантных лодок. С завода ЧКД Гула достал чертежи танков и бронетранспортеров, а также системы кондиционирования воздуха в самолетах. С металлургических заводов Кладно резиденту Разведупра в Праге был передан образец брони.
Особенную ценность для Разведупра представляли данные о росте со второй половины 1940 года производства бензиновых железнодорожных цистерн в Остраве. Цистерны были абсолютно не нужны в случае высадки немцев в Англии (операция «Морской лев»), но без них нельзя было обойтись в целях снабжения танковых и моторизованных войск на растянутых коммуникациях в случае войны против СССР.
По многим заводам протектората Москва с помощью сети «летчиков» была в курсе их ежемесячного производства.
Под наблюдением сети «пятерки летчиков» были аэродромы Праги, Пардубице, Кбели, Злина, Остравы, Брно и другие. Были выявлены все системы ПВО в Праге, Брно и Пльзени.
С осени 1940 года сеть «летчиков» уделяла особое внимание транспортировке воинских грузов по железным дорогам протектората, особенно в направлении с запада на восток. Например, были переданы данные о 180 эшелонах, проходивших через важный транспортный узел Колин.[152]
Также осенью 1940 года была получена крайне важная для Москвы информация о начале изготовления картографическим институтом вермахта в Вене карт советской территории.
Чертежи и образцы военной техники и боеприпасов «Рудольфу» лично передавала в Праге «Ирена». Но основную часть данных сеть передавала в Москву напрямую с помощью своих радиопередатчиков.
С апреля 1940 года с Центром наладил постоянное радиосообщение Гула (позывные НВТ). Через некоторое время в эфир вышел и Селуцкий (позывные HCL), причем рацию ему собрали друзья. Перед своей передислокацией в Остраву осенью 1940 года Гула по просьбе Мохова подготовил себе радиста на замену в Праге – Владимира Новака («Лео», позывные FRS). Свой радист в Брно был и у Бобака – Густав Кошулич,[153] также сам собравший рацию. Причем Кошулич официально работал инспектором, наблюдавшим за деятельностью разрешенных любительских радиостанций.
Таким образом, к весне 1941 года на территории Чехии и Моравии работала самая разветвленная радиосеть Разведупра в Европе. Причем разведчики работали на рациях с таким профессионализмом, что развитая радиотехническая сеть немцев не смогла запеленговать ни одного передатчика. Радисты выходили в эфир с разных мест и их сеансы были кратковременными.
Осенью 1940 года Мохов уехал на родину и перед отъездом познакомил Вицпалека со своим преемником, которого в чешском подполье знали как «Рудольфа II». Это был полковник Яковлев Александр Владимирович («Савва»).[154]
Кстати, Мохова отозвали в связи с якобы готовившейся против него нацистами провокации. Источником этих сведений был главный и самый ценный агент чехословацкой разведки, сотрудник абвера Пауль Тюммель (агент А-54).[155] Однако есть очень весомые основания полагать, что Тюммель был двойным агентом и передавал чехословацкому эмигрантскому правительству в Лондоне (а через него и СССР) дезинформацию. Не исключено, что с помощью А-54 немцы избавились от слишком активного резидента Разведупра в Праге.
Особе внимание сеть Разведупра в Чехии и Моравии уделяла в начале 1941 года получению любых данных о готовящейся агрессии нацисткой Германии против СССР.
26 февраля 1941 года Яковлев доложил в Центр о том, что его источник сообщил сведения, в соответствии с которыми «немецкие войска, сосредоточиваемые в Румынии, предназначены для действий против СССР. В текущем месяце увеличился поток «туристов» в Финляндию и военных транспортов в Словакию и Галицию. Перебрасываются, в основном, механизированные части».[156]
К сожалению, сообщение «Саввы» хотя и было учтено в РУ ГШ РККА, но в разряд доложенных политическому и военному руководству страны не попало. Глава Разведупра с июля 1940 года Ф.И. Голиков лично дал строгое указание «Савве» более тщательно отбирать и оценивать сведения, которые резидент получал от своих источников. Голиков твердо следовал в своих оценках линии Сталина, который полагал, что немцы не решатся напасть на СССР, предварительно не разбив Англию.
«Блестящая пятерка» летчиков, в конце концов, стала жертвой предательства. Селуцкий совершено случайно встретил своего знакомого с 1924 года Ярослава Беднаржа[157] и включил его в работу, не подозревая, что Беднарж является агентом управления СД в Праге. 4 марта 1941 года Селуцкий был арестован прямо во время конспиративной встречи с Беднаржем. Через два дня в Праге арестовали Вицпалека (а затем его мать и двух сестер), Гулу – в Остраве, Бобака – в Брно. Наконец, 9 марта гестапо схватило Лонека. Всего в марте 1941 года немцы арестовали в протекторате более 200 человек.
Из ядра группы удалось спасти лишь Унцайтигову, которая с помощью резидента Разведупра бежала в Словакию и там переждала оккупацию.
Нацисты были поражены размахом работы советской разведки в Чехии.
10 июня 1941 года глава службы безопасности (СД) НСДАП Гейдрих докладывал рейхсфюреру СС и шефу немецкой полиции Гиммлеру: «… установлено, что сотрудник русского генерального консульства в Праге Леонид Мохов был главой русской шпионской сети, созданной ГПУ в Протекторате. К шпионажу в пользу России принуждали бывших солдат чешского легиона,[158] которые во время войны против Польши сражались на польской стороне, были набраны, главным образом, в кругах сторонников бывшей коммунистической партии Чехословакии, а после краха Польши попали в русский плен. Их обучали, прежде всего, пользованию тайными передатчиками. Этих людей с фальшивыми документами засылали в Протекторат, где они работали под руководством вышеупомянутого сотрудника – русского консульства Мохова. Когда был произведен захват, удалось арестовать более 60 человек из этой шпионской сети и конфисковать дюжину работающих тайных передатчиков (Примечание: эта сеть работала совершенно независимо от нелегального аппарата, созданного в Протекторате Коминтерном)».[159]
Все пять летчиков и большинство их соратников по подполью держались на допросах в гестапо очень достойно. Они признавали лишь то, что немцам предварительно удавалось доказать самостоятельно. Не скрывали арестованные и своих мотивов, побудивших их рисковать жизнью. Один из членов сети в Пльзени Псоглавец говорил в лицо гестаповцам: «… мне было ясно, что речь идет о работе на советскую разведку. И мне также было ясно, что деятельность в пользу советской разведки запрещена, так как вредит интересам рейха. Но я видел в работе Селуцкого усилия по освобождению чешского народа. Я верил, что между Советским Союзом и Германией будет война, которую рейх обязательно проиграет и после этого наш народ дождется воскрешения самостоятельного государства. И именно ради этого я делал то, что делал».[160]