[404] Кстати сам Карстенс был лейтенантом вермахта и получил за боевые заслуги Железный крест 2-го класса. С 1934 года он состоял в СА, с 1940 года – в НСДАП.
Приговоренный в Нюрнберге к смертной казни глава австрийских нацистов и «генеральный комиссар» оккупированной Норвегии Артур Зейс-Инкварт «подкинул» в своем последнем слове в Нюрнберге тезис, который до сих пор активно используют русофобы и вечно вчерашние. Мол, почему вы судите нас за войну против европейских стран, если Сталин и союзники сами перекраивают карту Восточной Европы? И по сей день, например, в Польше официальное «общественное мнение» горюет об утрате в 1939 году восточных Белоруссии и Украины, признанных США и Великобританией частью СССР на Тегеранской конференции 1943 года.
Именно решения Тегеранской конференции и раскритиковал в Нюрнберге Зейс-Инварт. Он, наверное, и не думал, что спустя десятилетия у него найдутся единомышленники в евроатлантической и посттоталитарной Польше.
В целом определяющим и официальным отношением к нацистскому прошлому в Западной Германии в послевоенное время было следующее: виновны лишь Гитлер, верхушка НСДАП и СС, а миллионы немцев ничего не знали о газовых камерах и героически защищали на фронтах свою родину от врага. Формально вся эта спущенная сверху амнезия именовалась отрицанием коллективной ответственности немецкого народа. Отступление от этой сакральной линии не прощалось никому.
Президент бундестага ФРГ Филипп Йеннингер избежал «комплекса вины» ввиду «милости позднего рождения» (родился в 1932 году) – широко применяемые в Германии термины по отношению к нацистскому периоду. Став главой западногерманского парламента в 1984 году, Йеннингер в 1988 году произнес речь по случаю 50-летия антисемитских погромов в «третьем рейхе» (т. н. «хрустальная ночь») и… проговорился. Используя словарный запас времен нацизма, Йеннингер попытался объяснить (и как многим показалось, оправдать) соучастие миллионов немцев в холокосте. Мол, время было такое. Но Йеннингеру не простили именно того, что он (сам того не желая) фактически признал, что Гитлер проводил свою преступную политику, опираясь на многие миллионы немцев («обманутых», правда, но тем не менее).
Йеннингеру пришлось подать в отставку и поработать пару лет на непыльной должности посла в Австрии. Скандал быстро улегся и его фактически «реабилитировали»: мол, «не разобрался» и не те слова выбрал.
Но может быть излишне мягкое, если не сказать прямо покровительственное отношение в Западной Германии к нацистским преступникам было вызвано (как пишут в той же ФРГ) ужасной атмосферой холодной войны и необходимостью противостоять агрессивному советскому коммунизму? Может после объединения Германии в 1990 году все изменилось? Конечно, изменилось, только как?
В отношении к коричневому прошлому в объединенной Германии появилось, как минимум, пять новых моментов (частично противоречащих друг другу):
– т. н. «ментальность окончательной черты» (Schlupstrichmentalitat). Т. е. новая, истинно демократическая Германия ничего общего с «третьим рейхом» не имеет, все нацисты уже умерли и пора подвести черту под «самокопанием» и смотреть только в будущее;
– необходимо исследовать уже не преступления нацистов (все, мол, и так давно исследовано), а страдания немецкого народа и преступления самих союзников. Якобы лишь для восстановления исторической полноты картины. Ничего более;
– нацизм и сталинизм – одно и то же, но преступления последнего в отношении беззащитного немецкого народа после 1945 года мало изучены и именно на них и надо сделать упор;
– да, ГДР было антифашистским государством, но антифашизм этот был неискренним, его «исповедовали» из страха перед русскими. Такие же, мол «перевертыши» и приспособленцы, какими были мы в Западной Германии;
– да, ФРГ, в свое время слишком мягко отнеслась к сторонникам нацистской диктатуры и это надо исправить. Как? Да очень просто! Исключить любую мягкость по отношению к сторонникам другой немецкой диктатуры – ГДР. Ибо никакой принципиальной разницы между ГДР и «третьим рейхом» нет.
При этом все ранее использовавшиеся в «малой» Германии отговорки от собственной совести типа «немцы ничего не знали», «вермахт» сражался честно и т. д. отнюдь не канули в лету и в Германии большой.
Приведем несколько примеров по каждому из обозначенных выше пунктов.
В 1996 году появилась книга американского исследователя Даниэля Гольдхагена «Hitler's Willing Executioners: Ordinary Germans and the Holocaust» («Активные палачи Гитлера: обычные немцы и холокост»). Для советского и российского читателя ничего нового в этой книге не было. У нас и так знали, что жгли, вешали, насиловали и травили газом не только эсэсовцы. Испытали, что называется, на себе. А вот в ФРГ книга вызвала, как говорится, «неоднозначную реакцию». А если говорить прямо, то прибыв в новую Германию в конце 1996 года для презентации книги, Гольдхаген столкнулся с массовым неприятием как в среде профессиональных историков, так и официального «общественного мнения». Например, столп немецкой исторической науки Ханс Моммзен снисходительно заметил, что Гольдхаген в своей «односторонности» не понял сложного характера и «многогранности» немецкого антисемитизма. Да и Гитлера немцы избрали канцлером, оказывается, вопреки его ярому антисемитизму.
Дошли до того, что Гольдхагена назвали расистом, за то, что он мажет всех немцев черной краской. Самый влиятельный и вроде бы либеральный немецкий журнал «Шпигель» вышел под шапкой «Народ демонов?» Именно так нацисты именовали евреев, а теперь «Шпигель» попытался приписать Гольдхагену такие же воззрения в отношении немцев.
В общем, «на западном фронте без перемен» – никакой коллективной вины немецкого народа.
После 1990 года живописуются ужасы советской оккупации Германии, особенно якобы массовые изнасилования немецких женщин советскими солдатами и грабеж мирного населения. Одновременно замалчиваются случаи массовых изнасилований солдатами вермахта на территории оккупированных стран. Приводится статистика времен нацизма, согласно которой за «сексуальное насилие» на конец 1944 года было осуждено всего 5349 военнослужащих вермахта. Немецкая исследовательница Регина Мюльхойзер в своей работе 2010 года (Eroberungen. Sexuelle Gewaltttaten und intime Beziehungen deutscher Soldaten in der Sowjetunion 1941–1945, Hamburg, 2010) подтверждает, что немецкое командование вообще не считало сексуальное насилие против советских женщин чем-то предосудительным.
Что касается советских «преступлений» такого характера, то они якобы были массовыми, совершались с одобрения командования в качестве средства унижения побежденных немцев. Немецкая исследовательница Барбара Pop (ее нашумевшая работа Die Ereignisse in Zahlen, Frankfurt-am-Main, 2005) голословно утверждает, что военнослужащие Красной Армии подвергли различным формам сексуального унижения до 2 миллионов немецких женщин. Эта цифра в Германии теперь считается общепринятой, хотя она абсолютно ни на чем не основана. «Примерно» 10 тысяч немецких женщин якобы умерло после надругательств, большинство покончили жизнь самоубийством. И эта цифра не имеет под собой никаких оснований. В фильме и книге немецких историков и журналистов Хельке Зандер и Барбары Pop «BeFreier und Befreite» авторы исходят из того, что число женщин в Берлине, подвергшихся изнасилованию (некоторые – по несколько раз), превышает 100 000, но данные, мол, сильно разнятся.
О том, что в Красной Армии за изнасилования немок расстреливали, в новой Германии, как правило, предпочитают не упоминать.
Сразу после 1990 года появилась и тема «спец-лагерей» НКВД, в которых в 1945–1949 гг. якобы содержались в основном ни в чем не повинные немцы, т. е жертвы сталинизма. При этом умалчивается, что саму идею создания лагерей и «автоматического ареста» немцев-членов нацистских организаций выдвинули в 1944 году американцы.[405]
Всего в 1945–1950 гг. в 10 специальных лагерях НКВД в советской зоне оккупации Германии содержались в соответствии с общими решениями союзников активные нацисты и военные преступники. Использовались для этих целей и бывшие нацистские концлагеря (например, Заксенхаузен и Бухенвальд). В 1945 году 80 % интернированных были членами НСДАП. В 1948 году осталось всего три лагеря, в которых содержались примерно 14 тысяч человек. В январе 1950 года лагеря были переданы властям ГДР. В 1946 году в лагерях было 80 тысяч заключенных (наивысшее количество за время их существования), в том числе 5 % женщин. На 1 июля 1947 года советскими военными трибуналами были осуждены 8980 граждан Германии.
С 1945 по 1947 год за военные преступления в советской зоне оккупации Германии к смертной казни были приговорены и казнены 1797 человек. В 1947–1950 гг. смертная казнь в СССР была отменена. В 1950–1953 гг. были казнены еще 606 человек.[406]За все время существования спецлагерей в них умерла от болезней примерно 31 тысяча человек. Всего через лагеря прошел 121671 немец.
В американской зоне оккупации Германии с теми же целями использовалось 37 лагерей, в том числе и первый нацистский концлагерь смерти Дахау. В американских лагерях для военнопленных умерло от болезней и голода около миллиона немцев. Однако США отрицают эту цифру и приводят данные об 5802 умерших. По данным немецкого Красного Креста остается неизвестной судьба 1.3 миллиона немецких пленных, которые числятся пропавшими без вести.
Всего в американской зоне был интернирован каждый 142-й житель, в советской – каждый 144-й, во французской – каждый 163-й, в британской – каждый 284-й.
Но всех этих данных средний сегодняшний немец не видит.
Тема борьбы со сталинизмом находит свое отражение и в том, что до сих пор в ФРГ считаются предателями те дезертиры вермахта, кто перешел на сторону Красной Армии. К западным союзникам переходить было позволительно, к «сталинистам» – нет. Нацисты приговорили к смертной казни 30 тысяч дезертиров и «предателей» из рядов вермахта – настоящих в отличие от Деница и иже с ними героев немецкого народа. После войны в ФРГ эти приговоры не были отменены. Только в 2002 году(!) бундестаг реабилитировал дезертиров и «отказников» нацистского времени, однако «предателей» – т. е. тех, кто стал воевать на стороне Красной Армии – реабилитировать наотрез отказались. Якобы те своим действиями могли причинить вред немецким солдатам и гражданским лицам (!). Это не шутка, а закон новой Германии.