Совершив все необходимое и убедившись, что божественные духи настроились на благосклонность и дружелюбие, начальник вел своих подопечных в беседку: в ней обычно проходили занятия по совершенствованию разума и приобретению понятий о кодексе поведения воина. Над входом в беседку висели широкие бумажные ленты с подходящими надписями: «Наша честь – в преданности повелителю», «Наша жизнь – обязанности и служение», «Кто достойно живет – легко умирает», «Воинский дух сильнее смерти», «Славная смерть – уважение потомков».
Боевое обучение проходило на лугу, за частоколом. К удивлению Такэно, уверенного в том, что он неплохо сражается на мечах, у него оказались удачливые соперники. Такэно сердился и пытался превзойти их, но ничего не получалось. В конце концов, после очередного проигранного поединка Такэно подозвал к себе начальник школы.
– Ты терпишь поражение за поражением, – сказал он. – До сих пор я не вмешивался, не помогал тебе. Если у человека что-то не получается, нельзя сразу помогать ему. То, что дается легко, легко и забывается; но то, что дается с трудом, не забывается никогда. Быстрый успех хуже неудачи: он ослабляет человека, а неудача только укрепляет силу.
– Да, господин, – отвечал Такэно, думая, что он уже слышал подобное от Сотобы.
– Но теперь пришла пора вмешаться, чтобы ты не потерял веру в свои способности. Я наблюдал за тобой и хочу сказать, что я обучал многих молодых людей, но ты лучше всех владеешь мечом. Кто был твоим наставником?
– Его имя Сотоба, господин.
– Сотоба? О, это был великий мастер! Давно я не слышал о нем; говорили, что после того как Сотоба оставил службу, он передал свое имение родственникам и отправился скитаться… Значит, Сотоба еще жив. Чем он сейчас занимается?
– Он садовник, мой господин.
– Хороший конец жизни для того, кого смерть обошла в битвах… Из лука тоже он учил тебя стрелять?
– Да, господин. Но я и сам подолгу тренировался.
– Это видно. В стрельбе из лука никто не может тебя превзойти, а на мечах ты проигрываешь. Знаешь, почему?
– Нет, господин.
– В стрельбе из лука твой глаз и твоя рука подчиняются твоему духу. Но когда ты сражаешься мечом, ты лишь повторяешь то, чему тебя учил Сотоба. К сожалению, ты не воспринял от него нечто большего, чем мастерство. Ты применяешь приемы большего мастера, но ты не ощущаешь сущности поединка. Ты подобен музыканту, освоившему технику игры, но не имеющему слуха. Ты понимаешь меня?
– Да, господин… Нет, господин, простите. Что такое – «сущность поединка»?
– Погляди на дальнюю гору, на синий лес, в котором скрывается дорога. Я прочту тебе стихи:
Леса полоса
На склоне горы, словно
Пояс для меча.
Не отрывая глаз, смотри на эту гору, на этот лес, и повторяй про себя эти стихи. Может быть, тогда ты почувствуешь то, о чем я тебе говорю.
– О да, я чувствую! – воскликнул Такэно. – Воинская стойкость подобна горе, она тверда и несокрушима, а лес – пояс для меча – препятствие, предостережение тем, кто попытается одолеть гору.
Начальник школы коротко рассмеялся, и Такэно вновь показалось, что начальник очень похож на Сотобу.
– Как ты торопишься, юноша, – сказал начальник. – Бывают, правда, мгновенные озарения, но с тобой этого не произошло. Твои слова передают лишь поверхностное впечатление, доступное всем. А ты должен проникнуть вглубь явления, разве не этому мы вас здесь учим? Истина не познается через зрение, не познается через разум, ее можно только ощутить. Твоя мысль должна стремиться от одного предмета к другому, как поток воды, повторяя малейшие изгибы пути. Но если поток остановится у какого-нибудь одного предмета, – у большой скалы, например, – то поток перестанет быть потоком, и вода его не дойдет до множества иных предметов. Тогда скала покажется центром мироздания, хотя она всего лишь одна из скал на пути потока.
Ощутив движение потока, достигнув нужного состояния духа, ты и в бою будешь вести себя в соответствии с общим ходом сражения, не останавливаясь на частностях. Ныне же, когда ты выходишь на поединок, тебя больше занимают частности: меч твоего противника не дает тебе покоя. Когда противник пытается ударить тебя, твои глаза все время следят за движением его меча, и ты пытаешься следовать за этими движениями. В результате твоя мысль и твое внимание сосредотачиваются только на одном предмете: на мече. Ты перестаешь владеть собою и неизбежно терпишь поражение. Меч твоего противника стал для тебя центром мироздания – самым главным, что есть в мире.
Отойди от этого ложного впечатления. Для начала научись смотреть на поединок как бы со стороны. Ты сразу заметишь, что любое движение твоего противника тебе на пользу. В неподвижности больше устойчивости, чем в движении; стоит твоему противнику сделать малейшее движение, как его устойчивость уменьшается, он становится уязвимым. Нанеси свой удар, но не забывай, что ты и сам становишься уязвимым в этот момент. Поединок всегда выигрывает тот, кто сохранил устойчивость, и душевную, и телесную.
– Простите, мой господин, но что я должен почувствовать, как мне узнать, что я овладел главным? – спросил Такэно.
– Ты почувствуешь нечто, невыразимое словами; слова – это оковы для чувств… До конца дня, я освобождаю тебя от занятий. Сядь на траву, смотри на дальнюю гору и повторяй стихи, которые я тебе прочел.
Воин с мечом
Вечером начальнику доложили, что при отходе ко сну в школе не досчитались одного человека – Такэно.
– Посмотрите на лужайке, за воротами, – сказал начальник.
– Да, он сидит там и смотрит на гору, – сообщили ему через некоторое время.
– Не тревожьте его, пусть сидит, – сказал начальник.
Утром Такэно не пришел на занятия.
– Он все еще сидит на лужайке, – доложили начальнику.
– Не тревожьте его, пусть сидит, – сказал начальник.
Вечером Такэно опять не явился в школу.
– Он сидит на лужайке? – спросил начальник.
– Он сидит на лужайке. Ему отнесли еду, но он не притронулся к ней.
– О, из этого парня выйдет толк! – сказал начальник. – Не тревожьте его, пусть сидит столько, сколько ему понадобиться… Помяните мои слова: через год именно ему князь вручит меч как лучшему воину, подготовленному нами.
– Но у нас есть юноши знатного рода, господин, – осмелились возразить начальнику.
– Что из того? Одним знатность достается по праву рождения, другие добывают ее себе. И если меня не обманывают мои предчувствия, Такэно будет славным самураем и знатным господином.
Восход луны для двоих
В княжеском поместье время шло не по календарю, придуманному людьми, а своим истинным ходом. В городе наступления весны, лета, осени и зимы ждали по календарным срокам и удивлялись, если зима опережала, а весна отставала от них. Здесь, в поместье, изменения в природе связывались лишь с определенными явлениями окружающего мира, в каждом из которых виделась настоящая власть времени. Если наступали ранние холода, то это вовсе не означало, что они опередили календарь, просто ход времени ускорился в этом году.
Никакое событие в мире не случается внезапно, всегда есть признаки перемен, как едва уловимые, так и вполне осязаемые. Осязаемые признаки доступны всем, кто умеет видеть и имеет жизненный опыт. Так, ни один настоящий моряк не пропустит приближение бури и не сможет не заметить изменение морского течения. Но для того чтобы ощутить едва уловимые перемены, нужна тонкая душевная оболочка. Такая оболочка есть у маленьких детей: у них она еще не огрубела от постоянного трения с внешними впечатлениями, «не превратилась в твердую мозоль», как говорил старик Сэн. Такая оболочка есть и у стариков, у которых твердость ее ослабла за долгие годы жизни.
Приготовившись к ранней зиме, Сотоба и Сэн спасли сад, ведь растения не могут так спешно, как человек, приспособиться к быстрым переменам. Поздняя весна тоже не стала для Сотобы и Сэна неожиданностью; более того, они находили в ней не меньшее очарование, чем в столь любимой ими осени. Остатки снега в тени деревьев и тонкая листва на кустах жимолости; утренний иней на камнях и первые цветы золотисто-желтой примулы; замерзшие капли воды на прошлогодней траве и молодые нежные стебельки на темно-зеленом полотне мха – все радовало стариков своей обычностью и необыкновенностью. Они удивлялись только одному: почему так мало людей живет этими радостями?..
Йока помогала старикам во всех их работах, готовила еду, стирала и убиралась в доме, и повседневные заботы утешали ее в разлуке с Такэно.
Женщина не может заставить мужчину быть с ней, если не хочет, чтобы он перестал быть мужчиной. Женщина должна уметь ждать, ей всегда приходится ждать мужчину – когда он далеко, и когда он рядом. Йока хорошо понимала это, но томилась ожиданием; она сильно любила своего мужа.
Каждое письмо от него было праздником, оно читалось и перечитывалось по многу раз: сначала в одиночестве, про себя, затем перед стариками. Но не все можно было прочитать им: в письмах допускались такие страстные выражения любви, о которых нельзя было говорить вслух.
Последнее письмо Такэно было написано именно в подобных выражениях. Оно начиналось со стихов:
Верь в лучшие дни!
Деревце сливы верит:
Скоро оно зацветет.
Прочитав их, Йока расплакалась: Такэно недаром напоминал о деревце сливы – ее, Йоку, он называл «сливовым цветочком», когда был с ней.
Иока поцеловала письмо и продолжала читать: «Я по-прежнему нахожусь в школе по обучению воинов. Не буду рассказывать о своих успехах, но господин начальник мною доволен. Обучение идет к концу, летом нам предстоят выпускные испытания. Надеюсь не опозориться на них, не подвести моих учителей и уважаемого дедушку Сотобу, моего первого наставника в военном деле.
Днем я очень занят, а вечером перед сном часто вспоминаю тебя и сильно скучаю, моя Йока, моя дор