— Ну… — я пожала плечами, не представляя, что ответить.
— На первое свидание нужно дарить цветы? Если бы я надел красный костюм, она бы сбежала или упала в обморок от любви ко мне? — он явно шутил, а я ощутила как к глазам подкатили слезы.
— Она бы упала в обморок от стыда, — подхватил Яр. Я была благодарна ему, иначе точно бы расплакалась. Мне не хотелось верить, что жизнь у Арта не такая длинная, как у нас.
— Слишком мягкотелая, — отмахнулся Сергей. — Такие не по мне. Такую я бы не пригласил на свиданку, даже если бы она бегала за мной вечность.
— Какие завышенные требования, — усмехнулся тихо Ярослав.
— А сам-то, — перевел стрелки Арт. — Все ждешь волшеную нимфу.
— Я бы сказал, но при девушках о таком не говорят, — Громов покосился в мою сторону, я же закатила глаза. Он был неисправим.
Сергей еще немного постоял рядом с нами, а потом пошел ближе к морю. Оно казалось наполнено свечением. Волны неспешно подходили и уходили, играясь с камешками.
— Арт живет мгновением, — заговорил неожиданно Ярослав. Я повернула голову, ощущая на себя его взгляд. Не тяжелый, совсем нет. Наоборот, какой-то безмятежный и в то же время печальный, наполненный безысходностью.
— Я… — слова повисли в воздухе.
— Отключи чувство жалости, если хочешь стать ему настоящим другом.
— Мне сложно, — прошептала. Ком подкатил к горлу.
— Мне тоже, — признался внезапно Яр. — Но я знаю, что если буду жалеть Арта, ему будет тяжелее. Это как красное пятно, которое преследует тебя на каждом шагу. Если постоянно смотреть на него, можно свихнуться.
— Угу, — только и смогла выдавить из себя я. Волны продолжали разбиваться о гальку, а ветер касаться морских вод. Луна все также ярко светила. Жизнь не стояла на месте, стремительно убегая вперед — в будущее.
— Арт никогда не был на свидании с девушкой, не целовался, не держался за руку. Он не мечтает о чем-то невероятном, не заглядывает в далекое будущее. Он всегда говорит, что ему проще, чем многим, кто узнает о своих болезнях неожиданно. Ведь они уже успели расправить крылья и воспарить над миром, в отличие от Арта.
— Сережа, — перешла на шепотом я. — замечательный.
— Оу, — Сергей успел вернуться к нам, а я и не заметила. Он плюхнулся на свой стул и потянулся к кружке с чаем. — Я рад, что ты оценила мою крутость. Но лучше приглядись к этому, как ты там сказала? Тучке.
— Завязывай, — буркнул Яр.
А я неожиданно для самой себя произнесла:
— Обязательно.
Арт улыбнулся мне, а Громов почему-то промолчал. Хотела бы я знать, о чем он подумал в этот момент.
Глава 30 — Ярослав
Утро субботы выдалось пасмурным, над морем повисли серо-белые облака, напоминающие синтетическую вату из старых потрепанных жизнью игрушек. Людей на пляже не было, даже чайки куда-то подевались. Тишину разбавлял лишь шум волн, что медленно подкатывали к берегу.
Я лениво пил горячий кофе, который Арт раздобыл нам в аппарате местного хостела. Вчера вечером мы заселились в номер на пятерых, но по итогу кроме нас там никого не оказалось. Ужасный номер: твердый матрас на кроватях, узкая комната, маленькая ванная, местами потертые обои и стул у входа, который почему-то шатался. Одним словом придорожная романтика, так назвал её Арт.
Утром, когда часы пробили восемь, мы уже собирали вещи. Лина пошла в булочную, купить нам сдобу на завтрак, Серега делал снимки пейзажа на склоне, а я спустился к пляжу, вдохнуть напоследок запах моря.
Но хорошее не может длиться вечность, я к этому уже привык.
Мне позвонила мать…
С мамой у нас были довольно натянутые отношения. Нет, я любил её, всем сердцем и душой. Ждал встреч, желал видеть ее улыбку. Но обида из детства никуда не делась, мать променяла меня на свободу, красавчика из большого города, карьеру и отдых после трудовых будней. Декрет добил её, а может то был отец. Если честно, я так и не понял, что произошло между родителями, да и понимать не хотел.
Пусть будет счастлива, решил для себя. Каждый человек заслуживает крупицу этого состояния, моя мама не исключение. Конечно, я, как и любой ребенок, мечтал жить в полноценной семье, справлять праздники с родней, получать от них подарки и дарить свои — самодельные. Но, увы, мы не выбираем судьбу.
С отцом мне тоже не повезло. Из образованного человека он превратился в обычного пьяницу. Уход любимой женщины из его жизни оставил свой след. Сперва папа выпивал лишь вечерами, оправдывая себя тем, что за ужином рюмка увеличивает аппетит, которого у него не было. Однако алкоголя в нашей квартире становилось больше, в конце концов, почти вся зарплата преподавателя университета уходила в кассы алкомаркетов.
Образ любимого папы медленно рассыпался в зависимости от бутылки. Однажды, мне тогда было восемь, пока отец спал, я вылил эту гадость в раковину. Отец был вне себя от гнева, он замахнулся на меня… Впервые. Я замер, пытаясь разглядеть в человеке напротив своего родителя. Папа опустил руку, позвонил своему единственному другу — Диме Давыдову. Он закрылся на кухне и долго говорил с ним по телефону.
Я подкрался к дверям и услышал лишь одну фразу:
— Я погублю этого ребенка, Дим… Прошу, забери его.
Никогда мне не было так обидно, как в тот день. Второй близкий человек отказывался от меня. Я стал никому не нужен.
Удивительно, но дядя Дима приехал уже через час, собрал мои вещи и увез к себе в дом. Он сказал, что теперь мы будем одной большой семьей. Мне выделили собственную комнату, купили новую одежду, перевели в школу к Сашке. Меня приглашали за стол во время завтраков, обедов и ужинов. Дядя Дима отдал меня на хоккей, в команду к своему сыну, с которым мы давно были друзьями.
На Новый год мы поехали в Прагу, как настоящая семья: много гуляли, ели вкусности и смеялись. А на день рождения дядя Дима купил мне крутой велосипед, их домработница испекла большой торт и поставила на него свечи. Я свел руки перед собой и загадал всего одно желание: всегда быть частью семьи Давыдовых.
Спустя два года мама вернулась, нет, не с чемоданом и планами не пмж. Она прекрасно знала, что я теперь живу у чужих людей, хотя никто из них не обязан был заботиться о постороннем мальчишке. Но я все равно обрадовался, увидев мать. Русые пряди волос рассыпались на хрупких женских плечах, губы блестели в малиновом оттенке, а в глазах казалось, зародилась новая жизнь. Мама изменилась, она будто ожила после бесконечной череды падений. Я помню, как мы обнялись в тот день, и как она робко, до ужаса виновато, извинилась за долгое отсутствие. Прощаясь, мама обещала звонить и навещать меня по выходным. У нее был целый список подарков, которые она планировала покупать на праздники.
Но несмотря на желание общаться с сыном, мама не собиралась забирать меня с собой, в новый мир, где она была Королевой. Наверное, она радовалась, что так удачно разрешился вопрос с балластом в виде Ярослава Громова.
И даже это я принял как должное: не сказал ни слова против. Все наконец-то наладилось, подумал я. Вот только что-то было не так… Моя любовь к этой женщине стала иной, она словно сменила сезон с прекрасного лета, на холодную зиму. И по сей день я не мог разрушить стену между нами.
— Как ты, Ярик? — раздался её тёплый голос в трубке. Я сглотнул, разглядывая спокойное море, пену на берегу и двух чаек, что сидели на большой коряге.
— Нормально, а ты, мам?
— Хорошо, знаешь, — с энтузиазмом начала она. — Я решила приготовить торт, ты ведь приедешь на мой день рождения? Хочу сделать "Три шоколада", тебе же он нравится.
— Не знал, что ты полюбила готовить, — в моем голосе звучала отдаленность, да я даже с Ангелиной и той говорил более дружелюбно.
— Не люблю, но ради тебя, хочу попробовать.
— Не стоит на это тратить время, — сорвалось у меня.
— Что ты имеешь в виду? — она явно поникла.
— Я не приеду, мам.
Мы оба замолчали. Не знаю, о чем думала мать в этот момент, а я думал о серых облаках, которые заполнили собой небо. Мне вдруг показалось, оно никогда не посветлеет, как и мои отношения с мамой. Мы были так далеко друг от друга… Я разучился принимать её заботу.
— В школе не отпускают? — наконец спросила она.
— Угу, — прошептал я отговорку. Сел на корточки и взял маленький изумрудный камешек, бывший кусок стекла, который изменило море. Сжав его крепко в пальцах, я отвел руку в сторону и кинул камень в воду. Он проскользнул по поверхности волн, ударившись три раза, пока окончательно не потонул.
“Символично”,— подумал я.
— Сынок…
— Мне уже пора, мам. Созвонимся позже.
Я поспешил сбросить вызов и подняться на ноги. С губ сорвался грустный вздох, пожалуй, слишком грустный. Я вспомнил себя тем семилетним ребенком, сидящим под горкой.
— Красивое, — раздался неожиданно женский голос. Оглянувшись, я заметил Ангелину. Она поравнялась со мной, разглядывая как вода разбивается о гальку. Воздух пропитался прохладной, будто не весна во все, а настоящая хмурая осень. Пожалуй, даже слишком хмурая.
— Мрачное, — отозвался я, загадывая, слышала ли девчонка мой разговор с мамой. С другой стороны, не все ли равно?
— Тебе просто пора снять очки с серыми линзами, — хмыкнула Лина. — Ой, это разве не коса? — она подняла руку, показывая на длинную полосу берега, омываемую морем. Удивительно, как я сам не заметил ее, когда спускался сюда.
— Похоже на то, — без особого энтузиазма пожал я плечами.
— Говорят, коса — это дорога в мир царя Посейдона.
— Да, а еще говорят, что золотая рыбка исполняет желание. Принести удочку? — с нескрываемым сарказмом произнес я. Однако Ангелина не обратила внимание на мою очередную колкость. Мне показалось, она стала воспринимать меня иначе, словно посмотрела под другим углом.
— Идем! — скомандовала девчонка. Я словом не успел обмолвиться, как Лина схватила меня за руку и потянула за собой, в сторону косы.
— Осмелела? — усмехнулся я, мой взгляд скользнул на плечи Ангелины: хрупкие и в то же время уверенные. Обычно я не позволял девушкам так вести себя со мной, но сейчас почему-то продолжал следовать за этой ходячей катастрофой.