— Поблагодари, — запросто согласился он.
На улице было довольно темно, я плохо различала выражение лица Яра, не могла считать точно его эмоции, однако, может оно и к лучшему.
Надо рисковать, Арт прав. Пока живы, нужно совершать безрассудные поступки.
Поэтому я привстала на носочки и поцеловала в щеку Ярослава. Замерла возле него всего на секунду, вдыхая мужской запах и запоминая его нотки. Такого больше никогда не повториться, это адреналин сегодняшнего вечера, уверяла себя я. Громов то ли опешил от моего внезапного поступка, то ли ожидал завершения сего странного действия. И я, осознав, насколько могу глупо выглядеть, тут же принялась отдаляться.
— Постой, — сказал Яр.
Он обхватил меня за талию одной рукой и резко притянул обратно. Я почувствовала сильную мужскую хватку, так, словно если бы Яр ослабил руку, навсегда потерял меня.
— Что с тобой? — прошептала я, посмотрев на него снизу вверх. Между нашими губами были считанные сантиметры.
— Сам не знаю, может вирус.
— Или очередная шутка, — со страхом выпалила. Внутри у меня все замерло. Объятия Ярослава были теплыми и крепкими, будто вокруг нас образовался купол, который может защитить ото всех бурь.
— А ты бы как хотела?
— Тебе не понравится, — мысленно я ругала себя, что проявляю инициативу. С другой стороны, если бы Яр не хотел этой близости, он бы оттолкнул меня, верно?! Да и я была уверена, что за каждым действием Громова скрывалась осмысленность. Он бы не сделал шаг, чтобы затем отступить два назад.
— Честно? — Громов чуть наклонился, и я окончательно растаяла. — Я и сам уже не знаю, что мне нравится.
— Я бы хотела понять тебя, — призналась честно.
— Я бы и сам хотел понять себя, — ответил Яр, а просто взял и поцеловал меня в губы.
Это было так… необычно. Словно мы пытались впитать в себя чувства друг друга, которые ранее были недоступны и спрятаны за семью замками. Это было желание стать на мгновение единым целым, маленьким миром, где не существует никого, кроме двух сошедших с верного пути людей.
Ладонь Яра легка на мою шею, а его палец оказался на моей скуле. Я тоже чуть осмелела, обхватила его за талию, греясь в тепле, исходящем от Ярослава. Наш поцелуй стремительно менял обороты: теперь он был жадным, ненасытным, обжигающим, как раскаленные угольки. Новое, вспыхнувшее чувство напоминало смесь нежности, раздражения, страсти, желания сделать друг друга только своим. Кто-то бы назвал наш поцелуй безрассудством, но я мысленно его обозначила как “сводящая с ума симпатия”.
Сколько мы так сминали губы друг друга, я не поняла. Мне слишком нравилось происходящее, даже откровенные скольжения рук Яра вдоль моих бедер. Он не стеснялся трогать меня, будто мы были давно вместе. Но когда Громов неожиданно отринул, внутри что-то оборвалось, я испугалась.
— Яр? — прошептала со страхом в голосе.
— Давай попробуем, — он улыбнулся, так, словно знал, ему никто не откажет.
— Что?
— Ты и сама знаешь.
Глава 38
Если бы не мама, которая в этот момент вместе с Юрием заехала на машине на парковку, он иногда подвозил ее домой, мы бы наверняка еще о многом поговорили, а может, продолжили огненный поцелуй. Однако сладкие объятия переросли в поход к нам домой (сама в шоке) вместе с Ярославом. Мама настояла, чтобы мы поднялись оба, к счастью, Громов не стал сопротивляться.
По пути родительница наклонилась ко мне и тихонько, хоть и довольно строго, шепнула:
— Не припомню, чтобы ты становилась вруньей.
Я тоже не растерялась и ответила:
— Не припомню, чтобы твоя бурная фантазия переросла в реальность.
Мы обе хмыкнули и на этом предпочли не обмениваться грубостями. А уже дома, за чашкой чая и мясным пирогом, который мама по пути купила в местной пекарне, разговор приобрел, к моему удивлению, дружеские мотивы. Сперва мама внимательно рассмотрела Ярика, чуть ли не с головы до ног, мне кажется, она даже оценила стоимость его одежды, затем в ход полетели вопросы из серии:
“Кем работают ваши родители?”
“Чем вы сами, Ярослав, увлекаетесь?”
“Хоккей? Ого, это же так дорого!”
“Вот как? Планируете переезд? Ты слышала, Лина?”
На самом деле, я не особо слушала, потому что меня больше волновал поцелуй на парковке. Что он означал? Какими теперь будут наши отношения? В каком статусе мы друг для друга? Я жутко волновалась, что происходящее окажется глупым девичьим сном, и после пробуждения мне будет чертовски грустно.
Что касается Ярослава, он, конечно, пытался отвечать вежливо на блиц-опрос, хотя для него это в принципе несвойственно. Я мысленно за эти попытки добавила парню плюсиков в карму. А когда мама поднялась и пошла к кухонной столешнице, чтобы еще залить воду в заварник, Яр вдруг меня наповал смутил: его горячая ладонь нашла под столом мою коленку и по-хозяйски обхватила ее. Я вздрогнула, кинула строгий взгляд на Громова, а он отвернулся, словно ничего необычного не происходило. Так мы и сидели минут десять: я не в состоянии шевельнуться, с пылающими щеками и учащенным сердцебиением, и Ярослав, которому, кажется, доставляло удовольствие тайно трогать меня. А минут через пятнадцать мама смилостивилась и отпустила нас в комнату.
— Лина, — перед тем как уйти, она притормозила меня на пороге. — Насчет твоего очередного вранья…
— Она больше не будет вам врать, — вмешался неожиданно Ярослав. А мне стало неудобно, что он услышал.
— Я очень на это надеюсь, — фыркнула мама. И только после позволила нам уйти.
На негнущихся ногах я завела Яра в комнату и тут же мысленно отругала себя, что не убрала пижаму в ящик, оставив ее висеть на стуле. На письменном столе были разложены косметические принадлежности, а на прикроватной тумбе, божечки, лежал мой ажурный бюстгальтер. Я его вытащила, когда искала носки в ящике. Какой позор! Блииин!
— Стой! — скомандовала. Громов остановился, облокотившись плечом о платяной шкаф. Я же кинулась хаотично убирать вещи, пытаясь привести спальню в порядок. Тем временем Ярослав, кажется, даже не обратил на это внимания, его взгляд приковала моя белая книжная полка, которая стояла рядом с подоконником.
— Ого, прилично у тебя книг, — сказал он, подходя ближе и проводя пальцем по корешкам. — О чем они?
— О любви.
Я, наконец, закончила убирать и уселась на кровать, громко выдохнув. Однозначно, надо всегда держать комнату в чистоте, никогда не знаешь, кто может зайти в гости.
— О любви? — Яр приподнял удивленно бровь, оглянувшись на меня. На его губах читалась усмешка.
— Да, о любви. Там крутые парни защищают своих девушек и все дела, — я отчего-то смутилась. В моих глазах Яр теперь тоже выглядел круто, как герой одного из тех романов, что стояли на книжной полке.
— И что обычно в книгах отвечают крутые парни на такое? — он уселся рядом, наши плечи едва не соприкасались. Я положила руки на колени, натянув на них рукава. Мы вместе сидим у меня в спальне, это точно не сон?!
Откашлявшись, я ответила:
— Типа: теперь ты можешь не читать романы, ведь у тебя есть я.
— Хочешь, чтобы я так сказал? — он придвинулся еще ближе ко мне, склонил голову и замер рядом с моим ухом. Я не двигалась, ощущая, как горячее дыхание щекочет кожу. Спину осыпал табун мурашек.
— Честно? Нет. Это будет выглядеть странно, — прошептала, не узнавая свой собственный голос. Чего я теряюсь, в конце концов? Осторожно повернув голову, я встретилась взглядом с Ярославом и вновь стала внимательно рассматривать лицо парня. Больше всего мне нравились глаза Громова: они у него были глубокие, серьезные, напоминающие замерзший водопад в горах. Когда он хмурился, оттенок цвета, казалось, менялся на более темный и походил на грозовые тучи.
— Согласен. Потому что в реальности парни так не говорят.
Я сглотнула, а Яр дотронулся пальцем до моих губ, проведя подушечкой вдоль нижней. Он чуть нажал на губу, словно ждал чего-то, может, что я проведу языком по его пальцу?! Это было столь интимно, но в то же время безумно нежно. Низ живота окутал жар, который стал расползаться по всему телу.
— Знаешь, я не верю в ведьм, но есть ощущение, — его лукавый взгляд скользил внимательно по моему лицу, — что ты применила магию.
— Говоришь как книжный краш, — я коротко хихикнула, а Яр убрал руку с моих губ. Жаль, мне нравилось.
— Краш? — он усмехнулся. — Жутко звучит.
— А мне нравится!
— А мне нет.
— А мне да! — почему-то упиралась я.
— Значит, я твой книжный краш? — спросил с лукавой улыбочкой Яр. Я не знала, что ответить, поэтому молча смотрела на него. И тогда Громов положил руки на мои предплечья, наклонился, касаясь своими губами моих губ. Яркая искорка вспыхнула у меня в груди, обжигая каждый орган внутри. Словно я тону в тихом океане, словно мое тело и не мое вовсе. Однако поцелуй довольно быстро прекратился, потому что в комнату постучали.
Яр тихо выругался, отстранившись от меня, я же смущенно опустила голову. Поднялась с кровати и поплелась открывать.
— Уже поздно, — сказала мама, стоявшая на пороге.
— Вы правы, — ответил Ярослав, вырастая за моей спиной. — Вы еще слишком молоды становиться бабушкой.
— Да как вы… — вырвалось у мамы, но Громов уже шел в коридор. Вот такой он был: дерзкий, грубый, убивающий правдой любого. И плевать ему на чужое мнение, плевать даже, кажется, на весь мир. Если честно, я немного завидовала Яру. Он был выше окружающих, и в этом была его сила.
Мы скупо попрощались, пообещав друг другу списаться позже или созвониться. А когда я закрыла входную дверь на ключ, меня ждала мама. Руки скрещены на груди. Взгляд суровый. Губы сведены в тонкую нить.
— Что? — устало спросила я. — Поход к врачу еще в силе?
— Лина, мне не нравится твой парень. Он грубиян! И вообще! Как вы могли втянуть в вашу аферу еще и мать Лили? Ты так изменилась.
— Я правда была с Лилей, но она поругалась с парнем и… не знаю, интересно ли тебе все это.