— Что ты делаешь, любимая? — на последнем слове Яр сделал акцент, оно прозвучало тягуче, с каким-то озорством.
— Не знала, что я уже стала твоей любимой. Давно ли?
— Без понятия, — он не двигался, молча наблюдая за моими движениями.
— Я просто лежу на твоей руке, — с какой-то игривостью ответила я.
— Да ну? Это называется "просто"?
— Именно так, запоминай. А что, тебе не нравится? — я вспомнила разговор в раздевалке и решила повторить вопрос Яра.
Вместо ответа он неспешно опустил свою руку, скользнув мне на поясницу. В груди у меня вспыхивали маленькие искорки от его прикосновений.
— Давай проверим, — загадочно произнес Яр и одним быстрым движением поднял меня, усадив сверху на себя. Я смущенно прикусила губу, стараясь не выдать волнение, которое то и дело накатывало волнами.
— Надеюсь, твой эксперимент пройдёт удачно, — улыбнулась я. Положила руки ему на плечи, затем наклонилась, и стала тереться об его лицо своим носом, нежно провела губами вдоль скулы. Руки Ярика оказались у меня на бедрах, он медленно их поглаживал, будто изучал или же сдерживался.
— Ну как? — спросил он дразнящим тоном. Я заметила, что Яр закрыл глаза и тоже наслаждался нашей близостью.
— Интересно, — прошептала я, оставив короткий поцелуй на щеке парня. Мои губы сладко покалывало, я медленно сгорала от желания стать ещё ближе к Яру, позволить ему целовать себя везде, каждый миллиметр моей полыхающей кожи.
— Я думаю, ты ещё маленькая.
— Да ну? — фраза прозвучала вроде заботливо, а вроде и подстегнула доказать обратное: что я не маленькая, и что со мной может быть гораздо лучше, чем с кем-либо. Эта странная уверенность бралась непонятно откуда, ведь у меня напрочь отсутствовал какой-либо опыт.
— Твоя мамочка будет ругаться, — продолжал дразнить Яр. Тогда я провела языком вдоль его скулы, пока не достигла уха. Обхватила мочку и слегка прикусила её, лаская между губ. В этот момент Яр крепко сжал мои бедра, запуская по телу сладкие микротоки.
— Перестань, — прошептал он, однако слова и действия разительно отличались друг от друга. Ярик покачивал меня на себе, заставляя тереться… ох, мамочки! Я чувствовала, как возрастает его желание обладать мной.
— Уверен? — игриво спросила. Я откинула голову назад, и Яр воспользовался этим: он провел губами вдоль моей шеи, пробуждая табун мурашек, которые устроили дикий танец на спине.
Я тихонько простонала и жутко смутилась этого, стон сорвался непроизвольно.
— Лина, — позвал Яр. Он положил руку мне на голову и резко притянул к себе, впиваясь губами в мой рот. Дико. До чертиков возбуждающе. Словно мы оба тонули, позволяя течению уносить себя в глубокие дали. Яр испустил короткий стон, когда я прикусила его нижнюю губу.
— Твою мать, — прорычал Громов. — Что ты творишь, Лина?
— Заставляю тебя помнить только меня и никого больше, — дразнила я, целуя с жадностью и надрывом. Яр сильнее стал двигать мои бедра на себе, его пальцы так крепко впивались в меня, что наверняка под одеждой могли остаться синяки. Он все настойчивее прижимал меня к себе, а я льнула, желая завладеть своим парнем полностью.
— Черт, — сорвалось с его губ. Громов поддался вперед, я сперва не поняла зачем, но потом, когда он в одно движение навис надо мной, догадалась: мы оба вот-вот сорвемся и улетим в потоке страсти, от которой кружилась голова. И только Яр чуть приподнял мою кофточку, планируя дотронуться до беззащитной кожи, как у него зазвонил мобильный. Кто-то по ту сторону активно пытался дозвониться до Громова.
— Ну что за идиоты, — пробурчал Яр, с неохотой перекладывая меня на кровать.
Я беззвучно выдохнула, плюхнувшись на подушку. Тело продолжало вибрировать, а губы гореть от поцелуев. С одной стороны, мне жутко хотелось обратно в объятия к Ярику, с другой, а не торопимся ли мы? Не буду ли я потом жалеть?
— Ладно, — донеслось до меня. Я перевела взгляд на Ярика, он уже отключил вызов и поправлял толстовку.
— Что-то случилось? — выдохнув, поинтересовалась я. Затем тоже поспешила привести себя в порядок.
— Да, сегодня, оказывается, семейные посиделки, я забыл. Дядя Дима очень ждет, не могу ему отказать.
— Дядя Дима? — я выгнула бровь, в надежде, что услышу объяснения, о ком речь. Вот только Яр не удосужился выдавать свои секреты. Мы все еще были на границе тех, кому не знаешь, можно ли открыться.
— Ага. Пойду я. Так и для тебя лучше, малышка, — я подтянула к себе ноги, обхватив их руками. Сложно было сохранять улыбку, но я старалась не показывать, что огорчена. Яр подошел ко мне, наклонился и… нет, поцеловал нежно в лоб, а не в губы.
— Я провожу, — прошептала.
— Не стоит, отдыхай.
Он почти дошел до дверей, как я сказала:
— Ярик!
Громов обернулся, а я подумала, что хочу быть всегда-всегда с этим парнем. Он уже забрал ключик от моего сердца. Таких как Яр больше не существует. Сидя на кровати и смотря на него сейчас, я отчетливо это понимала.
— Пока, — смущенно прошептала я.
— Пока, — он коротко улыбнулся мне и вышел в коридор. Спустя несколько минут входная дверь захлопнулась.
Глава 43
В понедельник Яр опять меня ждал на детской площадке, чтобы вместе пойти в школу. Погода стояла довольно солнечной с утра, поэтому Громов был без куртки, в одной светлой толстовке и темных джинсах. Он лениво растянулся на лавке, разглядывая голубое небо.
— Привет, Ярик, — я чмокнула его в щеку, но сама на лавку не села. Так и осталась стоять, согнувшись, напротив парня.
— Ты знаешь, меня бесит это сокращение, — сказал он вдруг. Затем положил руки на мои щеки и притянул к себе, подарив поцелуй в губы. Короткий, но такой сладкий, словно я попробовала молочный шоколад.
— Не знаю, но мне все равно. Я буду тебя так называть, — с улыбкой ответила ему.
— Ты невыносима, Абрамова.
— Значит, ты сходишь с ума по невыносимой девушке, сочувствую, Ярик, — я выпрямила спину, развернулась и пошла в сторону лестницы, ведущей к дороге. Громов догнал меня и наглейшим образом шлепнул по попе. Я оглянулась, кинув на него грозный взгляд, а он лишь усмехнулся.
— С невыносимыми по-другому никак, — развел руки в стороны Яр.
До школы мы дошли, подшучивая друг над другом, удивительно, но хмурая тучка Ярослав умел неплохо так заставить меня смеяться. Было весело, настолько, что я не заметила, как пришлось расходиться по кабинетам.
Скорее бы закончились уроки…
Первым у нас стоял русский, вторым физра. Перед занятием спортом, я зашла в туалет и обнаружила максимально неожиданную картину: Лилька сидела на подоконнике в слезах. Она вытирала рукавами рубашки щеки от крупных градин-слез. Я опешила, но решила все-таки поговорить. Знаю, ничему меня жизнь не учит…
— Что с тобой? — спросила, присаживаясь рядом.
— Все полный отстой, — со всхлипом произнесла Лиля. Она прикусила губу, переводя на меня взгляд полный горечи. В иной раз я бы ее пожалела, однако после всех грубостей, которые она сотворила в мою сторону, увы! Быть ее жилеткой я больше не планировала. Хватит.
— Очень понятно.
— Ася со мной не будет больше дружить, — выдала наконец — то Ильина.
— Да ну? — я постаралась вздохнуть не слишком наигранно, хотя информация была ожидаемая. — С чего взяла?
— Я случайно услышала их разговор с девочками.
— Вот как…
— Да! — Лилька снова вытерла лицо рукавом от рубашки, он был уже грязный из-за косметики. — Оказывается, она все это затеяла из-за Давы.
— Чего? — нет, я понимала, что дружба нарисовалась неспроста, однако такой повод звучал странно. Ильина же с ним не общалась, от слова совсем.
— Они хотели через тебя, вернее через нас с тобой, к нему подобраться, я так поняла.
— Да уж, — мне нечего было сказать на это Лиле. В конце концов, она сама виновата, что так легко доверилась непонятно каким людям и предала близкого человека в лице меня.
— А теперь ты с Яром, и им, ясное дело, я больше не нужна. Боже, Лина! — Лилька так громко всхлипнула, что где-то внутри мне в очередной раз стало ее жаль.
— Ну ничего, плохие люди уходят, это хорошо, — постаралась утешить я, правда без особого желания.
— Да что хорошего? Ты ведь… — Лиля запнулась. Она какое-то время молча смотрела на свои новенькие балетки цвета сандалового дерева. — У меня ощущение, что я осталась одна.
— Почему?
— Ты ведь тоже… — наконец, Ильина решила закончить свою мысль. — Тоже откажешься от меня, как и они?
— Ты сама от меня отказалась, Лиль. Я не тот человек, который будет бесконечно прощать. Мне тоже, знаешь ли, обидно! Меня тоже, знаешь ли, задело твое поведение! — сорвалась я. Пора было выдать свои эмоции.
— Что? Да когда? — убила наповал Лилька. Я поднялась с подоконника и встала напротив.
— Начнем с фотосессии для виньетки. С кем ты там на парной фотке? Разве со мной?
— Лина… — она потупила взгляд в пол, сжав перед собой руки.
— Ты первая от меня отказалась. Подвинула ради какой-то там дуры Яковой, ради софитов и популярности. Так что не надо тут строить из себя великомученицу, Лиль. Я до последнего была на твоей стороне.
— Тебе не понять, — отмахнулась Ильина. И меня так задели ее слова, словно я была слепым котенком, незамечающим очевидного.
— Ну да, — хмыкнула. — Куда уж мне! Зато ты меня всегда понимаешь.
— Абрамова! — воскликнула Лилька.
— Ты была моей самой близкой подругой, я тебе верила. Но сколько всего произошло! Да надо мной вся школа из-за того письма смеялась. Ты разболтала обо всем, даже не подумав обо мне. И если бы не Яр, я не знаю, чем бы все кончилось. Поэтому, знаешь что, Лиля! — я сжала кулаки, в груди заходилось бешено сердце. Обида хлестала ремнем по телу. — Иди ты со своей дружбой. Я тебя не понимаю.
Она открыла рот и, кажется, что-то хотела еще сказать, вот только слушать я не планировала. Выскочила пулей из туалета, промчавшись вдоль коридора. Прозвенел звонок. Кто-то из школьников случайно толкнул меня в плечо. Я умудрилась споткнуться, заплетаясь в собственных ногах. Мне было чертовски обидно. Вот так живешь себе, веришь в дружбу, а она оказывается не стоит ломаного гроша.