В конце концов, они с Ти разошлись, но Гвен получила то, чего хотела: шестьсот миль, отделяющих ее от дома, и свою, пусть и маленькую, квартирку.
Гвен добралась до пирса и пошла по нему к самому краю. Изредка мимо проплывали лодки, покрывая поверхность воды рябью.
Дойдя до конца жесткого деревянного пирса, Гвен глубоко вздохнула.
Воздух был полон безмятежности, которая просачивалась в ее тело, заставляя мышцы расслабляться. Даже Фасолинка успокоилась и перестала ворочаться. Жаль, что Гвен не могла позволить себе жить здесь. Ей бы пришлось устроиться сиделкой с проживанием к какому-нибудь старому богатому жителю Хэмптонса. К сожалению, заботиться об ипохондриках ей совершенно не нравилось.
Может, после родов она еще раз обдумает возвращение в Теннесси. Всем будет проще без неловких, но обязательных походов в гости. Роберт и Сьюзен получат ребенка и заживут, как и прежде, а Гвен сможет вернуться к своей жизни и начать ее заново.
Темная неподвижная вода так и манила. Гвен уже забыла, когда в последний раз окуналась в чистую, нехлорированную воду. Она села на доски и приподняла до колен платье, чтобы опустить ноги. Вода освежала своей прохладой.
Подумав, Гвен поняла, что это не такой уж и приятный вариант. Во-первых, ее окутанные романтикой воспоминания о доме никогда не совпадут с реальностью. Дед и бабушка уже умерли, их старый фермерский домик снесли. Если она вернется, ей придется жить в квартире в Ноксвилле, достаточно большом городе, особенно во время сессии в университете Теннесси.
Во-вторых, ей придется общаться с матерью. Она уже не бессильная пятилетняя девочка, но чем меньше страха ей придется испытать, тем лучше.
Шерил Райт была отчаянной матерью-одиночкой в вечных поисках любви.
Когда ее отношения развивались хорошо, Гвен мешала, и ее отправляли к дедушке. Когда отношения рушились, Гвен возвращали домой, за которым она должна была следить, пока ее мать в депрессии лежала днями в постели. Гвен подрастала и становилась больше домработницей, нежели дочкой, хотя домработницу вряд ли упрекали бы в том, что из-за нее мать не может удержать мужчину.
Узнав, что Гвен собирается в Нью-Йорк вместе с Ти, мать высказала ей все, что думает. Она предупредила, что он такой же неудачник, как и ее отец. Конечно, ее больше беспокоило, кто будет готовить ей ужин, а не эмоциональное состояние Гвен. Но это не имело значения.
Гвен уехала и не могла теперь вернуться обратно.
Вздохнув, она посмотрела на парусную лодку, проплывающую мимо. На мачту падали отблески света. Лодка звала ее за собой, будя желание поплыть следом. Может, она бы убедила капитана взять ее первым помощником, и уплыла бы от своих проблем. Неплохой план. Так она и поступила, приехав в Нью-Йорк, разве что не на лодке.
Возвращение в Теннесси будет сродни поражению. Хотя это и не связано с Ти, ее мать будет в восторге доказывать ей, что она была права. Жизнь Гвен была напряженной, но волнующей. Она работала в одной из лучших клиник страны и помогала многим людям.
За пять лет она построила свою собственную жизнь. У нее были друзья. Она была счастлива. До недавнего времени.
Около года назад, после очередных развалившихся отношений, Гвен стало преследовать ощущение, что она что-то упускает. Она никогда не стремилась выйти замуж и завести семью, которой не было у ее матери. Но в то же время ей ничто не помогало. Гвен была довольна, но не счастлива.
Вот почему она решила отказаться от мужчин. Один год без отношений. Гвен надеялась, что спустя год она будет лучше представлять, что ей нужно. До родов оставалось четыре месяца, но по-прежнему она так и не пришла к какому-то решению.
– Знаешь, я слышал, акулы приплывают в эти прохладные воды и кушают пальчики беременных женщин. Для них это деликатес. Как суши.
Гвен удивилась бы, но она слышала тихие шаги по дереву пирса.
Она не стала оборачиваться.
– Нет. Все знают, что они на выходные уплывают во Флориду. Там для них настоящий фуршет. Нет ничего лучше загорелого серфингиста.
– Хм. Качество, а не количество. – Алекс сел рядом, скрестив ноги, чтобы не замочить свои брюки, мокасины и носки в ромбик. – Что ты здесь делаешь одна-одинешенька?
– Меня выгнали из кухни, поэтому я и пришла сюда. А почему ты не играешь в покер?
Алекс пожал плечами и поглядел на залив:
– Это не моя игра. Я могу просто дать каждому по паре тысяч долларов и уйти. – С улыбкой он посмотрел на Гвен. – Зато я всех сделаю в ракетбол.
Гвен тоже улыбнулась. Она всегда считала Алекса более спортивным, чем остальные, поэтому не удивлялась тому, что он может опередить друзей в любой спортивной игре. Он был необычайно вынослив. Гвен покраснела от этой мысли и надеялась, что сумерки скроют это от Алекса. Ей совсем не хотелось его поощрять.
– Как твои дела? Кроме беременности. Мы так и не смогли поговорить до этого.
– Я в порядке. – Она пожала плечами. – Работа занимает много времени. Подготовка к родам – тоже. Бумажная работа и походы по врачам. Это гораздо сложнее, чем традиционная беременность.
– И наверное, не так весело, – сказал Алекс, наклоняясь к ней.
Гвен вздохнула:
– Совсем не весело.
Алекс обнял ее за плечи и привлек к себе:
– Почему моя милая Гвен решила стать затворницей? Я с трудом верю в это.
– Во-первых, они так накачали меня гормонами для подготовки к беременности, что мужчина может просто открыть передо мной дверь, а я уже забеременею. Секс даже не обсуждался. К тому же это не время, чтобы задумываться о серьезных отношениях. Ты подождешь до третьего или четвертого свидания, чтобы сказать мужчине, что на следующей неделе занята тем, что собираешься беременеть.
– До четвертого, – усмехнулся Алекс. – Но теперь дело сделано, почему бы не начать встречаться с кем-нибудь?
Гвен не удержалась от смешка.
– Теоретически – да, но свидания? Ты себе это представляешь? – Она посмотрела на свой живот. – Это отталкивает мужчин. И я побаиваюсь тех, которым я интересна в таком положении. Может, у них какой-то фетиш, а мне этого не надо.
Алекс поднял лицо Гвен и пристально посмотрел на нее:
– Позволь заверить тебя, что ничего отталкивающего в тебе нет, а я явно мужчина.
Легкость тут же исчезла. Пространство между ними наполнилось электрическими зарядами. Гвен чувствовала, как сердце бешено колотится в ее груди.
Было совсем темно, но она видела отблески береговых огней в его глазах и серебряный свет луны на его лице.
Он был красив. Ее привлекали черты его лица. Его широкая, обезоруживающая улыбка и озорные глаза. Ей так и хотелось запустить пальцы в его взлохмаченные золотистые волосы.
Алекс был похож на падшего ангела, чье изображение могло бы висеть в каком-нибудь музее. Идеальный, соблазнительный и недостижимый.
Он был так близко. Часть Гвен хотела наклониться к нему и поцеловать. Последовать совету Сабины и взять от Алекса все, на что он способен. Другая часть знала, что она просто причинит себе боль.
Вместо этого Гвен положила голову ему на плечо, утопая в уютном коконе его рук и делая поцелуй невозможным.
– Кроме того, – продолжила она, специально не отвечая на его реплику, – я уже говорила тебе, что отказалась от мужчин до родов. Отношения с тобой были последними перед беременностью, – сказала она, поглаживая живот. – Мне нужно время для себя.
Пока Гвен не наклонила голову, Алекс видел, как лунный свет и тени усиливают внутреннюю борьбу, происходящую в ее душе. В отличие от красавиц, накачанных ботоксом, Гвен относилась к тем женщинам, на чьих лицах можно было прочитать все их мысли. Она не пыталась это скрыть, и Алекс задумался, знает ли она вообще об этом. Он не хотел позволять ей прятаться от него. Не сегодня.
– Хватит, – прошептал он.
Она выпрямилась и нахмурилась:
– Что значит – хватит?
– Хватит, прикрываясь беременностью, отталкивать от себя людей. На меня это не действует.
Гвен тяжело сглотнула, ее глаза слегка расширились, пока она пыталась понять, что имеет в виду Алекс. Она конечно же не представляла, насколько просто угадать ее мысли. И не знала, какое внимание он уделял ей на самом деле, пока они были вместе.
– Не понимаю, что ты…
– Ты хочешь меня, – перебил он. – А я хочу тебя так же сильно, как и раньше. Ничего неправильного в этом нет. Не надо отрицать влечение друг к другу только потому, что ты воздвигла между нами искусственную преграду. Если ты хочешь меня, поддайся чувствам.
Она открыла рот, чтобы возразить, но от его слов почти онемела. Алекс мог решить, что настала возможность наконец поцеловать ее, но Гвен быстро спохватилась.
– Какова твоя выгода, Алекс?
Он отстранился и подозрительно посмотрел на нее:
– Выгода?
– Да, мы оба знаем – я не такая женщина, с которыми ты обычно проводишь время. Не высокая, худая, гламурная барышня, мечтающая выскочить за тебя замуж. В прошлый раз я выглядела хорошо, но сейчас я беременна и воздерживаюсь от связей. И то и другое явно не по тебе. Я несколько месяцев не была в салоне красоты, покупала одежду только в магазинах для мам. Что ты из этого хочешь извлечь?
– Мы не так давно провели пару фантастических недель вместе. Если, конечно, гормоны не стерли твою память, думаю, мы оба знаем, что я от этого получу.
Гвен вспыхнула и перевела взгляд на свой живот.
– В прошлом году действительно было здорово, но я не понимаю, почему ты продолжаешь преследовать меня. Особенно учитывая обстоятельства. Неужели ты охладел ко всем женщинам на Манхэттене? Неужели все так плохо?
Алекс фыркнул:
– Едва ли. – И в Нью-Йорке, и в Новом Орлеане было множество женщин, но ни одна не привлекла его настолько, чтобы забыть о Гвен.
– Тогда почему я? – Она с вызовом взглянула Алексу в глаза.
Она правда не думала, что может ему нравиться. Гвен была красивой, умной, забавной и заботливой женщиной. Что в этом непривлекательного для уверенного в себе мужчины? Казалось, ее опыт отношений с неподходящим мужчиной зародил в ней жуткие сомнения. Она бы не отказалась от отношений, будь с ней достойный человек.