Марк отвел взгляд в сторону.
– Давай сначала пообедаем, Тиа, а потом поговорим. Хорошо?
Спорить я смысла не видела, куда проще было согласиться и тем самым сберечь время, тем более, что после наших водных забав я почувствовала, что голодна.
Обед нам принесли быстро. Несмотря на проснувшийся аппетит, желудок отказывался от большого количества еды, поэтому я съела немного супа и небольшой кусочек мяса, но вот от десерта отказаться не смогла.
– Персики, – несколько удивленно проговорила я. – Надо же, всего-то за несколько месяцев я успела позабыть, как сильно их люблю. А ты, оказывается, помнишь.
В том, что спелые ароматные фрукты оказались в конце зимы на столе не случайно, я не сомневалась.
– Помню, – отозвался Марк. – Я вообще слишком многое о тебе помню. Странно, правда? Ты любишь персики и малину, зеленый и бежевый цвета, шоколад с орехами. Не ешь отварную рыбу, шпинат и сельдерей. Не пьешь ничего крепче вина. Слегка склоняешь голову влево, когда смеешься. Я о привычках своих приятелей знаю меньше, чем о твоих. Все эти годы я твердил себе, что не свожу с тебя глаз, чтобы быть готовым к удару с твоей стороны. Как оказалось, я сильно ошибался.
Я сжалась, подумав, что он намекает на тот самый злосчастный нож. Но нет, Марк говорил о своих чувствах.
– Я думал, что успешно справился с тем, что полагал юношеским увлечением. Что забыл вкус твоих губ и тепло твоего тела. Что поцелуи других женщин сотрут малейшее воспоминание о тебе. Как я был глуп, Тиа. Оказывается, все эти долгие десять лет ты жила со мной, во мне – ядом в моей крови, занозой в моей душе.
Он не сказал ни слова о любви, но сердце мое бешено заколотилось, а на губах сама собой появилась счастливая улыбка.
– Марк…
– Иди сюда, – позвал он и притянул меня к себе на колени.
Я легко прикоснулась губами к его шее, склонила голову ему на плечо и обняла его. Мне было хорошо, тепло и уютно. Но задать некоторые вопросы все равно было необходимо.
– Почему ты против того, чтобы я связалась с Двином?
– Я ему не доверяю.
– А я доверяю, – упрямо сказала я. – Он единственный мой друг.
Рука Марка скользнула под полу халата и погладила голое бедро. Нехотя я встала и отошла к креслу.
– Марк, не надо меня отвлекать. Что ты знаешь о Двине такого, чего не знаю я?
Он тоже поднялся и принялся нервно ходить по комнате.
– Честно? Я вообще ничего не знаю, у меня есть только догадки и предположения. То, что происходит нечто странное, я понял почти сразу. В тот момент, когда ты в ответ на очередную язвительную реплику вдруг бросилась на меня с ножом, мне, конечно же, было не до размышлений. Но потом, когда рана затянулась, а способность размышлять здраво вернулась ко мне, я захотел узнать, что на тебя нашло. Так вот, Тиа, не знаю, поверишь ли ты мне, но разыскать тебя удалось с трудом. Мне, Марку Грену, всесильному королевскому магу! Я выяснил, что осудили тебя довольно быстро и отправили в какую-то богами забытую обитель на самом севере королевства. Я приехал туда, но узнал только, что тебя оттуда забрали и перевели в иное место. В бумагах у них бардак несусветный, – тут Марк усмехнулся. – Я, конечно, сгоряча натравил на них проверяющих, но обнаружить тебя мне это не помогло.
– А дальше? – затаив дыхание, спросила я.
– А дальше я понял, что такая запутанная ситуация сложилась неспроста. И уже старался не привлекать излишнего внимания к своим поискам. А когда увидел тебя, то убедился, насколько был прав.
– Должно быть, зря я тебя попросила не лезть в это дело.
– Не совсем. Ты дала мне очередное подтверждение тому, что все далеко не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд. Ты чего-то боялась. Кстати, я польщен, что именно меня ты выбрала объектом нападения, – Марк ухмыльнулся. – Это была твоя идея или Двина?
Я покаянно опустила голову.
– Моя. Двин опасался связываться с тобой. И называл мой план редкостной глупостью.
– И тем самым только раззадорил тебя.
– В действительности причин было несколько. Во-первых, о нашей вражде знали все. Напади я на кого другого, это могло бы вызвать ненужные вопросы. Во-вторых, ты – человек влиятельный. Опять же никто не удивился, что мне якобы не удалось откупиться и замять дело. Ну и в-третьих, я действительно была зла на тебя и очень хотела сделать тебе какую-нибудь пакость.
– Хм, я запомню, что удар ножом входит у тебя в категорию "пакость мелкая". Впредь буду осторожен: вдруг тебе взбредет в голову сделать крупную гадость. Но скажи, зачем понадобилось выбирать столь жуткое место? Если тебе так уж нужно было спрятаться – заметь, я пока не спрашиваю зачем – то отчего было не отсидеться в той же северной обители?
– Потому что в обители оказалось слишком просто до меня добраться, – честно ответила я.
Разом нахлынули воспоминания, полустертые суровой лагерной борьбой за выживание. Сырые холодные стены из серого камня, прохудившаяся крыша в переходе из жилых помещений к столовой. Когда шел сильный дождь, дежурные сестры не успевали вытирать натекающие лужи. Поржавевшие тазы в неожиданно горячей мыльне. Душистое мыло, кстати, в обители было превосходное: сестры варили его на продажу. К сожалению, вырученных денег едва хватало, чтобы свести концы с концами. Унылые бесцветные тени, больше похожие на призраки, нежели на людей. Тихие голоса, лишенные эмоций. Добродушие, граничащее с равнодушием Старшей сестры.
Мне отвели отдельную келью, чему я была несказанно рада. Позволили привезти личные вещи, постельное белье и даже ковер на пол. Питаться и мыться предстояло вместе со всеми, зато от тягостной повинности посещать по три раза на день молельню я была избавлена. И первое время мне даже казалось, что все обошлось. Что я, умная и ловкая, смогла перехитрить всех. Что совсем скоро Двин разберется с нашими проблемами, и я смогу вернуться в столицу. Несмотря на нашу вражду с королевским магом, я не сомневалась, что он подпишет прошение о моем освобождении. Была уверена, что он предпочтет отплатить мне за нападение как-нибудь так, чтобы видеть мою реакцию и наслаждаться своим триумфом. Просто запереть меня в обители было бы для него неинтересно.
Жизнь в обители казалась мне скучной и унылой. От отсутствия прочих занятий я вызвалась помогать в библиотеке, чему Старшая сестра только обрадовалась. Библиотекарем при обители состояла особа в весьма преклонных годах, а всевозможных сборников проповедей и жизнеописаний святых за долгие годы накопилось изрядно. Я занялась проверкой состояния самых ветхих томов и посильной их реставрацией. И именно в библиотеке и произошел первый несчастный случай – ступенька старенькой лестницы попросту рассыпалась под моей ногой. Тогда я ничего не заподозрила. Обитель была не то, что не из богатых, а попросту нищей. Многие вещи давным-давно пора было отправить на свалку, но ими продолжали пользоваться. Мыловарня, как я уже упомянула, доход приносила небольшой, а поток паломников, за счет которых и существовала обитель прежде, давно иссяк. Никаких чудес в обители не происходило уже более трех столетий, а добираться до нее из крупных городов было слишком неудобно. Я просто попросила Двина прислать новую лестницу и выкинула происшествие из головы.
А затем, спустя всего несколько дней, очередное происшествие заставило меня задуматься. Кто-то из работниц кухни случайно перепутал баночки с ароматными травами и от души сыпанул в суп приправы, которую можно было использовать лишь в малых дозах. Разумеется, трава эта смертельна не была, но многие почувствовали недомогание. Мне же отчего-то было куда хуже прочих. Три дня меня выворачивало наизнанку даже от глотка воды, и если бы не маг-лекарь, которого срочно прислал Двин, все могло закончиться бы весьма плачевно. Вот после того случая у меня и зародились первые подозрения. И я стала внимательно присматриваться и прислушиваться к происходящему вокруг.
Постепенно однообразная серая картина жизни в обители начала раскрашиваться красками. Неспокойными, тревожными тонами. Завистливые взгляды украдкой, шепотки за спиной. Любимицы Старшей сестры, получающие самые аппетитные куски в общей трапезной. Тяжелые работы, на которые неизменно отправляли одних и тех же сестер. Но все это не давало ответа на главный вопрос: кому я могла здесь помешать.
Узнала я случайно. Поймала тихую незаметную сестру Агату, когда она натирала маслом каменный пол у моей кельи. Поначалу Агата храбрилась, говорила, что я все равно ничего не докажу. То и дело бросала опасливые взгляды на тяжелый браслет-ограничитель у меня на запястье – боялась, видимо, что я смогу его снять и воспользоваться магией для допроса. Я хотела было посулить ей денег, но, перехватив ее взгляд, решила попугать.
– Ты ведь слышала, кто я такая?
– Слышала, а как же иначе, госпожа Торн.
"Госпожой Торн" меня звали в обители все, включая Старшую сестру. Отнестись ко мне без должного почтения никто и помыслить не мог. Это уже потом, в лагере, став заключенной двести семнадцать дробь пятнадцать, я осознала, каково это – смотреть снизу вверх едва ли не на любого встречного. В обители я все еще оставалась той, кем была по праву рождения.
– Значит, нет нужды долго расписывать, что тебя ожидает, если со мной хоть что-нибудь случится. Любую неприятность, даже самую незначительную, я запишу на твой счет, Агата. И ничего никому доказывать я не собираюсь, найду, как с тобой разобраться. Или ты возомнила себя ровней Марку Грену? Полагаешь, что за тебя кто-нибудь заступится? Да из-за такой, как ты, мне и пальцем не погрозят.
Похоже, Агата начала осознавать, что ей действительно деваться некуда. Это пока я ее не раскрыла, она могла пакостить исподтишка. А теперь у нее появились основания опасаться уже за свою жизнь.
– Я не желала вам смерти, госпожа Трон, – угрюмо призналась она. – Да и передо мной не стояла такая задача.
– А что тогда ты должна была сделать?
– Достаточно было бы, если бы вы остались инвалидом. Мне так и сказали, что убивать не обязательно. Я не убийца.