Марка я обнаружила в кабинете. В корзине для бумаг валялось несколько смятых и разорванных листов, на столе в непривычном беспорядке лежали открытые книги, а сам Марк нервно прохаживался по комнате.
– Ну и как прошла встреча со старым другом?
В его тоне сквозила неприкрытая язвительность. Похоже, за время нашего с Двином разговора Марк успел здорово себя накрутить.
– Двин сам предложил мне провести проверку, – начала я. – В любое удобное для меня время.
Но Марк меня не слушал. Похоже, результат нашей беседы его сейчас не интересовал. Он подошел ко мне, взял меня за плечи и спросил:
– Тебе это нравится, Тиа? Выставлять меня идиотом, заставлять ревновать?
– О чем ты?
– О том, что моя женщина позволяет себе беседовать с посторонним мужчиной в таком виде.
И он развязал пояс моего халата, а затем резко развел в стороны его полы и уставился на только сегодня купленный у госпожи Саворри черный кружевной комплект. Глаза Марка сузились и потемнели.
– Вообще-то это предназначается только для тебя, – стремясь предотвратить вспышку гнева, быстро сказала я. – Больше никто этого не видел.
– Только для меня, говоришь?
Его пальцы потянули за ленточки, удерживающие лиф. Черное кружево соскользнуло, обнажая грудь. Марк слегка ущипнул напрягшийся сосок, вырывая у меня короткий стон. Я потянулась к нему, но он развернул меня спиной к себе, крепко прижал к своей груди. Одна рука его теперь лежала на моем животе, а вторая скользнула ниже, под тонкий шелк.
– Ты только моя, Тиа, – произнес он, поглаживая меня.
Я закрыла глаза и запрокинула голову, чувствуя, как один палец проник внутрь и выгибаясь от нахлынувшего желания.
– Только моя, слышишь?
– Твоя, – простонала я.
А в следующее мгновение я уже лежала на ковре, а Марк навалился на меня всем телом. Комплект дорогого белья оказался безжалостно сорван. Самому Марку даже не хватило терпения раздеться. Он только сбросил рубашку, оборвав половину пуговиц, и приспустил расстегнутые брюки. Но меня это не смущало. Я выгнулась ему навстречу и обхватила его ногами, с моих губ срывался невнятный шепот. А Марк, двигаясь во мне сильными толчками, повторял только одно слово:
– Моя!
Когда все закончилось, он перекатился на спину и притянул меня к себе на грудь, а потом нежно поцеловал в висок.
– Ты дурно на меня влияешь, – лениво заметил он. – Рядом с тобой я перестаю себя контролировать.
– Если это всегда будет выглядеть так, как сегодня, то я не против, – ответила я и погладила его по животу.
– Меня пугает то, как ты на меня действуешь, – внезапно заявил Марк.
– Неужели? – усмехнулась я. – А по-моему, тебе понравилось.
– Тиа, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
– Мы еще просто не научились доверять друг другу, Марк. Это нормально. Со временем это пройдет.
– Хотелось бы, – выдохнул он и покрепче сжал меня в объятиях.
Магда нервничала, мяла в руках тонкий шелковый платочек с монограммой, вышитой в углу, скручивала его и, казалось, хотела разорвать. Тонкие губы были плотно сжаты, под глазами залегли темные круги. Волосы убраны в строгий пучок, воротник платья наглухо застегнут – сама добродетель.
– Ну что ты решила, Тиа? Ты дашь мне денег?
– Милашке Райнеру нужен новый экипаж? – насмешливо спросила я. – Или он присмотрел для себя породистого скакуна? Или, быть может, перстень с голубыми бриллиантами?
Магда вздрогнула.
– Откуда ты узнала?
– Вы со своим любовником были не слишком осторожны, дорогая кузина.
Она опустила голову, плечи ее поникли.
– Да, ты права. Мы старались нигде не бывать вместе, виделись тайком, приходили в отель порознь, я скрывала лицо под полумаской. Но каким-то образом он все равно узнал об этом. А теперь вот знаешь и ты.
– Он? – не поняла я. – Ты говоришь о кузене Дитере?
– Если бы у моего супруга рога выросли в действительности, то он списал бы все на новую уникальную болезнь, поразившую только его. До меня Дитеру нет дела.
– Тогда кого ты имела в виду?
– Я не знаю, кто он, – призналась Магда. – Просто несколько дней назад я получила письмо. Незнакомец писал, что ему известны все мои тайны, и я, если не хочу разоблачения, должна ему заплатить. В противном случае весь свет узнает, что я далеко не та благочестивая дама, за которую себя выдаю. Там, в этом письме, были еще подробности довольно деликатного свойства. Как пояснил отправитель, это на случай, если я усомнюсь. И теперь он угрожает обнародовать всю эту грязь. Представляешь, как будут злорадствовать мои знакомые? На моей репутации никогда не было ни пятнышка, я всегда считалась дамой безукоризненного поведения, примером для подражания. И вдруг такое! Я не переживу позора, Тиали. Прошу тебя, дай мне денег.
– Разве тебе нечем заплатить шантажисту? – удивилась я. – У кузена Дитера довольно приличное состояние, а у тебя много драгоценностей.
Магда опустила глаза и закусила губу. Ее щеки окрасил некрасивый неровный румянец. Она довольно долго молчала, а затем, будто решившись, вскинула голову.
– Я не могу распоряжаться деньгами по своему усмотрению, – сказала она. – Все траты нужно согласовывать с Дитером. Он скрупулезно проверяет счета каждую неделю. Да, у меня есть драгоценности, но пропажа даже самого скромного колечка не пройдет незамеченной. Ежемесячно Дитер сверяет все украшения с описью.
– Вот уж не думала, что кузен такой скупердяй, – удивилась я. – Он тратит такие внушительные суммы на всевозможные зелья, притирки, мази и самые разнообразные процедуры у магов-лекарей.
– Вот именно, – горько произнесла Магда. – Все прочие траты кажутся Дитеру расточительством. Деньги на мои наряды он скрепя сердце выделяет из моего же приданого, точнее, из тех доходов, что приносят ему мои акции. Да и то лишь потому, что понимает, как для нас важно мнение окружающих. Если я буду носить одни и те же вещи из сезона в сезон, пойдут слухи. На нас станут коситься с насмешкой. А Дитер знает, что общественное мнение играет в нашей жизни важную роль. Но на том, что скрыто от людских глаз, предпочитает экономить – вдруг ему однажды не хватит на заботу о его драгоценном здоровье? Как же я глупа была в юности, когда согласилась с отцом, что супруг гораздо лучше знает, как распоряжаться моим имуществом. Но тогда Дитер еще не носился со своими выдуманными болезнями.
– Значит, своих денег у тебя нет, – заключила я.
По щекам Магды покатились слезы.
– Я попросила у Райнера, но он не смог мне помочь. Совсем недавно он невыгодно вложился в какое-то сомнительное предприятие и прогорел. Драгоценности продать я не могу, потому что муж устроит скандал. И тут так вовремя вернулась ты! Помоги мне, Тиа.
Я молча смотрела на Магду – высокую, сухопарую, с длинным острым носом, узкими губами, белесыми бровями и ресницами, тусклыми светлыми волосами, плоской грудью и выпирающими ключицами. Что привлекательного мог найти в ней молодой красивый повеса? Магда не обладала ни красотой, ни легким веселым нравом, ни привлекающей мужчин чувственностью. Зато у нее был состоятельный супруг и репутация святоши, которой она так дорожила. А Райнер, судя по ее словам, находился на грани разорения – как и Гарт. Воспоминания о бывшем женихе странным образом вызвали волну сочувствия к кузине.
– Не переживай, – произнесла я. – Я сделаю все, чтобы уладить твою проблему.
– Ты дашь мне денег? – просияла собеседница.
Я покачала головой.
– Нет, Магда. Я попрошу Марка разобраться с шантажистом.
Еще некоторое время я потратила, убеждая кузину в том, что вмешательство Марка ей ничем не грозит, и что о ее позоре никто не узнает. О том, что я подозреваю ее драгоценного Райнера, пришлось умолчать. В конце концов, Магда, не совсем довольная, но несколько обнадеженная, удалилась, а я отправилась разыскивать Марка.
Я уже третий час просматривала принесенные Двином отчеты. Глаза устали и болели так, словно в них насыпали песка, шея и спина затекли – от бумажной работы я успела отвыкнуть. Помощь Доку с его архивами не шла ни в какое сравнение с делопроизводством "Концерна Торн". Марк, запретивший мне покидать дом без охраны, любезно предоставил нам с Двином свой кабинет. Друг превосходно управлялся с делами, даже я, пожалуй, не смогла бы лучше. И я была всем довольна, пока…
– Какого демона? Двин, почему ты продал участок на побережье? Да еще и за столь низкую цену?
– А ты почитай, – угрюмо ответил Двин. – Там все написано.
Участок на побережье я приобрела незадолго до своего ареста и имела большие планы на живописный сосновый бор и песчаный пляж. Мне пришло в голову устроить там модный оздоровительный курорт для страдающих от стресса бурной светской жизни аристократов. И вот теперь я с изумлением узнала, что участок, где я планировала строительство, был продан короне за чисто символическую плату. По распоряжению министра Фойля, решившего, что лучшего места для детской лечебницы не найти. Когда я увидела подпись на документе, мне в голову пришла на редкость нехорошая догадка.
– Скажи-ка мне, дорогой мой друг, – сладким тоном обратилась я к Двину, – а кому доверили строительство той самой лечебницы, о которой столь печется господин министр?
– Догадайся сама. Кому у нас служит Фойль?
– Если бы у меня были развязаны руки, то в кресле министра этот кривляка ни за что бы не оказался. Конечно, Грен очень хотел пропихнуть на эту должность человека, послушного ему во всем. Но уж я бы нашла, как ему помешать. Вот только мне было не до политической возни – я спасала свою жизнь.
– Весьма удобно для Грена, ты не находишь? Сначала ты оказываешься в тюрьме, а Фойль – в министерском кресле, а потом у нас отбирают весьма прибыльный проект.
– Намекаешь, что это Марк хотел меня убить ради участка на побережье? – недоверчиво переспросила я. – Как-то мелковато для него, ты так не думаешь?
Двин отошел к окну. С утра небо затянуло низкими серыми тучами, моросил мелкий противный дождик. Мой друг некоторое время вглядывался в унылую хмарь за стеклом, а потом горько сказал: