Телефон Миши подаёт признаки жизни. Посмотрев в экран, муж вырубает его и прячет обратно. Первый шок прошел, и теперь выражение лица у него ледяное.
Он снова поднимает глаза, но смотрит не на меня, а за мою спину. И так задерживает взгляд, что мне хочется оглянуться. А когда я почти решаюсь сделать это, сжимает мой локоть и дергает на себя. Загорский мрачнеет еще сильнее и впивается пальцами в мою кожу.
— Что ты делаешь? — шиплю я, глядя в его потемневшие от злости глаза.
— Что за чушь ты несешь, Саша? — рявкает он так, что я вздрагиваю. Потом вырывает у меня из рук ту самую бумажку и тычет в нее пальцем. — Видишь, что тут написано? Видишь? Я бесплоден! — добавляет он совсем тихо.
Я просто в шоке. У меня нет ни слов, чтобы ответить. ни мыслей, что делать дальше.
Загорский забирает бумажку и впихивает во внутренний карман своего пиджака. Понимая, что он сейчас уйдет, я в панике хватаю его за рукав пиджака.
— Я тебе говорю, что беременна, Миша! Ты мне не веришь? Зато так уверен в том, что врачи никогда не ошибаются? Я не знаю, кто дал тебе эту бумажку! Не знаю!
— Саша, замолчи и иди в дом. Ты поняла меня? Уходи! Пока могу контролировать свои эмоции… лучше исчезни, — шипит он, отталкивая мои руки.
— То есть… — Я горько усмехаюсь, не веря своим ушам. — То есть ты не дашь нам даже шанса? Даже не допускаешь, что результат анализов может быть ошибкой?
— Не думаю, — жёстко отрезает он, фиксируя на моем лице мрачный взгляд. — Остыну — позвоню, поговорим. Иди.
Что за детский сад? Его поведение просто бесит! Перед этой его непоколебимой уверенностью я чувствую себя совершенно беспомощной. Кровь в венах закипает от возмущения, ярости, боли и обиды. Ком застревает в горле, а слезы тяжёлым грузом оседают в груди.
Сглотнув, я прикрываю глаза и втягиваю носом воздух. Мне плохо. Все, больше никаких разговоров. Картина ясна: надо подать на развод, а потом попытаться забыть Загорского. Нет смысла тянуть, нет смысла притворяться счастливой. И нет смысла скрывать правду от людей. Придется развестись и рассказать семье все как есть.
Я ничего плохого не сделала, чтобы заслужить такое отношение. И не позволю, чтобы он ещё сильнее меня унижал. Не верит? Окей. Пусть продолжает в том же духе. Несколько дней назад Миша сам отказался от меня, а теперь и от нашего малыша.
Я неоднократно представляла себе его реакцию. Представляла, как узнаю о беременности и сообщу ему. Сообщила, ага. Вот только я никогда не думала о том, что реакция будет такой. И точно не мечтала услышать слова, которые ударили меня, как пощечина.
Посмотрев в темные глаза мужа, коротко киваю.
— Хорошо, встретимся завтра. Я уже поговорила с адвокатом, документы будут готовы. Надеюсь, ты не будешь устраивать сцен, спокойно все подпишешь и наконец от меня избавишься. А я — от тебя. Больше нас ничего не связывает. Кому нужна семья, в которой нет ни доверия, ни любви? А уж своего ребенка я как-нибудь сама воспитаю.
Выдохнув, Миша прикрывает глаза.
— Конечно. Развод так развод, — холодно соглашается он. И его слова режут меня без ножа.
Бросив на него последний взгляд, я наконец-то беру себя в руки, разворачиваюсь и ухожу. Усмехаюсь мысленно. Я так любила этого человека, что казалось, мы были вместе всю жизнь. А он нанес мне такой удар, что я вряд ли быстро приду в себя.
Да, нам причиняют боль самые близкие. Почти всегда.
Захожу в квартиру. Бросив сумку на пол, прижимаюсь спиной к стене и сползаю по ней вниз. Боже, ужасно больно. Аж дышать нечем. Я всхлипываю, а потом вовсе реву в голос, обняв колени руками и уткнувшись в них носом. Обхватываю голову руками, тяну волосы, словно пытаясь вырвать их с корнями.
За что? За что ты так со мной? Ладно, разлюбил. Ладно, не хочешь быть со мной. Но неужели обязательно быть настолько жестоким? Куда делось доверие? Мы же бесконечно друг в друга верили. А теперь…
Когда все так резко изменилось? Когда, черт возьми, ты превратился в такого жестокого человека?
Без понятия, сколько времени я сижу на полу и плачу. Прихожу в себя, когда кто-то стучит в дверь. На автомате поднявшись, смотрю в глазок. Почему-то мелькает мысль, что это вернулся Миша. Однако ничего подобного.
— Привет! Знаешь, давай, — говорит Олька, едва я открываю дверь, но сразу же осекается, увидев мои заплаканные глаза.
— Проходи, — шепчу я и иду в ванную.
Сняв одежду, настраиваю воду и позволяю горячим струйкам окутать меня с головы до ног. Капли стекают по коже, смешиваясь с моими слезами. Я стою под водой, как будто она сможет смыть все переживания, которые жгут меня изнутри.
Опять в памяти всплывает прошлое. Когда-то мы были счастливы, смеялись и строили планы. Глаза мужа светились доверием. Но теперь между нами словно стоит непробиваемая стена. Я чувствую, как недоверие нарастает. С каждым днем, что мы не вместе, оно усиливается, будто лавина. Миша не верит мне. Не верит, что я беременна, не понимает, как для меня важно, чтобы он был рядом и поддерживал, несмотря на наши разногласия.
Каждое его жестокое слово отзывается в сердце болью, и я снова плачу, обнимая себя руками. Смотрю вниз, не прекращая плакать. Уходящая вода забирает с собой мои слезы, но в душе все равно пустота. Я чувствую, как разбиваются чувства, которые я испытываю к Загорскому.
Мысли о том, что мы могли бы просто спокойно поговорить и преодолеть недопонимание, вызывают в душе бурю протеста. Я уверена: ему больше нет места в моей жизни. Даже несмотря на то, что у нас будет ребенок. Для Загорского наши отношения закончены. Я буду воспитывать малыша одна, подальше от этого места и от этой боли. И как можно дальше от него.
Каждая капля воды, которая стекает по мне, словно старается смыть мысли, не дающие меня покоя. Они буквально душат меня, не позволяют дышать. Пусть я останусь одна — я справлюсь. Должна справиться ради себя и ради нашего малыша! Должна выдержать любой удар судьбы. Хватит ныть. Хватит! Никто не достоин моих слез!
Как же мне хочется, чтобы вода унесла вместе со слезами и мою боль…
Выхожу из ванной, натянув голубой махровых халат. Следом за мной в спальню заходит Оля.
— Саш, ты меня пугаешь! Что случилось? Ты на себя в зеркале смотрела?! Глаза красные, лицо опухло. Как долго ты плачешь?
— Не знаю. — Я сглатываю. — Оденусь и приду, ладно?
— Нет, дорогая, ждать тебя ещё полчаса терпения не хватит! Ты в ванной сорок минут проторчала!
Надо же… Я потеряла счёт времени.
— Миша сдал анализы и получил результаты. Оказывается, он бесплоден. — Я развожу руками. Из горла вырывается нервный смешок. — Понимаешь, он уверен, что я нагуляла малыша. Охренеть! Я с ума сойду!
Очередной поток слез льется из глаз.
— Да ладно! Но…
— Без всяких «но», Оля. Где мой телефон? Надо позвонить юристу. Завтра же подпишем документы и разведемся. А я буду воспитывать своего малыша. Одна. Он его даже не увидит! Никогда! Не позволю!
Спасибо всем, кто со мной и героями ❤️
Глава 18
— Мирослав Дмитриевич, — говорю в трубку. — Добрый вечер. Документы готовы?
— Вы не вышли на связь, и я очень надеялся, что вы передумаете. Но увы… Да, документы готовы, Александра.
— Я могу за ними приехать. Назовете адрес?
— Из офиса выйду через час. Скажите свой, заеду сам. Заодно чаю выпью, если вы не против.
Разговаривать не хочется ни с кем. Вот совсем. Но юристу нашей семьи и по совместительству близкому другу отца я отказать не могу, поэтому лишь вздыхаю.
— Хорошо, Мирослав Дмитриевич. Я отправлю вам адрес в сообщении.
— Замечательно.
Мужчина отключается, а я, подняв голову, ловлю на себе пристальный взгляд Оли. Она расстроена. Даже плакала вместе со мной, когда я рассказала ей о том, что наговорил мне Михаил.
Я не ожидала. Думала, что он захочет помириться. Скажет, что совершил ошибку, давай начнем сначала. Я бы его, конечно, не простила. Как можно простить измену? Но и общаться не перестала бы. А сейчас… разговаривать уже не о чем. И если мы встретимся, то только по одной причине: чтобы подписать документы о расторжении брака.
Господи, не верится, что все это происходит со мной! В душе такая темнота, что на глазах снова выступают слезы. Заставив себя встать с кровати, вытираю лицо ладонями и иду к шкафу, чтобы достать спортивный костюм и белье. Я не спала целую ночь, раскладывала вещи. И поняла, что многого не хватает. Не хочется, но придется поехать в квартиру Миши, чтобы забрать то, что я там оставила. Или Ольку послать? Она наверняка справится лучше. Я же… не хочу снова ощущать адскую боль в груди, а потом несколько дней приходить в себя после стресса.
Та квартира… За пять лет проживания там у нас ни разу не было разногласий, за исключением того, что случилось в тот грёбаный вечер. В памяти только хорошие воспоминания. Пойти туда, — это открутить время назад и вспомнить все хорошие моменты совместной жизни. А это боль. Это горечь. Это разочарование в человеке, которому я верила беспрекословно. В него, в его чувства, в его искренность и заботу.
— Бред какой-то, — шепчет Олька, когда я одеваюсь, прихожу к ней на кухню и опускаюсь на стул напротив. — Михаил не может так поступить. Есть что-то, чего мы не знаем. Вот уверена! Ну не укладывается в голове, понимаешь? Это… нелогично. Подумай сама, Саш. Сначала он говорит, что устал от тебя, уходит якобы к другой… — Выставив ладонь, подруга тараторит быстро-быстро, чтобы я не перебила: — Хотя я и в этом сомневаюсь. Пусть ты и говоришь, что от него воняло женским парфюмом. А потом, Саш… Он же сам говорит, что любит и не отпустит. Просит быть осторожной за рулём. Говорит, что ты в опасности. Цветы приносит, втайне в машину кладет… Господи, ну, подумай сама, Саш! А тут бац! — и какие-то анализы сдает с непонятным результатом! Тебе не кажется, что кто-то хорошенько постарался, чтобы вас разлучить?