— Ты ее… знаешь? — аккуратно интересуется мама.
Не нужно гадать, чтобы понять, о ком она.
— Нет, не знаю, — шепчу хрипло. — И знать не хочу.
Моя ладонь сжимается крепче. Теплые и мягкие пальцы обхватывают мое запястье, подносят к губам. Мама оставляет на коже поцелуй. Открыв глаза, застаю ее в слезах.
— Ну, мам… — Невольно я и сама начинаю плакать. Сдержать эмоции не получается.
Мама прижимает меня к себе. Положив голову на плечо, все же плачу. Потому что мне больно.
Больно осознавать, что нас больше нет. А ещё больнее от мысли, что Миша посчитал меня гулящей и не принял собственного ребенка. Так хочется уехать отсюда как можно дальше! Не видеть знакомых лиц, не отвечать на вопросы, которые выворачивают меня наизнанку. Не знаю, на сколько меня хватит. Но пока я не могу покинуть этот город. Тут моя работа, мой дом, мои родные…
— Останься здесь, милая. Не уезжай. Я буду волноваться за тебя.
— Не стоит. Пройдет, мам.
— Но я все равно хочу быть рядом.
— Понимаю, но я, напротив, всегда хочу остаться одна. — Отстранившись, я поднимаю на нее глаза.
— Хорошо, как скажешь. — Мама понимающе кивает. — А про малыша? То есть… Когда на обследование идти собираешься?
— На днях. — Я снова вытираю слезы и, забрав чашку с чаем, делаю глоток.
— Давай я поеду с тобой?
— Хорошо, мам… Я… посмотрим.
И опять получаю кивок. Мама не хочет давить, но в то же время я вижу, что она надеется, что я соглашусь. Прости, я сейчас в таком состоянии, что никого видеть не хочу. Даже Олю, которая вообще не задаёт никаких вопросов. Лишь молча готовит, взглядом приглашая меня поесть.
Через час я всё-таки встаю и, попрощавшись с мамой, выхожу дома. Отец во дворе разговаривает по телефону. Услышав, как расходятся ворота, поворачиваюсь и вижу машину брата, которая заезжает в гараж.
— Уже уходишь? — Заметив меня, папа быстро прощается со своим собеседником и подходит ко мне.
— Да, мне пора.
Папа молча смотрит мне в глаза. Разглядывает покрасневшее и явно опухшее от слез лицо, а потом мягко дотрагивается до моей руки.
— Все будет хорошо, Саша. Ты достойна лучшего. И я уверен, что в твоей жизни появится человек, который будет любить тебя и ценить.
Нет, папа. Не будет. В ближайшие несколько лет — уж точно.
— Спасибо, пап. — Поблагодарив, прижимаюсь к нему и, положив голову на его плечо, дышу. Втягиваю в лёгкие исходящий от него запах табака, смешанный с парфюмом. — Спасибо, что не давите…
— Саш, — зовёт меня Егор. — Ты куда? Останься у нас, а?
— Зачем? — Я отстраняюсь от папы. — Нет, я к себе.
— Давай подвезу, а? Как раз поговорим. Мне есть, что тебе сказать.
— Хорошо, — соглашаюсь, но потом сразу же жалею. Потому что если родители не давили, не лезли в душу и не ковыряли душевную рану, то Егор уж точно не станет молчать.
Выкинув из головы лишние мысли, бросаю на отца взгляд. Уголки его губ приподнимаются изображая улыбку, но я прекрасно вижу печаль и боль в глубине его глаз.
Ему жаль меня. Он бы меня не отпустил, будь его воля. Но знает, что я не прислушаюсь и уйду при любом раскладе. Поэтому не настаивает.
Уже в машине я достаю звонящий телефон. На экране незнакомый номер, и я, естественно, не отвечаю. Не хочу лишних разговоров, тем более непонятно с кем.
— Как ты? — Казалось бы, такой элементарный вопрос, но почему-то из уст брата он звучит как издевательство.
— Зачем ты остался там? Почему с нами не приехал после того, как…
— Между ними ничего нет, Саша, — перебивает меня Егор. — Если ты думаешь, что Загорский тебе изменяет, то зря. Выбрось из головы такие мысли, ок? Она ему даром не сдалась.
Я бы поспорила, но отворачиваюсь к окну и молчу весь путь. На самом деле я даже обрадовалась, когда Егор сказал, что останется у Михаила. Но когда увидела ту девицу… Захотелось силой затащить брата в машину.
— Только не говори, что Михаил опять вытащил тебя из какого-то дерьма, — вдруг приходит догадка.
Егор усмехается, бросив на меня короткий взгляд, но потом устремляет взгляд на дорогу. По выражению его лица видно: я угадала. И судя по тому, что брат молчит, поджав губы… Вляпался он опять по-крупному.
— Что ты снова натворил?
— Ничего такого. — Он качает головой. — Но ты будь аккуратнее, окей? Я, конечно, не думаю, что тебя кто-то тронет, поскольку ты постоянно под наблюдением, но все же…
— Под чьим наблюдением?
Егор сжимает руль пальцами до побелевших костяшек.
— Рядом с тобой я говорю все подряд, — ворчит он. — Ну как — под чьим? Под моим, конечно!
— Бред не неси. За тобой самим наблюдение надо. Никогда не видишь яму с дерьмом, даже если она перед глазами стоит. Ладно, мне все равно. Сама справлюсь в случае чего… Большая девочка.
Замечаю очередную усмешку. К моему удивлению, брат не спорит и ничего больше не говорит.
Машина останавливается. Егор смотрит на балконы.
— Блин, это здание скоро развалится, Саша.
— Не развалится.
— Поехали к нам, а? Огромный дом, хороший ремонт.
— Мне и тут нормально живётся.
— Ну и упертая ты…
— Какая есть.
Открываю дверь. Хочу выйти, но Егор сжимает мой локоть.
— Саш.
— Да? — поворачиваю к нему голову.
— Ты, главное, от Дениса подальше держись, ок? Не слушай его, что бы он ни говорил.
— А что он должен мне сказать?
— Ну мало ли?
— Слушай, меня задолбали ваши тайны. Плевать я хотела на всех, ясно? На Дениса — в первую очередь.
Вырвав руку из захвата брата, выхожу из машины и быстрыми шагами иду к подъезду. Дверь неожиданно распахивается, и из здания выходит какой-то бугай. Огромный такой мужчина в черном костюме. Я его впервые вижу.
Поймав мой взгляд, он прячет руку в карман, но я успеваю заметить, что костяшки у него разбиты. А ещё, кажется, на лбу какая-то ссадина.
Быстро опустив глаза, торопливо захожу и закрываю за собой дверь. Иду к лифту, створки которого распахнуты. А внутри, в кабине, кажется, без сознания лежит Роман.
— Рома? — бросаюсь к нему. Опускаюсь на корточки. Трогаю его лицо. — Рома, ты меня слышишь?
— Мхм, — слышу что-то нечленораздельное.
— Сейчас… скорую вызову.
— Н-нет, — раздается глухое. — Не… надо.
— У тебя кровь.
Он откашливается, приоткрывает глаза.
— Са… ша… — Сглатывает шумно. — Домой… помоги подняться, — выговаривает настолько тихо, что я едва могу понять.
— Так нельзя, Рома. Тебе в больницу надо! У тебя все серьезно, понимаешь?!
— Нельзя, Саша, нельзя. Домой…
— Хорошо, — сдаюсь я. — Домой, так домой. Но скорую я все равно вызову.
Глава 26
Открыв глаза, смотрю на белый потолок. В комнату проникает мягкий свет. Снова болит голова, как и все последние несколько дней, а сердце бьется как-то слишком близко к горлу. Я стараюсь не думать о прошлом, тем более о том, что произошло в последнее время – много там всего, что хочется забыть. Встаю с кровати, босыми ногами шлепаю по прохладному полу.
С трудом дохожу до ванной — чувствую себя настолько усталой, будто всю ночь тащила на плечах тяжёлый груз. Умываюсь холодной водой, поднимаю голову и смотрю на себя в зеркале. Капли стекают по лицу, будто смывают не только следы сна, но и остатки тревоги, что уже долго не даёт мне покоя. Зеркало отражает меня – уставшую, измученную. Не позволяю себе зацикливаться на грустных мыслях, выхожу из ванной и иду на кухню.
Уже через пятнадцать минут пространство наполняет запах любимого клубничного чая, который принесла Оля. Открываю шкаф, достаю сковородку. Взбиваю яйца, нарезаю овощи. Постепенно руки начинают действовать на автомате, и мысли о прошедшем исчезают. Я сосредотачиваюсь на том, как готовлю – и да, это помогает отвлечься. Время летит.
Завтрак готов, я накрываю стол. Мне так нравится, когда всё на своих местах… Это успокаивает, потому что внутри меня все еще хаотичная неразбериха. Она выматывает и выводит на эмоции.
Порядок в квартире хотя бы не бесит и не раздражает. Оля не оставляет меня одну. Приезжает почти каждый день, знает, что у меня тут ремонт. Помогает с выбором обоев и всего необходимого.
Сажусь за стол. Сердце успокаивается, голова немного проясняется. Собираюсь есть, но звенит дверной звонок. Замираю, желая, чтобы второго раза не было и тот, кто пришел в такую рань, просто ушел. Это точно не Оля, поэтому открывать не хочется. А помимо нее я сейчас никого видеть не хочу. Потому что все задают вопросы, а я не то что отвечать, слышать их не хочу!
Вслед за звонком раздается неуверенный стук в дверь. Я все же поднимаюсь и иду в прихожую, смотрю в глазок. На лестничной площадке стоит Рома, держа в руках букет роз.
Открыв, вопросительно выгибаю бровь.
— Доброе утро, — улыбается он.
— Доброе.
— Это тебе.
Он протягивает цветы, и я забираю их. Машинально утыкаюсь в бутоны носом.
— Спасибо, — усмехнувшись, пожимаю плечами. — Неожиданно.
— За то, что помогла. — Он кивает в сторону лифта.
— А! Понятно! Спасибо. Но думаю, любой на моем месте поступил бы так же.
— Мне бы твою уверенность.
В тот вечер скорую я все-таки вызвала. На лице парня не было серьезных травм, лишь разбитая губа и бровь, но двигаться он не мог. Били в основном в живот и ребра, если не ошибаюсь. Конечно, я не стала интересоваться тем, кто это сделал, но догадывалась. Не думаю, что Рома стал бы откровенничать.
— Вкусно пахнет. Не впустишь?
Недолго подумав, жестом приглашаю его зайти. Пока он разувается и снимает куртку, ищу вазу и ставлю в нее цветы.