— Насчет Мезенцева и его отца. А еще — Дениса. — Она понижает голос. — Клянусь, для тебя это очень важно. Я их разговор подслушала сегодня. Не хочу я… Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
— Какая честь!
Телефон в кармане оживает. Достав, вижу на экране номер Тани. Выехали. Значит, мне тоже пора.
— Миша!
— Я тебе позвоню.
— Мне страшно! — Альбина вдруг начинает плакать.
— Раньше головой думать надо было, когда связывалась с ними.
— Пожалуйста, помоги мне отсюда уехать!
— Тебя насильно тут держат?
— Н-нет, но они… Не отпустят меня! У них планы…
Не успевает она отреагировать, как две машины проезжают мимо, визжа шинами. Альбина вскрикивает, прячется за меня, а я успеваю увидеть торчащие из авто головы.
В руках держали пистолет, демонстрировали оружие.
— Езжай домой. Я перезвоню, — повторяю, повернувшись к ней. Альбина трясется. Глаза дикие, испуганные.
— Я… боюсь.
— Такси вызови и вали.
Дрожащими руками она достает из сумки телефон и заходит в приложение. Не дожидаясь приезда такси, ухожу.
— Миш, ты точно позвонишь? — прилетает в спину.
— Посмотрим.
Похрен на нее. Пусть хоть прикончат. Заслужила. Но инфа действительно может быть важной.
Еду к Татьяне, чувствуя за собой хвост. Ежеминутно смотрю в зеркало заднего вида. Те самые две тачки не отстают, несмотря на то, что я еду с бешеной скоростью. Благо дороги пустые.
Минут тридцать приходится гнаться. Залетаю в переулок, и тут же слышу знакомый грохот. Стреляют, бля…
Не понимаю, какого черта! Посреди белого дня!
— Виктор, — говорю в трубку, набрав номер друга. — Диктую номер машины. За мной хвост плюс покушение.
Секунд двадцать на объяснения, потом выруливаю направо. Сразу же матерюсь, увидев играющих во дворе старого дома детей.
— Су-у-ука! — ору, пытаясь найти выход отсюда.
Направо, через двести метров налево, наконец опять трасса. Жму газ до пола. И наконец потеряв из вида тех ублюдков, немного расслабляюсь. В висках долбит от напряжения. Спину и шею сводит.
— Миш?
— Да. Все, нет их…
— Номер липовый, — сообщает друг.
— Неудивительно, — хмыкаю.
Почти доезжаю до адреса, который мне скинула Таня.
— С тобой все нормально?
— Да. Но это было покушение, Вить. Я не знаю, чего еще от них можно ожидать. Своих надо дома запереть, а двор окружить охраной. Иного выхода не вижу.
— Это тоже не выход. Мезенцев на что угодно способен. Плюс Самсонов, бля, нарисовался… — рычит друг. — Ты где вообще?
— С Сашей еду поговорить. Жизненно необходимо.
— Слушай, брат. Мне кажется, она уехать отсюда хочет.
— Без сомнений.
Виктор затихает.
— Ты что-то знаешь?
— Уволилась сегодня.
— Мля-я-я…
— Все, брат, созвонимся. — Я паркуюсь под огромный деревом и выхожу из машины, отключив звонок друга.
Нажимаю на нужную кнопку домофона. Дверь открывается спустя считаные секунды. Поднимаюсь на восьмой этаж, нажимаю на дверной звонок. Таня открывает сразу.
— Привет, — неуверенно улыбается она.
— Тут?
— Угу…
Захожу, сбрасываю обувь. Иду туда, куда указывает девушка. Саша стоит у окна, смотрит во двор. Почувствовав мое присутствие, поворачивает голову. Вздернув брови, резко разворачивается.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает меня, но смотрит мне за спину. Явно на свою подругу. — Таня, как ты могла?
— Вам поговорить надо, я не могу смотреть, как ты страдаешь. Прости, Саш, но я хочу как лучше!
— Как лучше? Да откуда ты можешь знать, как для меня лучше? — злится Саша.
— Прекрати, — прошу я. — Она вообще ни при чем. Я уже несколько дней на нее давлю. Поговорить надо, Саш. Очень важно.
Сам не узнаю свой голос. Он превратился в хрип.
Стоит передо мной моя девочка. Моя женщина. Любимая такая, родная. И в то же время уже совсем чужая.
— Нам не о чем разговаривать, Загорский!
— Ты ошибаешься, — отрезаю. — Как мой малыш?
Глава 34
Смотрю на Михаила и ощущаю, как внутри меня борются эмоции. Любовь и ненависть в водной чаше — хуже любой боли. Такое знакомое лицо, но в то же время чужое. Это человек, который отвернулся от меня в самый трудный момент. В момент, когда в нашей жизни появилось то, о чем мы мечтали много лет.
Я не смогу забыть, как он ушёл к любовнице и оставил меня одну. Никогда не забуду! Мы почти стали полноценной семьей, но он разрушил одним все поступком. А потом добил. Резал по живому. Бил туда, где болело больше всего. Говорил такие слова, которые на всю жизнь впечатались в мою память, и которые я вряд ли их забуду.
Я смотрю в его полные сожаления глаза и не могу понять… Зачем пришел? Что мне даст его раскаяние?
Да, любовь к нему все еще теплится в моем сердце, но ненависть и предательство тоже там, как огонь и лед, слетенные в один клубок. Для чего приехал? Чтобы снова причинить боль или чтобы вернуть то, что разрушил? Я не знаю, но сердце замирает от страха, что он может снова сбить меня с толку. Ведь я только-только решилась. Я наконец-то знаю, что делать дальше. Поставила себе цель. А сейчас он снова пытается перевернуть все с ног на голову.
Миша что-то говорит, я слышу его слова, но не могу вникнуть, потому что в ушах шумит кровь.
Как представлю тот день, когда я сообщила ему о своей беременности, которую мы так долго ждали… Как вспомню его ответ… так по позвоночнику пробегает холодок, а внутри вспыхивают ненависть, злость и обида.
Тогда я была готова его убить!
Он отказался от чуда, которое растет под моим сердцем.
Невольно прижимаю ладони к животу, нервно облизываю пересохшие от волнения губы и ловлю на себе пристальный взгляд Миши.
У него сверкают глаза. Я пытаюсь принять все, что произошло между нами за последние несколько недель, но его предательство… Его поступки и слова давят на меня, как бетонная плита. Я должна быть сильной, а его присутствие делает меня уязвимой.
«Почему ты пришёл?» — мысленно задаю ему вопрос.
Разве он не понимает, что все его действия повлияли не только на меня, но и на наше будущее? Которого теперь точно не будет. Я не могу позволить себе простить его. Это равносильно предательству своих собственных чувств и надежд.
Он изменился? Осознал, что потерял?
Не понимаю, как реагировать. Хочется и обнять, и закатить такую сцену, чтобы мало не показалось. Но в то же время…
Боже, меня погубит эта любовь.
— Какой такой малыш, Михаил? От которого ты отказался в тот же день, когда я тебе о нем рассказала? — еле шевелю онемевшими губами.
Таня исчезает из поля моего зрения. Захлопывается входная дверь. Она оставляет нас наедине.
— Так надо было, Саш.
Сажусь на стул и, сложив руки на столе, смотрю перед собой. Поговорить… Я тоже хотела поговорить в тот день, когда узнала о беременности. Но ему тогда было на меня наплевать.
Миша не садится. Остановившись передо мной, опускается на колени и сжимает мои ладони своими. Столько лет прошло… А ощущение все те же. Мурашки по коже, приятная тяжесть внизу живота. Но едва я вспоминаю его слова о том, что он устал от меня и поэтому уходит к другой, все эти ощущения будто рукой снимает.
— Послушай меня, а потом уже решай, что будешь делать, хорошо? Просто выслушай. — Он поднимает мою ладонь и целует в запястье.
Все тело покрывается колючими мурашками. Хорошо, что я в блузке с длинными рукавами, и Миша ничего не замечает. Но я-то понимаю, что чувства никуда не делись, несмотря на его болючие слова.
— Мне напомнить, что ты сказал? Дословно не помню, но что в памяти осталось… — хмыкаю. — Что ты устал от нашего брака. Что от меня постоянно воняет маслом и едой. Что я не уделяю тебе времени и постоянно думаю о других. Что я тебе больше не нужна и… что рядом с той… Альбиной тебе не скучно. Что я несколько лет не могу забеременеть, и тебе это надоело.
Горло сжимает спазмом. Ком образовывается такого размера, что дышать тяжело. Я еле сглатываю, чувствуя адскую боль в груди. Смотрю в полные сожаления темные глаза уже бывшего мужа и думаю… Это проверка такая? Может, Господь бог решил проверить наши чувства на прочность?
Бред какой…
Миша облизывает губы. Отпускает одну мою ладонь, нервным движением проводит рукой по шее, а потом зарывается пальцами в свои волосы, тянет их. Качнув головой, снова сжимаем мои запястья.
— На самом деле причина была не в тебе. Это я понял, когда без тебя остался. А насчёт другой бабы… Нет, Саш. — Его голос — сплошной хрип, в котором я едва различаю слова. — После тебя у меня ни одной женщины не было. Не знаю, что тогда творилось в душе, но… оставшись без тебя, я понял, что сам был хреновым супругом. Прости меня…
— Как это — не было другой женщины, если от тебя воняло женскими духами? — разозлившись, повышаю голос. — Ты меня за идиотку держишь? Сам тогда признался, что от нее приехал!
— Идиот я сам. — Он шумно сглатывает. — Ну какой мужик вернется домой к жене, если действительно поехал к другой, Саш? Была бы она мне нужна, остался бы там. Но нет. Наговорил тебе… всякого, а сам свалил. Думал, ты прекратишь постоянно делать что-то мне назло.
— Я никогда и ничего не делала тебе назло, Миша. Пошла против тебя лишь раз, когда те дети к нам приходили… После ссоры с тобой я по-любому перестала бы с ними заниматься, но ты решил сделать все, чтобы назад дороги не было. И добился своего. Молодец. Сделал все необходимое, чтобы наши пути больше не пересекались. И документы о разводе подписал, не моргнув глазом. Чего тогда сейчас хочешь, а? Иди… Продолжай жить как ни в чем не бывало. И я продолжу. Мне и без тебя хорошо. Нас больше ничего не связывает!
Вру. Нагло вру. Опять дерет горло, но я упорно смотрю в Мишины глаза, где плещется злость и боль.