В этом мы с ней согласны. Я смеюсь, потому что она напоминает мне бабушку Розу.
– Ты очень смешная.
– Мам, у тебя лучшая работа на свете. Когда я вырасту, тоже буду так работать, – сообщает Майя. Рот перепачкан шоколадом.
– У папы тоже очень хорошая работа, – говорю я, чтобы она знала, что может быть кем захочет.
Майя морщит носик, будто я сказала ей съесть муравья. Она не совсем понимает, чем Макс зарабатывает на жизнь. Она знает, что он доктор, и пока этого хватит.
– Готовить шоколад веселее всего.
– Ну, у тебя еще много времени, чтобы определиться.
Люблю такую версию себя с Майей. Расслабленную и не бешеную, потому что «мне нужно как можно быстрее выбежать из дома». Уверена, Майе она тоже нравится. Наверное, поэтому она хочет быть шоколатье. Она видит, в каком я хорошем настроении.
– Мамуль?
– Что такое, солнышко?
– Поучаствуешь в музыкальном концерте?
Я хмурюсь.
– Майя, во мне нет ничего музыкального.
– Ну пожа-алуйста? – Она склоняет голову набок и смотрит на меня щенячьими глазками.
Ей нужно быть актрисой или менеджером по продажам. Я притягиваю Майю к себе.
– Ладно.
Она крепко меня обнимает и утыкается перемазанным шоколадом личиком в мой фартук. Понятия не имею, чем я помогу там, на концерте. В детстве у меня не получилось играть на казу, поэтому сразу стало понятно, что музыкальных способностей у меня нет.
– Мамуль?
– Да, Майя?
– Сесилия устраивает ночевку на свой день рождения. – Она замолкает. Из ее глазок льются водопады слез, она делает быстрые вдохи. – И меня она не пригласила.
Я в таком шоке, что ничего не могу сказать. ЧЕГО? Теперь Беатрис настраивает свою дочь против Майи?
– Это потому, что мы ссорились из-за качелей в парке? – спрашивает она.
Если бы я была драконом, из моих ноздрей валил бы дым.
– Ох, милая, может, твое приглашение потерялось? – говорю я, надеясь, что оно не там же, где мои приглашения от «Мамочек в спа», – в бездне невежества.
– Думаешь?
– Да, милая.
Я надеюсь, что она забудет о приглашении, а я пока разузнаю, когда будет ночевка, и в этот день отвезу Майю туда, где будет так весело, что ей будет плевать на эту тупую вечеринку у Сесилии. Я понимала, что рано или поздно Майю будут задирать, просто не ожидала, что это случится уже во втором классе.
– Ладно, поищу его в школе, – говорит она.
Я улыбаюсь ей, стиснув зубы. Хочу засунуть ногу так глубоко Беатрис в задницу, чтобы она почувствовала вкус резины моей обуви. Достаю формочки для шоколада из шкафчика. Надо побыстрее с этим закончить, чтобы потом отправиться к Беатрис и высказать ей все, что думаю.
Мы заполняем формочки смесью, и мой телефон пиликает. Беатрис отмечает, что придет на вечеринку. Я делаю долгий, успокаивающий вдох. Планы изменились. Поговорю с ней там.
Глава 13
Я фотографирую свой задний дворик. Небольшая арендованная белая палатка с гирляндами с перчиками чили выглядит потрясно.
После того как начала планировать вечеринку, я поняла, что перестаралась для пятерых человек, поэтому попросила Лайлу пригласить мам из родительского комитета. Нельзя же, чтобы еда и напитки пропали. Я заказала кейтеринг на двадцать человек, а еще бармена, чтобы он делал маргариты.
С одной стороны деревянного танцпола четверо мужчин в костюмах чарро и сомбреро задают нужный лад с La Negra. Я не удерживаюсь и кручу бедрами в такт.
Осматриваю стол с едой, чтобы убедиться, что ресторан ничего не забыл: гуакамоле, четыре вида сальсы, пшеничные и кукурузные тортильи, говяжий фарш, курица, карнеасада, овощи на гриле, тертый сыр, салат-латук, рис, лук, кинза и сметана. Должно хватить.
На столике для десертов лежат мои конфеты с нормальным уровнем остроты, сопайпильи и мексиканское свадебное печенье, которое аппетитно выглядит и вкусно пахнет. Я подхожу к пяти столикам у танцпола, на которых лежат полосатые мексиканские пледики розового, сиреневого, красного, желтого и зеленого цветов, разглаживаю складки, поправляю кактусы в центре. Пледы и кактусы – это отличные призы для розыгрышей. Вечеринка уже готова начаться. В желудке покалывает.
Шарики и указатели приведут гостей к заднему дворику. Оставалось лишь надеяться, что небо будет голубым и безоблачным. В мае никогда не поймешь, будут ли дожди и холод, – этого не знают даже метеорологи. Сегодня солнечно и плюс семьдесят градусов[16].
Впечатленная собственной работой, я делаю еще несколько фотографий. Со всеми этими яркими цветами и освещением их уже можно отправлять в Good Housekeeping. Издатель заверещал бы от радости, увидев их.
– Привет! Как тут здорово. – Вивиан целует меня в щеку. На ней облегающее красное платье с открытым плечом и цветочным принтом. В моде она разбирается. Я-то думала, мое простенькое желтое летнее платье с оборками восхитительно, а теперь уже не уверена. Я заглядываю Вивиан за плечо и смотрю, не пришла ли Беатрис. Пока нет.
– Ты превзошла саму себя. – Вивиан берет две пары маракасов из корзины. Ее энтузиазм мне по душе, а она ведь еще даже не выпила маргариту.
Бармен читает мои мысли и подходит к нам с напитками. На вид ему не больше двадцати пяти. Он худой, с густыми черными волосами.
– Это вам, сеньора, – говорит он с акцентом и почтительно склоняет голову. Вивиан улыбается.
– Спасибо, Родриго, – говорю я.
– Шикарненько. Не знала, что ты способна закатить такую вечеринку, – говорит Вивиан.
Не уверена, стоит ли мне оскорбиться. Я делаю глоток маргариты – уже второй бокал за вечер.
– Божечки! Посмотрите на гирлянды! – К нам заходит Лайла в симпатичном белом комбинезоне-капри и в шикарных ярко-розовых туфлях на шпильках, благодаря которым ее ноги выглядят еще длиннее. Кудряшки спадают ей на плечи. За ней следуют еще три женщины. Я выдыхаю, когда понимаю, что Беатрис среди них нет. Лайла представляет их как своих подруг из родительского комитета. Я здороваюсь с ними, и Родриго подзывает их к бару, где их уже ждут маргариты. Он вручает каждой по бокалу. Женщины восторгаются барменом, разнообразием еды и музыкальной группой.
Мы заводим непринужденную беседу, и, возможно, не без помощи текилы. Спустя час и две маргариты приходят еще мамы из родительского комитета, и некоторые из нас пытаются станцевать ча-ча-ча на танцполе. Я пролила свою последнюю маргариту, но Родриго, к счастью, вытирает лужу. Это не входит в его обязанности, но я его не останавливаю. Потом награжу достойными чаевыми.
Остальные гостьи уплетают тако. Я частенько поглядываю на калитку. Где же Беатрис? И тут я ее замечаю. Она замешкалась у калитки. Я машу ей и спешу навстречу.
– Рада, что ты смогла присоединиться, – я выдавливаю улыбку.
Родриго вручает ей маргариту.
– Это вам, сеньорита.
Беатрис протягивает руку и выхватывает напиток. Я отмечаю приветствие Родриго «сеньорита» и кидаю взгляд на ее левую руку. Кольца нет. Я широко раскрываю рот и быстро закрываю его, чтобы Беатрис этого не увидела.
– Проходи. Есть хочешь? – оправляясь от удивления, говорю я.
Ее джинсовое платье свободно висит на фигуре. Она похудела.
– Нет, этого достаточно. – Она демонстрирует бокал.
Лицо бледное, под глазами залегли тени. Теперь я снова думаю, что она, быть может, больна или ужасно переживает. Я хочу обнять ее, но от нее исходит что-то вроде «не подходи».
Я салютую ей маргаритой.
– Твое здоровье.
Она не отвечает. Я потягиваю напиток, а Беатрис направляется к Вивиан. Беатрис и Крэйг посетили Разведенновиль? Она никогда не снимала потрясающее кольцо с бриллиантом в три карата и оставляла его на пальце даже в тренажерном зале на пилатесе. Если дело в этом, тогда понятно, к чему все эти тусовки с мамочками. Так можно пережить боль, не барахтаясь в болоте дома. Но это все равно не объясняет, почему она не пригласила меня.
Я хватаю биту для пиньяты и повязку на глаза. Музыкальная группа отдыхает, поэтому я могу воспользоваться их микрофоном.
– Время пиньяты!
Мои слова встречают криками и улюлюканьем, женщины поскорее выстраиваются в очередь. Я смеюсь. Маргариты действуют. Или они, как и я, изголодались по впечатлениям.
Первой идет Лайла. Я завязываю ей глаза и помогаю покружиться на месте, после чего тут же отхожу в сторону: она машет битой как сумасшедшая. Взмахнув ею в третий раз, она попадает по пиньяте достаточно сильно и проделывает в ней дырку размером с мяч для гольфа. Дальше выходит Вивиан. Она машет битой вверх и вниз и умудряется сбить ухо ослика.
– Приветик. Извини, что опоздала. – Эленор вручает мне букет сиреневых и розовых цветов. – Это душистый горошек.
– Спасибо! Очень красивые. Мило с твоей стороны.
Эленор разглядывает гостей в палатке.
– Похоже, всем весело.
Родриго протягивает Эленор маргариту.
– Это вам, сеньорита.
Я бросаю взгляд на безымянный палец на ее левой руке без кольца.
– Джефф подал на развод, – говорит она.
– Мне очень жаль, – говорю я и кладу руку ей на плечо.
– Спасибо. Давай не будем сейчас об этом говорить. – Она делает глоточек коктейля. – Сегодня надо веселиться.
– Хорошо, тогда поговорим позже, – предлагаю я и смотрю на цветы. – Поставлю их в вазу. Присоединяйся к остальным, я сейчас вернусь.
Мои глаза затуманиваются, когда я думаю о разводе, предстоящем Эленор и, скорее всего, Беатрис. Развода я бы никому не пожелала. Меня озаряет ужасная мысль. А если бы мой брак оказался неудачным? Я была бы совершенно разбита. Я делаю глубокий вдох, смахиваю одинокую слезу и смотрю на подруг. Надо больше работать над отношениями с Максом, чтобы избежать такой же участи. Следующей к пиньяте подходит Беатрис. Я иду к дому, а Вивиан завязывает глаза Беатрис.
На кухне я заливаю теплую воду в вазу и выглядываю в окошко, выходящее на задний двор. Беатрис машет битой и промахивается. Где-то после десятой попытки она попадает прямо по пиньяте, и та взрывается, из нее падают маленькие пластиковые бутылки с текилой. Одна попадает Вивиан по голове, и она потирает место ушиба. Почти все падают на четвереньки и хватают бутылки. Боже, не думала, что они так обрадуются текиле. Так даже лучше. Вечеринка войдет в историю Спрингшира. Может, я превращу ее в ежегодное празднование.