На работе она ловила на себе взгляды насмешливо-презрительные, жалостливо-уничижительные, восхищенно-завистливые. За генеральным директором Марком Бельстоном наблюдала вся авиакорпорация, и выводы про новую «фаворитку» были сделаны оперативно, только на вопрос «надолго ли?» существовали многовариантные ответы.
Сама Анна ответа не знала и делиться могла только с Лизой, да и то нечасто. Лиза, с одной стороны, осуждала Анну за эту связь, а с другой стороны, если связь уже имеет место быть, надо ею пользоваться. Лиза считала, что Анна не прилагает никаких усилий, чтобы остаться с мужчиной.
— Анька, ты совсем ничего не делаешь, чтобы выйти замуж за своего олигарха! — вздыхала старшая сестра, которая никогда замужем не была, и Бельстон казался ей миллионером-небожителем.
— Да уж, повезло — сидеть в съемной квартире и ждать незнамо чего!
— Ты же сказала, что он бывает часто!
— Он дома живет, Лиза, если что! А ко мне наведывается.
— Ну, лиха беда начало, — нашлась сестра.
— Какое начало! Что ты придумываешь! Ты с детства была фантазеркой. В этих отношениях нет перспективы. Я тоже, когда он сначала меня пригласил на ужин, была очарована, ошеломлена, если хочешь, ждала его в этой дурацкой квартире бесконечно, сделала из нее уютное гнездышко — и что?
— И что? — переспросила Лизавета.
— Ничто. Секс по определенным дням, подарки, редкие поездки.
— А новое место работы? Ты теперь не кассир, а сотрудник пресс-службы!
— Это тоже бонус к постели.
— Хороший бонус, между прочим. Тебе, Анька, не угодишь! Раз все знала, зачем в постель ложилась? Надо, чтобы он задержался навсегда. Раз уж он тебе достался.
— Да в том-то и дело, что не достался. Мужик просто проходил мимо, увидел красивую куклу и решил поиграться, а кукла как раз была без хозяина. Ее приодели, положили в новую коробку и теперь достают по праздникам.
— Можно подумать, у тебя после твоего алкаша, бывшего мужа, очередь стояла из мужчин!
— Да, может, и стояла бы, если бы Марк меня не переехал, как трамвай, — голова в одну сторону, ноги в другую!
— Ну, сестренка, не пугай, все у тебя хорошо. Все равно ведь есть какие-то чувства между вами.
— Есть!
— Ну вот!
— Есть, есть, не сомневайся. У него — любовь к своей авиаимперии Бельстонов, которую он ни на кого не променяет. Кстати, в этой империи приветствуется крепкая семья.
— Ну, он же тебя выбрал — ваши тетки там, поди, давятся от зависти и злости.
— Знаешь, кто давится, а кто жалеет.
— Но ведь ты его любишь, Анька!
— Любишь, не любишь… Я уже эти слова забыла. Да, он ко мне хорошо относится, как к красивой декорации. А я… Я первые полгода с ума по нему сходила, надеялась на что-то, ждала. Даже на работе — не поверишь — пресс-релизы научилась писать.
— Отчего ж не поверю, как раз и поверю — ты у нас упертая!
— А потом… Потом угас огонь, потух, зола одна осталась.
Лиза обняла сестру и погладила по плечу.
— Малыш, все обойдется, вспомни, как папа говорил: будет день, будет пища.
Это было так давно! Анна остановилась в своем уличном беге, да и сколько можно по городу кружить!
«Все, успокоилась, сосредоточилась. Надо звонить Лизе, она обязательно что-нибудь придумает». Телефона в сумочке не было, было все: три расчески, несколько тюбиков помады, и даже блокнот с рабочими записями — все, кроме такого нужного сейчас телефона.
«А сколько же времени прошло? Десять минут? Час? На работу надо позвонить, взять неделю в счет отпуска, а потом что-нибудь обязательно придумать».
Ее руки тряслись, и телефона в сумке она никак не могла найти.
— Извините, можно позвонить с вашего телефона? Мне очень нужно, а то я свой не найду в сумке, — обратилась она к прохожему. Мужчина, не раздумывая, протянул ей мобильник.
— Лиза, Лиза. — Анна пыталась говорить спокойно, но у нее не получалось. — Мне срочно нужно с тобой увидеться. Ты можешь приехать… — И она назвала адрес соседнего дома. Сестра сразу же поняла, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
— Я сейчас буду.
— Спасибо вам, вы так меня выручили.
— Девушка, я бы вам не только по телефону дал позвонить, но и хотел бы продолжить знакомство. Вас можно проводить?
— Спасибо, спасибо, нет. — Анна двинулась в сторону дома, где назначила встречу Лизе.
Сестра приехала действительно быстро, Анна не успела даже продрогнуть.
— Что случилось? На тебе лица нет!
— А какое лицо может быть у человека, на которого совершено покушение! У меня на глазах взорвалась машина, я чудом осталась жива, браслет расстегнулся и упал с руки. Вот он мне жизнь и спас.
— Кто-то хотел тебя убить? Кто это мог быть?
— Лиза, ты себя сейчас слышишь?! Да откуда же мне знать, кто это мог быть!
— Ты думаешь, в машину подложили взрывное устройство?
— Ну а как по-другому взрывают машины? Я не подрывник, машины не взрывала, да и вообще первый раз в жизни видела взрыв своими глазами, а не по телевизору.
— Это жена Бельстона, — уверенно сказала Лиза. — Год она тебя терпела — это критическое время для жены, а теперь решила убрать.
— А зачем? Жениться Марк на мне не собирался. О моей беременности он не знает.
— Так ты беременна?! А почему я об этом не знаю?
— Ну, извини, сестра, не успела доложить. Сама только недавно узнала.
— Это меняет дело! — Выводы Лизы были категоричны.
— Да почему меняет?!
— Да потому, что ты можешь родить наследника! У Марка ведь дочка. А империи нужен мужик. Не дрейфь, Анютка, чует мое сердце, мы прорвемся!
— Прежде чем прорываться, позвони на работу, пусть оформят неделю отпуска — скажи, придумай что-нибудь.
— Домой, Анька, тебе нельзя. Тогда план действий таков: берем у моей подруги ключи от загородной дачи. Сидишь там тихо, как мышь, а я пока буду разведывать обстановку. Марку-то что скажешь?
— Не знаю я, Лиза, пока ничего не знаю. Давай об этом завтра. Спать хочу.
Таксист подвез девушек к дому, где жила подруга Лизы. Анна увидела, что сестра вернулась в подавленном настроении.
— Проблемы с ключом? В жилище отказано?
— Нет никаких проблем — ключ взяла, разрешили жить сколько пожелаешь.
— Тогда что ты дрожишь, Лиза?
— Холодно мне.
Ехать до дачи было минут двадцать, и все это время Анна чувствовала, что что-то произошло, что-то еще, кроме этого злосчастного взрыва. Женское сердце — вещун, ему порой и рассказывать ни о чем не надо.
— Я точно знаю, кому это на руку — убрать тебя из окружения Марка.
— Не придумывай, сестрица, я не так интересна семье Бельстонов, как тебе кажется.
— Но твоя беременность все меняет!
— Только для меня, сестренка. Да если Марк узнает, он заставит от ребенка избавиться, я это чувствую.
— Нет, этот номер у него не выйдет. Я заставлю его играть по нашим правилам.
— По каким правилам, Лиза? Он проглотит тебя и не заметит.
— Я не так проста, как тебе кажется.
— Сестра, воспитательница даже самого крутого детского сада, где ты работаешь, не сможет противостоять генеральному директору авиакорпорации. У вас разные весовые категории.
— Но почему тогда ты ему не звонишь? — с обидой сказала Лиза. — Просишь помощи у сестры.
— Потому что ты самый родной мне человек, а его реакция мне неизвестна.
Напряжение спадало, Анна чувствовала, что потеряла опору под ногами, а ноги стали совсем ватными и не слушались. Лиза едва успела ее подхватить.
— Тебе плохо, Анечка? Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, только устала очень, и есть хочется.
— Это у тебя от стресса. Бедняжка, такое пережить… А ты точно не будешь обращаться в полицию? Они тебя уже, наверное, разыскивают. Машина ведь твоя.
— Моя. Я совсем об этом не подумала. Сделай что-нибудь, Лиза! Дай мне хотя бы в себя прийти. Я ничего не соображала, бежала по городу… Да, ты права, полиция будет меня искать.
— Не волнуйся, мы переиграем всех мужиков!
— Господи, ну тебе-то откуда знать? У тебя и мужика никогда не было.
— Зато у меня есть младшая сестра, которая наскребла на одно место много приключений, и это место у нее теперь горит. Кто-то на тебя начал охоту, и этот кто-то не остановится. А может, это сам гражданин Марк решил от тебя избавиться?!
Глава 7. Что бывает, когда не слушаются главреда
Звонил, конечно, Заурский. Он всегда звонит неожиданно и в самый неподходящий момент.
— Сорнева! Что это ты за фото по Ватсапу кинула? Я правильно понял, что это председатель жюри фестиваля гражданин Марк Бельстон в таком состоянии находится?
— Правильно, Егор Петрович, правильно вы все понимаете.
— И у него проломлена голова?
— Угу. Так оно и есть.
— Это твое фото или где-то скачала?
— Авторское.
— А что ты там делала?
— Не могу говорить, как раз иду к следователю.
— Мы фото, конечно, на первую полосу поставим. У нас, как я понимаю, эксклюзив?
— Угу, — прогудела Юлька.
— Текст твой тоже годится. Но только вот мой сказ: ноги в руки — и домой, в редакцию! К черту твой фестиваль. Мне твои приключения вот где. — Юлька будто увидела, как Егор Петрович резко проводит рукой по шее. — Домой, Сорнева, домой! И позвонишь мне после беседы со следователем.
— Угу, — обреченно продолжала она. — Как скажете! Только напоминаю, что фестиваль не мой, а ваш — вы меня туда заслали, собственными, так сказать, руками.
Егору Петровичу со своего рабочего места не было видно, как Юлька робко, словно ученица, постучала в дверь, и ей ответил приятный мужской голос:
— Входите, входите, не стесняйтесь!
— Здравствуйте, товарищ следователь. Я Юля Сорнева.
— Здравствуйте, товарищ Юля. Меня зовут Руслан Аванесов. Ну, рассказывайте, Юля, как вы оказались в кабинете у Бельстона.
— Я даже не знаю, с чего начать…
— А вы не стесняйтесь, Юля. Давайте с самого начала.
У следователя Аванесова сегодня с утра болел зуб, а пойти показаться врачу было некогда, целый день оказался загружен так, что Аванесов не мог вспомнить, обедал он сегодня или нет, но, прислушавшись к урчащему животу, понял, что — нет, не обедал. Зуб ныл, и дергало так, что мужчина морщился при малейшем движении, поэтому хотел закончить разговор со свидетелями как можно быстрее.