— А что у них форма чёрная, а не темно-синяя? — спросил Сизов, глядя на солдат.
— Это они так отличают друг друга по сроку службы — красят форму в гуталине, — пояснил я, ибо знал. — Солдаты — те же дети.
— Только х… больше и автомат в руках, — добавил за меня генерал, вызвав громкое ржание рядом стоящих офицеров.
— … прапорщик Солнцева! — браво закончила представление Ирка.
Тут уже и майор от милицейского батальона подоспел, но генерал слушать его не стал. Вчетвером — я, Сизов, Ирина и Матвеев, оказавшийся начальником штаба, заходим в санчасть. Палаты для больных расположены на втором этаже, и Ира ведет нас наверх по лестнице, показывая дорогу и смущая покачиванием попки, туго обтянутой юбкой. Меня точно, а за офицеров не поручусь. А то, что Сизов сопеть стал громче, так это, может, отдышка. На втором этаже несколько палат, двери открыты, но никто по коридору не ходит, видно, Ира успела предупредить о шухере. Точно, в палате Бейбута трое, а кроватей шесть. Три свободных заправлены, но на одной не успели до конца отбить кантик табуреткой. Кроме Бейбута, в палате какой-то кавказец, вроде чеченец или ингуш, и русский мордатый парень. У всех рожи офигевшие от обилия звёзд на погонах визитёров.
— Ну, ты, Толя, пообщайся с другом, а я пока санчасть осмотрю, — громыхнул Сизов. — Показываете, товарищ прапорщик.
— Толян, ты как тут очутился? — прохрипел Бейбут.
Скорее всего, не косит, а реально болеет.
— К тебе вопрос тот же! Это ты как в армии очутился, да ещё тут, а не в спортроте?
Невеселая история друга была такова. Вернувшись к себе на родину, Бейбут опять попал под следствие за былую драку, и батя дал ему команду идти в армию. Это лучше, чем получить запись о судимости, даже если дадут условно. А такой риск был. Как раз начался призыв, и его в первой команде и отправили в Новокузнецк. Там недельку новобранцы маршировали, приняли присягу, постреляли даже на стрельбище и стали распределяться по учебкам — кого в связь, кого в водилы, кого сюда, в сержанты. А спортрота? Да только обещали. Бейбут — КМС по боксу, но для Казахстана это мелко, а тут его никто и не спрашивал. Сержантом он быть совсем не хочет, но есть альтернатива — после курса молодого бойца поехать на зону, а их в Кемеровской области много. Туда он так и так вернётся через полгода, но сержантом, а это совсем другое — на вышке стоять в морозы, где-нибудь под Шерегешем, не надо.
— Так оставайся тут, будешь служить в городе. Увольнение, девочки рядом! За художественной мастерской есть общаги швейной фабрики, был там, — уговариваю я.
При слове «девушки» чечено-ингуш с именем Ислам встрепенулся.
— Я бы рад, а как? — друг смотрит на меня с надеждой.
— Практически невозможно, он из одной дивизии, а здесь другая. Это на уровне Новосибирска надо солдата перевести, — со знанием дела пояснил мордатый дембель.
Ему реально светит демобилизация вот-вот.
— Я с генералом поговорю, — туманно обещаю я.
— Анатолий Валерьевич, — откуда-то узнала моё отчество Ирина, — генерал ушёл в штаб, попросил вас туда отвести. Тебе долго ещё тут?
— Да уже всё, товарищ прапорщица, — говорю я, выкладывая гостинцы.
— А я уже старший прапорщик, — поправила меня Ирина. — Генерал-лейтенант внутренней службы пять минут назад дал распоряжение.
Шустрая она!
Прощаюсь и выхожу из санчасти.
— Слышала, ты хочешь друга своего тут оставить? — доверительно наклонилась к моему уху женщина. — Это тебе надо или к генералу, или к капитану Шейко. Он такой жук — всё может!
Глава 30
— Спасибо, — киваю головой я. — Только я этого капитана не знаю, с чего бы ему помогать мне? Мне проще с вашим генералом договориться.
— Саша, — рассказывает дальше девушка, — деловой человек, вы точки соприкосновения найдёте. А для генерала просьбу оставь для более серьёзного случая. Зачем больших людей по мелочам дергать?
Объясняет мне, как несмышленышу, то, что и так ясно.
— А вот и капитан, — показывает она на статного военного, идущего по плацу. — Саша, можно тебя на минутку?
— Привет, Ир. Как твоё ничего? — шутит высокий дядя, мельком глянув в мою сторону.
После того, как Ира представила меня и изложила мою проблемку, дядя, осмотрев меня более внимательно и подумав минуту, согласился помочь.
— У нас электрика нет, вернее, есть, даже два. Один — прапорщик и не всегда находится в части, а второй — дембель, который постоянно бухой. Да ладно бы ещё свою работу делал, я бы его прикрыл, а то вчера плита в столовой перегорела, так он даже не пошевелился. Как, говоришь, его фамилия? Казах? Это национальность?
— И национальность и фамилия. Только я не уверен, что Бейбут разбирается в электричестве, — засомневался я.
— Ничего, Белый научит, — подбодрил капитан Шейко.
— Белый — это прапорщик, наш главный электрик, — пояснила Ирина.
— И как мне отблагодарить вас? — прямо спросил я капитана.
— Ну, а что ты можешь? За рубеж мне пока не надо… там разберёмся, за тебя вон какая красавица просит, — шутит с серьёзным видом дядя.
Хоть Ира и в самом деле красивая и сексуальная, но фразы Шейко в её адрес звучат как дежурные комплименты, и по всему видно, что воспринимает он её не как женщину, а как полезный ресурс, который может пригодиться. Странно, что прапорщица этого не замечает и явно к нему неровно дышит. Незаметно мы вышли на плац перед штабом, где Сизов распекал какую-то женщину в гражданском.
— Она же вольнонаёмная, портнихой у нас работает, и чё он ей зря мозги парит? — прокомментировал Шейко и покинул нас.
На плацу в это время разворачивалось и другое действие — полковой оркестр, звеня металлом, вышел из клуба и красиво замаршировал в сторону генерала. Человек десять, возглавляемые пузатым старшим лейтенантом. Надо же, в части даже свой оркестр есть!
— Вот, Толя, смотри какие орлы, — прокомментировал Сизов это шествие, увидев меня. — Хочешь так же?
— Служба в армии — это почетная обязанность, — ушёл от прямого ответа я. — Леонид Георгиевич, я поеду, у нас сегодня политдень в крайкоме. А то заезжайте к нам? Олег Семенович рад будет, я думаю.
Я имел в виду, конечно, нашего нового первого секретаря — Шенина.
— Обязательно, но не сегодня, сейчас в Ужур поеду, — жмёт руку на прощанье генерал.
Ира идёт со мной на КПП и видно, что торопится — на подкаты дежурного по части Андрея не реагирует, сухо протягивая тому сумку для осмотра. Причина спешки выяснилась, когда я вышел за пределы части. Прапорщица яростно махала вслед уезжающим «жигулям».
— Чёрт, не увидел меня! И как я теперь домой доберусь? — зло бросила женщина. — Да сосед меня забрать обещал, но, видишь, какой гордый — ждать не стал! А мне задержаться пришлось.
— Ирина, моё авто в вашем распоряжении, и у меня ещё пара часов свободна. Тем более, я в долгу перед вами, — галантно подсуетился я.
— Точно, у меня же новый друг появился, — хищно улыбнулась медичка, оглядев мои анатомические подробности.
— Что, долго ещё протяну? — шучу я. — Просто у вас такой взгляд оценивающий, как будто думаете, куда меня — в реанимацию или сразу в морг?
— Ага, доктор сказал в морг — значит в морг, — засмеялась женщина и без перехода попросила: — Дашь порулить?
— У вас и права есть? — немного растерялся от такой просьбы я.
Сейчас я даже в теории не знаю, есть ли страховки, надо ли оформлять доверенности на тех, кто может управлять машиной, или водить может кто угодно? Разрешить, конечно, можно, тем более Бейбут у неё лежит в палате. Да и красивая она, зараза. Если права есть… Но Ирина беззаботно ответила:
— Нет прав, но скоро будут! Мне надо немного потренироваться.
— Садитесь, — соглашаюсь я и открываю дверь со стороны водителя.
Сейчас машина для советских людей — это просто как священная индийская корова. А мне совсем не жалко. Ну разобью, куплю другую. Я вещизмом не страдаю.
— Серьёзно? — Ира даже перестала улыбаться.
— Почему нет? Я и сам недавно за рулём, большой разницы не будет, — признаюсь я.
Женщина ставит свою сумку на заднее сиденье, и потом, аккуратно расправив под попой юбку, усаживается на место водителя, показав мне свои коленки. Да там даже больше видно было.
— Нахальный какой, — рассеянно говорит Ира, заметив мой взгляд, при этом нежно поглаживая красивый набалдашник на ручке передач. Тот самый, прозрачный, с елкой внутри.
«Вот сука», — ругнулся я, ощутив прилив крови к известному органу.
Я ей машину дал, а она дразнит. Точно же не даст. С места Ира тронулась достаточно уверенно, и машины слева пропустила, прежде чем выехать на дорогу. В зеркало смотрит, уже хорошо, но были и минусы. Уж очень быстро она поехала! Да, я знаю, что русские любят быструю езду, но Ира была чересчур русская. Разогналась под девяносто почти моментально и неслась на такой скорости до перекрестка, где была вынуждена остановиться на красный свет.
— Вы чё так гоните? — недовольно сказал я, уже не глядя на её коленки.
— Ух, хорошо! — невпопад с азартом ответила женщина. — И стала что-то напевать вполголоса.
Потом мы в таком же темпе промчалась по улице Матросова, а на коммунальном мосту Ирка вроде, как и ещё прибавила. Далее она свернула на улицу Ленина, потом на Копыловский мост и… завернула в Николаевку! Гнала она везде почти на максимальной скорости, не стесняясь «играть в шашки» на дороге, обруливая медленно идущий транспорт. Нам несколько раз сигналили, но внимание на это мой водитель не обращала.
— Ты в Николаевке живёшь? — подал голос я, так как разговаривать не хотелось вообще, а фривольные мысли, вроде таких как, потрогать девушку за коленку, вылетели сами собой в результате такой шальной езды.
Ещё я непроизвольно перешёл на «ты», очевидно, подсознание решило, что те опасности, которые мы пережили за время пути, нас сблизили.
— Угу, в Николаевке! Толя, кайф какой! И быстро доехала, успею сына в музыкалку отвести! — Ира тормознула перед двухэтажным бараком, судя по всему, без особых коммунальных удобств, на это указывали два туалета типа сортир во дворе.