За всю следующую неделю возможности съездить к другу в часть не было. Учеба, работа, тренировки, бизнес, ещё и МЖК. Сейчас по нашей заявке завод изготавливает алюминиевые радиаторы отопления. А я загорелся идеей сделать балконы домов застекленными. Алюминия на КраМЗе — как грязи, пресса и прочее оборудование тоже в наличии. Эх, ещё бы окна из пластика, но в СССР я про них не слышал. Попросить Зойкиного горе-родственника — Павла, директора НТТМ узнать, что ли? Выезд в ФРГ на выставку я ему пробил. Ира тоже не звонила, что было слегка обидно, так как ей наше свидание точно понравилось, иначе руку бы мне не прокусила до крови в порыве страсти.
Под конец рабочей недели в пятницу шестнадцатого меня вызвал к себе Шенин.
— В Москву дергают меня перед пленумом ЦК. Двадцать первого он будет. Сегодня вылетать, а ни черта не успеваю. Глянь статистику по краю, кому попало поручать не хочу. Только это срочно, часа три у тебя есть, — попросил он. — Чую, что захотят там посмотреть на наши показатели. А то они их не знают!
— Без проблем. Если увидите Власова, привет от меня передавайте, — легко соглашаюсь я.
— Увижу, как не увидеть, и его, и Ельцина. Ему тоже привет? Ты же с ним в хороших отношениях? — проявил информированность Олег Семенович.
Ельцин! В голове у меня стрельнуло. А не сейчас ли его попрут с поста первого МГК? Точно! Как раз перед моим призывом в армию его поснимали отовсюду! У меня в тетрадке это не записано, кстати. Пока шел, пытался вспомнить, чего он там натворил? Ясно, Горбача критиковал, но вроде и Лигачева ещё. Что-то типа «Егор, ты не прав». Или «Борис, ты не прав»? Точно! Помню плакаты на митингах «Борис, ты прав» или даже «Правь, Борис», это уже позже.
Решаю пока выкинуть эту проблему из головы и погружаюсь в дивный мир цифр. Сразу нахожу косяк, или даже не косяк — подставу! Тот, кто готовил сводку, отнесся к делу аккуратно, но зачем выпячивать то, что количество коммунистов и комсомольцев в нашем крае падает? Это везде так сейчас, вообще эти цифры не нужны в хозяйственной сводке. А так мы как та вдова, что сама себя высекла. Я про гоголевского «Ревизора» говорю. Быстро возвращаюсь к Шенину и, несмотря на возражения новой секретарши, прорываюсь в кабинет.
— Суки, — емко высказался первый. — Молодец, Толь, давай дальше смотри, что убрать, что добавить.
Читаю дальше и вижу, что вниманием обойдена угольная отрасль, вернее, циферки есть, но вялые. Там такое можно расписать. Шагающие экскаваторы, гигантские разрезы, объёмы вскрыши, темпы добычи. Отмечаю себе. Если есть чем хвастаться, то зачем стесняться?
— Толик, ты мне нужен, — слышу голос Марии.
Она окончательно ещё не переехала в приемную Лунёва, и появлялась в нашем кабинете изредка — то цветок заберёт, причём общий, не её, то тетрадку.
— Как мужчина, надеюсь? — шучу я.
— И не надейся! Как разнорабочий нужен. Сейчас бери кресло, потом тумбы мои обе, потом остальные вещи и неси в приёмную. Мне Михаил Сергеевич сказал сегодня переехать окончательно.
— Ты ничего не попутала, Машка? — нарочито грубо отвечаю я. — Я вообще-то тебе не подчиняюсь. Надо — сама таскай.
— Зато Михаилу Сергеевичу подчиняешься! И не смей называть меня Машкой! — голос девушки звенит торжеством. — Это его приказ. Ему-то ты подчиняешься?
— Ему — да, но мне он ничего не говорил. И вообще, я занят. Слепая совсем? Очки купи, — опять углубляюсь в цифры я.
Хлопнула дверь кабинета, и Зина сказала:
— Жаловаться пошла, змеюка.
— Пф! — махнул рукой я.
— Толя, — через пару минут я слышу в трубке голос шефа. — Ты отнеси вещи, отвлекись. Не слабой девушке же таскать.
— Не могу, я выполняю срочное распоряжение самого, — иносказательно пояснил я, что работаю для Шенина.
Лунёв бросил трубку без слов и перезвонил буквально через минуту. Он, оказывается, не нашел ничего лучше, чем позвонить первому и узнать, вру ли я. Это потом мне уже Олег Семенович рассказал.
— Толя, занимайся, чем приказано, сейчас сам найду коменданта, — дрожащим голосом проскрипела трубка.
Первый вставил Лунёву, заметив, что таскать мебель для секретарши не обязанности зам начальника комиссии. И в выражениях он не стеснялся. Самое смешное, что это ещё не всё. Пришёл недовольный комендант и притихшая Машка.
— Ну, вот же у вас парень есть здоровый, что, он отнести не может? — возмутился пухлый Белинский, указывая на меня. — Ты, парень, давай, оторвись от писулек своих…
— Владимир Николаевич, у меня задание от Шенина, я ничего таскать не буду, — легко вспомнил я отчество нынешнего хозяина моего кабинета. — Тебе надо, ты и носи.
— Ты что мне «тыкаешь»? — возмутился пухляш.
— Я так понял, мы на «ты» перешли. Маша, задрала своими тумбочками, завтра переедешь, — зло сказал я, так как из головы ушла вспыхнувшая мысль.
— Завтра суббота! — глаза Марии налились слезами.
— Курсы актрис нам тут не надо демонстрировать, — хмыкаю я под восхищённое молчание Зины и Иры.
Наш Егор отпросился на два дня ещё вчера.
— Хорошо, я узнаю, чем ты так занят! — комендант ушёл и не вернулся.
Лишь минут через десять пришли два крепких парня из гаража и, заляпав полы солярой, быстро в три ходки всё перенесли. Ни комендант, ни секретарша больше не появлялись.
— Что, Толя, ты тут, оказывается, разнорабочим ещё подрабатываешь? — подколол меня Олег Семенович, разглядывая мои замечания. — Комендант этот приходил, жаловался, что грубишь ему и мебель носить не хочешь.
— Он бы вообще молчал — сидит в моем кабинете, а мне в общем приходится ютиться, где меня постоянно дергают.
— Да ладно? — удивленно отреагировал первый на мою ябеду. — Твой кабинет? Лунёв тут ещё? — и Шенин нажал на кнопку селектора, давая задания секретарю.
— Точно, ваши площади. А что комендант не хочет их отдать? — Шенин опять нажимает селектор.
— Слушай, как тебя? Белинский. Это твоя работа! Чего ты меня ей грузишь? Что, ты не можешь себе помещения найти? То рабочих у тебя нет, то теперь вот в своем же здании себе кабинета найти не можешь? Может тебе другую работу поискать? В общем так — комнату до понедельника освободить для Штыбы!
— И мебель пусть оставит, — шепчу я. — А то грузчиков у него всё равно нет. И сейф. Мне положен, а он отказал в заявке. Вот, — подсовываю тот самый бланк с отказом от Белинского.
— Вещи личные забери и бумаги, а мебель и сейф оставь! Всё ясно? — кивает головой первый, разглядывая отказ.
— Надо порядок наводить, но некогда. Ладно, привет Власову передам. Ты иди, и так задержался из-за меня на работе.
— Приветы? Конечно! И Ельцину передайте…
Глава 35
Но вслух ничего я не сказал своему шефу. А сначала была мысль предупредить Ельцина не выступать с критикой на пленуме, ведь он тогда, в Москве, ко мне неплохо отнесся. Всё думал — а вдруг это всё из-за того случая, когда его пнули из МГК, он Горбачева возненавидел и захотел СССР развалить? А потом решил, что там сложнее процесс был, и одна личность ничего бы не решила. Или решила бы? И какая? Уж точно не алкаш свердловский. А вот Шенина надо предупредить.
— Я с Ельциным мало знаком, но с его докладом не согласен категорически, — сказал я и, заметив удивленный взгляд Шенина, добавил: — Общался недавно с одним из его подчиненных по поводу МЖК, тот случайно проговорился о том, что его шеф на пленуме будет Горбачева критиковать и, вроде, Лигачева.
Вру про подчинённого, конечно, но — поди, проверь!
— Народ у нас Ельцина любит. Говорят, он и общественным транспортом не гнушается пользоваться, и в магазины заходит, и в районную поликлинику. Авторитет зарабатывает, — задумчиво произнес Шенин.
— Доклад уже написан, а сказали мне это по секрету, — врать Шенину неприятно, но приходится для его же блага.
— Ценная информация, — признал Олег Семенович. — Молодец, что не стал скрывать. Ну, а насчет критики — тут ты, думаю, не прав, у нас сейчас всех и вся критикуют. Так что, может, наоборот, попрёт карьера у Бориса после этого доклада. Веришь — нет, сам всё время выискиваю, где бы себя покритиковать!
Вечером после тренировки ко мне постучался Конь.
— Ставку сделать не хочешь? На «Спартак» в кубке УЕФА. Есть человек, который поспорить желает, только он полторы тысячи всего ставит и один к одному.
— А давай, — решаюсь я. — Ваших пятнадцать процентов?
— Ещё он хотел поставить на Тбилиси, так как сам грузин, но, ты, как я понимаю, в их «Динамо» тоже веришь?
— Угу, — не стал углубляться в тему я.
Надо завязывать со ставками. Денег они приносят немало, но у нас с Зоей уже свои заработки хорошие — за месяц больше двух тысяч на каждого. Это учесть, что мы ещё и на налоги отложили семьсот рублей. Долг пока Зоя мне не отдала, но я и не требую. Ей к зиме шубу надо купить и шапку. Собственно, шапку она уже купила, и не пыжик, а норку. Отдала три с половиной сотни, брала у частника какого-то. Может и мне прикупить?
Все выходные лил дождь и сыпал снег — то подтает, то подмёрзнет. Ехать куда-то в такую погоду я не решался. А ведь надо ещё и зимнюю резину покупать! Нет, лишними тысяча двести рублей точно не будут.
В понедельник еду на работу после занятий в универе с предвкушением поработать, наконец, в своём личном кабинете. Но его дверь оказалась заперта. Таблички нет, значит, бывший владелец переехал. Шенин в Москве до пленума и вернётся в пятницу, жаловаться мне, всё равно, некому. Ну и где искать Белинского? Топаю на вахту, постовой тоже не в курсе. Плюю и иду обедать. И надо же! На ловца и зверь бежит. И так не худой комендант, увеличивал свои жировые запасы в столовой.
— Владимир Николаевич, я бы хотел ключи забрать от своего кабинета, ну и табличку себе заказать. У кого можно?
— Орз жаз бу! — зло сказал дядька, неприветливо окинув меня взглядом продолжая пережёвывать рыбу.
«Издевается или такой голодный?» — подумал я.
— Щас будет! — понятливей сказал завхоз, справившись с куском еды, после чего и в самом деле достал ключ и отдал мне. — Табличку сам делай.