В ПОЛИТИКЕ, КАК И В КУЛЬТУРЕ, противники консервативного статус-кво в конце 1950-х годов, похоже, тоже набирали силу, особенно после рецессии, наступившей в 1958 году. Демократы одержали победу на выборах 1958 года, значительно увеличив своё число на Капитолийском холме. Сенатор Джон Ф. Кеннеди из Массачусетса одержал победу в своём стремлении к переизбранию и отправился в 1960 году в президентское кресло. Другие, более либеральные сенаторы-демократы, такие как Хьюберт Хамфри из Миннесоты, Герберт Леман из Нью-Йорка и Пол Дуглас из Иллинойса, перешли в наступление в Конгрессе, требуя принятия федеральной помощи на образование, государственной системы медицинского страхования и правительственной помощи «депрессивным районам». Для борьбы с рецессией они призвали увеличить федеральные расходы на общественные работы и снизить налоги. Их законодательные инициативы определили экономическую повестку дня для президентских усилий демократов в 1960-х годах.[1035]
Однако в конце 1950-х годов либеральные демократы едва ли приблизились к успеху. Конгрессу все же удалось провести несколько важных дел, включая принятие в штат Аляски, а затем Гавайев в 1959 году. В 1960 году он одобрил скромную федерально-государственную программу помощи пожилым людям в оплате их медицинских расходов. Но основную повестку дня определяли умеренные демократы во главе с Линдоном Джонсоном и Сэмом Рэйберном. В основном она заключалась в попустительстве консервативной внутренней политике Эйзенхауэра, чью личную популярность они все ещё боялись оспаривать. По этим и другим причинам во время второго срока Айка не удалось провести ни одного значимого либерального законопроекта. Давние социально-экономические проблемы, включая бедность, продолжали тлеть, а новые, такие как замедление темпов роста производства, позволяли подрывать безопасность рабочего класса в городах.
Ничто так ярко не демонстрировало разочарование либералов в конце 1950-х годов, как состояние расовых отношений. Лидеры движения за гражданские права, возглавляемые Кингом, Роем Уилкинсом из NAACP и А. Филипом Рэндольфом, попытались разжечь настроения в пользу расовой справедливости, организовав «Молитвенное паломничество» у Мемориала Линкольна 17 мая 1957 года, в третью годовщину Брауна. Однако 25 000 человек не привлекли особого внимания ни национальных СМИ, ни политиков в Вашингтоне.[1036] Активисты на местном уровне, часто возглавляемые женщинами, которые состояли в молодежных отделениях NAACP, добились несколько большего успеха: в 1958 году сидячие забастовки в Уичито и Оклахома-Сити привели к успеху в десегрегации аптек. Эти и другие сидячие забастовки в период с 1957 по 1960 год показали, что чернокожие готовы к прямым действиям, особенно в приграничных штатах и на верхнем Юге. Но сидячие забастовки, как и Молитвенное паломничество, не пробудили в сознании белого большинства Америки стремление к гражданским правам.
Тем временем на глубоком Юге белые расисты продолжали действовать практически безнаказанно. Государственные школы оставались почти полностью сегрегированными, а чёрные колледжи, симпатизирующие гражданским правам, страдали от сокращения государственного финансирования. Чернокожий профессор колледжа Алкорн, пытавшийся поступить на летнюю сессию в Университет Миссисипи в 1958 году, был арестован и помещен в психушку. Белые смеялись: «Любой ниггер, который пытается поступить в Ole Miss, должно быть, сумасшедший». Чернокожий ветеран армии Клайд Кеннард, пытавшийся зарегистрироваться в Южном колледже Миссисипи в 1959 году, подвергся преследованиям со стороны полиции, был арестован по сфабрикованному обвинению (за «неосторожное вождение» и кражу мешка с куриным кормом) и в итоге приговорен к семи годам тюрьмы. В 1959 году чернокожий житель Миссисипи Мак Чарльз Паркер был заключен в тюрьму по обвинению в изнасиловании белой женщины. За две ночи до суда девять человек в масках выкрали его из камеры в Попларвилле, отвезли к реке Перл между Миссисипи и Луизианой, дважды выстрелили ему в грудь и бросили в воду. Его тело нашли через девять дней. Утверждалось, что многие местные жители знают убийц, но никто из них не объявился, и никто не был привлечен к суду. На заседании большого жюри по этому делу в ноябре судья окружного суда Себе Дейл заявил присяжным, что причиной смерти Паркера, вероятно, стали решения Верховного суда. Суд, по словам судьи, был «советом по социологии, заседающим в Вашингтоне, облаченным в судейские мантии».[1037]
Лидеры движения за гражданские права отчаянно надеялись, что федеральные чиновники смогут помочь. Некоторые из них пытались это сделать. ФБР упорно трудилось в тщетных попытках привлечь убийц Паркера к ответственности. А генеральный прокурор Герберт Браунелл поддержал законопроект о гражданских правах, который был представлен на рассмотрение Сената в середине 1957 года. Вряд ли этот законопроект можно было назвать жестким, тем не менее он получил поддержку либералов, которые надеялись, что его можно будет ужесточить, чтобы обеспечить защиту чернокожих избирателей на Юге. Эйзенхауэр, однако, продолжал верить, что прогресс в расовых отношениях произойдет только тогда, когда к нему будет готово общественное мнение. Явно не заинтересовавшись законопроектом, он поразил репортеров на пресс-конференции в июле, сказав им: «Я читал этот законопроект сегодня утром, и там были некоторые фразы, которые я не совсем понял». Он посоветовал репортерам поговорить с Браунеллом. Эйзенхауэр также дал понять, что ему не по душе военное принуждение к расовой справедливости. «Я не могу представить себе никаких обстоятельств, — сказал он в июле, — которые побудили бы меня послать федеральные войска в какой-либо район для исполнения постановлений федерального суда, потому что я верю, что здравый смысл Америки никогда не потребует этого».[1038]
Хотя полусерьезная поддержка законопроекта Эйзенхауэром не принесла пользы, главной проблемой, стоявшей перед мерой, была угроза филлибастера со стороны южан. Чтобы не допустить этого, лидер сенатского большинства Джонсон решился на компромисс. Он смягчил позицию южных противников поправкой, гарантирующей обвиняемым в неуважении к суду (за нарушение избирательных прав) право на суд присяжных. Многие сторонники законопроекта горячо возражали против этой поправки, поскольку понимали, что положение о присяжных из числа белых защитит обвиняемых от осуждения. Но Джонсону, проницательному парламентарию, удалось убедить достаточно умеренных сторонников, включая таких демократов, как Кеннеди, что либо законопроект с поправкой о суде присяжных, либо филлибустер и вообще никакой закон. Поправка была принята 51 голосом против 42. После этого законопроект был принят 72 голосами против 14.[1039]
Некоторые люди в то время с надеждой следили за этим результатом. Какими бы ни были недостатки законопроекта, говорили они, это был первый закон о гражданских правах, прошедший через Конгресс со времен Реконструкции. Джонсон, добавляли они, сделал то, что должен был сделать, и продемонстрировал государственную мудрость, которая сделала его жизнеспособным кандидатом в президенты — цель, которую он явно имел в виду. Газета New York Times назвала закон «несравненно самым значительным внутренним действием любого Конгресса в этом веке».[1040] Все эти оптимисты указывали на особенности закона, которые казались многообещающими: создание Комиссии по гражданским правам, учреждение в Министерстве юстиции отдела по гражданским правам и наделение генерального прокурора полномочиями подавать судебные иски в случае жалоб потенциальных избирателей. Однако на деле поправка о суде присяжных, наряду с более ранними компромиссами, лишила законопроект практического воздействия, и в течение следующих трех лет администрация Эйзенхауэра подала лишь несколько исков против предполагаемых нарушителей. К 1959 году закон не добавил ни одного чернокожего избирателя в списки на Юге.[1041] Второй закон о праве голоса, принятый в 1960 году, оказался столь же неэффективным, и к концу правления Эйзенхауэра только 28 процентов чернокожих избирателей Юга имели право голоса. В Миссисипи этот процент составлял 5.[1042]
Однако ни одно расовое противоречие второго срока Эйзенхауэра не было столь обескураживающим для активистов движения за гражданские права, как противостояние по поводу школьной десегрегации в Литл-Роке в конце лета 1957 года.[1043] Борьба стала своего рода неожиданностью, поскольку мэр города и школьный совет планировали лишь символически подчиниться судебным решениям по этому вопросу. Но губернатор Арканзаса Орвал Фаубус демагогически приказал 270 войскам Национальной гвардии выдвинуться в район Центральной средней школы за день до открытия школы. По его словам, войска были необходимы для поддержания правопорядка в школе. На самом деле они были нужны для того, чтобы не пустить в Центральную школу девять чернокожих детей.[1044]
В течение следующих трех недель кризис опасно обострился. В первый учебный день чернокожие ученики прислушались к совету школьного совета и остались дома. Но на второй день их проводили в школу два белых и два чёрных священника, но их остановила охрана. Они ушли, с достоинством пройдя через насмешливую, ругающуюся толпу белых учеников и горожан, которых взбудоражило вмешательство Фаубуса. Телевизионные камеры запечатлели их испытание и передали изображение этого события изумленным и разгневанным зрителям по всему миру.
Теперь Эйзенхауэр столкнулся с возможностью, о которой всего двумя месяцами ранее говорил, что не может себе представить: использование войск для исполнения постановлений федеральных судов о десегрегации. Он страшился этой перспективы. В течение следующих восемнадцати дней он пытался решить этот вопрос, общаясь с мэром и даже с самим Фаубусом, который улетел в летнее убежище президента в Ньюпорт, Род-Айленд. Тем временем в школе оставалась Национальная гвардия, а чернокожие дети оставались дома. Фаубус убрал гвардейцев только по решению федерального суда, и к тому времени местные страсти накалились до потенциально жестоких масштабов.