[1138] В 1962 году Хелен Герли Браун написала книгу «Секс и одинокая девушка», призывающую к сексуальному освобождению женщин, которую она позже представила в журнале Cosmopolitan. В 1968 году на Бродвее был поставлен рок-мюзикл «Волосы», в котором присутствовала обнаженная натура. Актерам доплачивали за обнажение. Пьеса стала хитом в Нью-Йорке и во многих гастрольных спектаклях.
К тому времени многие университетские правила приличия рушились, часто без борьбы со стороны властей. Действительно, сексуальная революция приняла беспрецедентно открытый и вызывающий тон, особенно среди женщин, все большее число которых восставало против «женской мистики» почтения и домашнего уюта.[1139] Некоторые из них щеголяли мини-юбками — новым стилем, пришедшим в Соединенные Штаты из Франции в 1965 году, — и бросали вызов старшим, открыто живя с мужчинами в неженатом состоянии. Середина 1960-х годов, говорится в одном из исследований сексуального поведения, представляла собой «возможно, величайшую трансформацию в сексуальной жизни [Соединенных Штатов], которую когда-либо наблюдали».[1140]
Оптимистичный и реформистский Zeitgeist, характерный для начала 1960-х годов, быстро ослабел после середины десятилетия.[1141] Всего через пять дней после подписания в августе 1965 года Закона об избирательных правах чернокожие начали бунтовать в районе Уоттс в Лос-Анджелесе. К 1966 году межрасовое движение за гражданские права сильно раскололось по расовому признаку, а сторонники «чёрной силы», среди прочих, отказались от ненасилия. Волны беспорядков захлестнули центральные города в период с 1966 по 1968 год. Американское участие во вьетнамской войне, которое сильно обострилось в 1965–1968 годах, вызвало гневные столкновения и демонстрации в кампусах колледжей, на призывных пунктах, на массовых митингах в Вашингтоне и других местах. В 1967–1970 годах ряд университетских городков был охвачен протестами и в разное время закрывался. Латиноамериканцы, коренные американцы и феминистки дополнили атмосферу беспорядков демонстрациями в поддержку своих целей. В июне 1969 года гомосексуалисты в гостинице «Стоунволл» в Гринвич-Виллидж дали отпор преследованиям полиции, что привело к пятидневным беспорядкам, в которых приняли участие сотни людей, и вызвало рост группового сознания среди геев.[1142]
Конфронтация, насилие и социальные беспорядки действительно казались почти вездесущими в Америке в середине и конце 1960-х годов. В 1965 году протестующие в Беркли провозгласили «движение грязной речи», вырожденную форму демонстраций за свободу слова годом ранее, тем самым ускорив тенденцию к открытому выражению сквернословия в американской жизни. Голливуд выпустил «Бонни и Клайд» в 1967 году и «Дикую банду» в 1969-м — фильмы, в которых упивались хореографией убийств. Рок-музыканты отказались от текстов Дилана и Джоан Баэз в пользу «кислотного рока». Телевизионные шоу демонстрировали все больше и больше графического насилия. SDS распалась, и несколько её отколовшихся групп стали практиковать насильственную революцию. Более тревожными, чем эти разрозненные явления, были более широкие и, очевидно, связанные между собой социальные показатели: уровень насильственных преступлений, наркомании и потребления алкоголя, особенно среди молодёжи, резко вырос после 1963 года.[1143] Также выросли показатели разводов и незаконнорожденных, которые оставались стабильными с конца 1940-х годов.[1144] После 1964 года начали падать баллы по схоластическим тестам способностей. Больше всего шокировало то, что в 1968 году были убиты Мартин Лютер Кинг и Роберт Кеннеди. В декабре 1969 года, чтобы завершить десятилетие на особо нецивилизованной ноте, группа Ангелов Ада, выступавшая в качестве охраны на концерте Rolling Stones в Альтамонте, Калифорния, жестоко избила бильярдными киями нескольких зрителей, растоптала обкуренную и голую девушку, пытавшуюся забраться на сцену, и зарезала до смерти девятнадцатилетнего чернокожего юношу. Артисты с беспокойством смотрели на происходящее, но продолжали играть, а камеры, снимавшие коммерческий фильм о Stones, продолжали снимать. Большинство поклонников рок-музыки в огромной 500-тысячной аудитории, казалось, даже не подозревали о случившемся.[1145]
КАК БЫ ДРАМАТИЧНЫ ни были эти изменения в 1960-х годах, они представляли собой лишь наиболее широко отмеченные аспекты все более поляризованной эпохи. Подавляющее большинство американцев не имели никакого отношения к бунтарям из университетских городков, контркультурщикам или антивоенным протестующим. Они прекрасно знали о происходящих событиях — телевидение уделяло им особое внимание, — но вели привычный образ жизни.[1146] Как и в 1940-х и 1950-х годах, они превозносили традиционные ценности и институты, такие как трудовая этика и моногамный брак.[1147] Несмотря на то, что все большее число женщин выходило на оплачиваемую работу, изменяя тем самым динамику семейной жизни (и способствуя спаду беби-бума), большинство из них продолжали делать это, чтобы увеличить семейные ресурсы: зарабатывание денег для дома, а не глубокая неудовлетворенность жизнью в двухдетной нуклеарной семье, в значительной степени объясняли их поведение.[1148] Феминистский активизм, хотя и стал гораздо более заметным, чем в 1940–1950-е годы, все ещё охватывал лишь меньшинство американских женщин, большинство из которых были молодыми, белыми, хорошо образованными и принадлежали к среднему классу.
Как и в 1950-е годы, миллионы американцев, стремящихся вверх по карьерной лестнице, радовались постоянно растущей способности процветающей экономики привносить в их жизнь материальный комфорт. 1960-е годы стали самым продолжительным периодом непрерывного экономического роста в истории Соединенных Штатов. Доход на душу населения (в постоянных долларах 1958 года) вырос с 2157 долларов в 1960 году до 3050 долларов в 1970 году — беспрецедентный десятилетний рост на 41 процент. Цены оставались стабильными до конца 1960-х годов. Хотя безработица среди 16–19-летних резко возросла, общий уровень безработицы оставался низким, упав до 3,5% в 1969 году.[1149] Уровень бедности, измеряемый правительством, быстро сократился: с 22 процентов населения в 1960 году до 12 процентов в 1969 году.[1150]
К этому времени 1950-е годы, ставшие в то время самым большим бумом, казались современникам, которые их помнили, уже почти выцветшими. Многие из отраслей, которые способствовали этому буму, например электроника, в 1960-е годы переживали ещё более фантастический рост. Хорошо устроенные деловые люди и профессионалы стали ожидать удивительно комфортного мира, в котором были высокоскоростные авиаперелёты, операции с кредитными картами и щедрые счета расходов. Архитекторы и строители процветали не только за счет обслуживания бурно растущих пригородов, но и за счет проектирования и строительства гнезд высотных зданий в деловых центрах городов. Именно в 1960-х годах, в самое блестящее время, груды стекла и стали буквально устремились в небо в городской Америке.
Поразительное изобилие 1960-х годов во многом способствовало грандиозным ожиданиям, которые достигли своего пика в середине десятилетия. Миллионы американцев среднего класса — особенно молодые бэби-бумеры — уже испытали на себе растущий уровень благосостояния в 1950-е годы. Не затронутые ни Депрессией, ни Второй мировой войной, бумеры взрослели в совершенно ином мире, чем предыдущие, более обездоленные поколения. Более того, молодёжь и средний класс стали гораздо более многочисленными, а значит, более самосознательными и уверенными в себе. Число людей в возрасте от 15 до 24 лет выросло с 24 миллионов в 1960 году до 35,3 миллиона в 1970 году, то есть на 47 процентов. К тому времени они составляли 17,5% населения, что стало послевоенным рекордом.[1151] Все большая часть молодых людей поступала в колледжи и университеты, которые в 1960-е годы также переживали невиданный бум. Многие считали, что у них есть знаний и ресурсов для создания прогрессивного, передового общества, какого ещё не было в истории человечества. Некоторые причисляли себя к «новому классу» — экспертам во всём, от инженерии до социальных наук и разработки политики. Их преисполненная уверенности в своих силах уверенность в том, что все получится, стимулировала грандиозные ожидания относительно способности правительства решать социальные проблемы. Даже больше, чем в 1950-е годы, казалось, что пределов не существует.
По мере расширения этих ожиданий миллионы американцев стали не только предвкушать все больший социальный и технологический прогресс, но и верить, что у них есть «права» на всевозможные блага, включая глубокое психологическое удовлетворение. Они воображали, часто нарциссически, что могут достичь большого личностного «роста» и «самоактуализации».[1152] То, что предыдущие поколения считали привилегиями, многие в этом поколении стали воспринимать как права. В личной жизни это означало быстрое удовлетворение; в вопросах политики — избавление от зла. Казалось, в это протеиновое время истории возможно все. Люди уверенно говорили о победе в «войнах» против современных проблем, начиная с бедности, рака и заканчивая беспорядками во Вьетнаме. Некоторые считали, что смогут побороть не только извечные беды человеческой жизни — болезнь и инвалидность, но и две другие: Недовольство и Неудовлетворенность.