Хотя мусульмане пользовались растущей популярностью, в основном среди наиболее обездоленных людей в гетто крупных северных городов, таких как Чикаго, Детройт и Нью-Йорк, они приобрели относительно небольшое количество полноправных новообращенных. По оценкам, в начале 1960-х годов насчитывалось от 5000 до 15 000 активных мусульман, 50 000 верующих и значительно большая группа сочувствующих.[1371] Когда Малкольм Икс, один из самых популярных мусульманских лидеров, назвал убийство Кеннеди случаем, когда «цыплята вернулись домой, чтобы прогневаться», он вызвал горькие эмоции. Элайджа Мухаммад, лидер «Нации ислама», отругал Малкольма за его невежливые высказывания, тем самым обострив раскол, который уже усилился между этими двумя людьми. В марте 1964 года Малкольм Икс отделился от «Нации» и возглавил свою собственную группу, Организацию афро-американского единства.
Взлет Малкольма Икса (урожденного Малкольма Литтла; буква «Икс» обозначала африканскую фамилию, утраченную во время рабства) за оставшиеся одиннадцать месяцев его жизни был впечатляющим.[1372] За это время он совершил две поездки в Африку, углубленно изучая учения ислама. Постепенно он отказался от самых крайних форм антибелого расизма, которых придерживались чёрные мусульмане, склонившись (или так казалось) к более светской, квазисоциалистической платформе, которая предусматривала некоторое приспособление к бедным и рабочим белым. В то же время он оставался чёрным националистом и настаивал на том, что чёрные должны помогать себе сами, применяя насилие, если их будут провоцировать, если они надеются выжить в условиях пороков белой цивилизации. «Не может быть революции без кровопролития», — провозглашал он.[1373] Он отверг лидеров движения за гражданские права как лакеев белого истеблишмента: Кинг был «предателем», «чурбаном» и «дураком». (Кинг ответил, что Малкольм — «вспыльчивый радикал с опасной эмоциональной привлекательностью»). Малкольм обладал необычайным самообладанием, был артистичен, быстро соображал и часто шутил. Он говорил смело и с контролируемым, но очевидным страстным гневом. В 1964 году он привлек к себе растущее внимание и поддержку городских чернокожих.
Что мог бы сделать Малкольм Икс, если бы остался жив — враги из «Нации ислама» убили его в Нью-Йорке в феврале 1965 года, — сказать невозможно.[1374] Большинство политически активных чернокожих американцев в то время оставались приверженцами учения Кинга или лидеров других организаций по защите гражданских прав. Эти лидеры считали Малкольма Икса диким и непрактичным оппортунистом, жаждущим личной славы. Осмелился бы он говорить так смело, если бы ему пришлось жить и работать на Юге, где активисты буквально рисковали своими жизнями? Чего, спрашивали они, он на самом деле добился, кроме того, что разжег недовольство в городах и тем самым разрушил видение межрасового прогресса? «Что он вообще сделал?» спрашивал Тургуд Маршалл много лет спустя. «Назовите хоть одно конкретное дело, которое он сделал».[1375] Другие критики задавались вопросом, как чернокожие, составляющие в основном бедные и относительно бесправные 11% населения, могут надеяться на продвижение в американской жизни, если они отвергают белых людей и белые институты.[1376]
Это хорошие вопросы, и они свидетельствуют о том, что в 1964 году Малкольм Икс был далеко не той вдохновляющей фигурой, которой он стал впоследствии, приняв мученическую смерть, для большого числа чернокожих в Соединенных Штатах. Тем не менее, Малкольм начал вселять гордость во все большее число афроамериканцев, некоторые из которых в ярости граничили с бунтом. 18 июля 1964 года в Гарлеме вспыхнули беспорядки. Длившиеся неделю, они сопровождались драками между чернокожими и полицией, а также поджогами, грабежами и нападениями на белых. Когда беспорядки утихли, на севере штата в Рочестере вспыхнули другие волнения. Кинг, Рэндольф, Уилкинс и другие чернокожие лидеры призывали к миру, но в августе беспорядки потрясли Патерсон, Элизабет, Нью-Джерси и Филадельфию. По сравнению с другими городскими беспорядками в американской истории и с беспорядками более позднего десятилетия эти беспорядки были относительно незначительными, и в сентябре они прекратились. Но они показали приближение «огня следующего раза», о котором Болдуин пророчествовал в 1963 году. Казалось, что принятое Джонсоном законодательство о гражданских правах, в первую очередь касающееся юридических прав чернокожих на Юге, практически не помогло унять ярость чернокожих в гетто.
Расовая конфронтация на Юге в большей степени угрожала надеждам президента на спокойную и успешную кампанию 1964 года. Миссисипи, как это часто бывало в истории движения за гражданские права, оказался главной ареной конфликта. Там CORE, SCLC, NAACP и SNCC ранее создали Совет объединенных организаций (COFO), целью которого была мобилизация чернокожего населения, особенно для получения права голоса. Роберт Мозес, все ещё рискуя жизнью в штате, выступал в качестве программного директора этих усилий, которые активизировались в 1963 году. В то время ему помогала группа из восьмидесяти белых студентов, большинство из которых учились в Йеле и Стэнфорде. Их набрал Аллард Лоуэнштейн, тридцатитрехлетний белый активист из Нью-Йорка, который был глубоко вовлечен в движение. В октябре 1963 года они поддержали активиста NAACP Аарона Генри и капеллана колледжа Тугалу Эда Кинга, белого мужчину, в качестве кандидатов на пост губернатора и лейтенанта губернатора от партии свободы.[1377]
Мозес и другие, воодушевленные этими усилиями, начали планировать то, что стало известно как «Лето свободы» в Миссисипи, кампанию 1964 года по регистрации чернокожих избирателей и созданию «школ свободы» для чернокожих детей.[1378] В поисках добровольцев они приняли более 900 человек, в основном белых студентов колледжей, которые могли взять хотя бы часть летнего отпуска. Большинство из них прошли недельную или двухнедельную подготовку, прежде чем отправиться в Миссисипи в конце июня. Когда они готовились к поездке, ветераны движения предупредили их, что администрация Джонсона выступает против этой затеи и не предоставит им никакой федеральной защиты. ЛБДж опасался насилия, которое, в свою очередь, повредит единству Демократической партии в предстоящей кампании. Когда добровольцы прибыли в штат Магнолия, они столкнулись с огромной опасностью, не надеясь на поддержку со стороны правительства.
То, чего многие опасались, вскоре произошло. 21 июня двое белых активистов, Майкл Швернер и Эндрю Гудман, и один чёрный активист, Джеймс Чейни, исчезли недалеко от Филадельфии, штат Миссисипи. Когда в начале августа их тела были найдены погребенными в земляной плотине, выяснилось, что Швернер и Гудман были убиты пулями 38-го калибра через голову по одному разу. В Чейни стреляли три раза.[1379] Улики свидетельствовали о причастности заместителя шерифа округа Нешоба Сесила Прайса, который задержал трех молодых людей и передал их толпе, возглавляемой Кланом, которая убила их в бандитском стиле. Три года спустя полностью белое жюри присяжных признало Прайса и ещё шестерых человек, включая лидера местного Клана Сэма Бауэрса, виновными в «нарушении гражданских прав» Швернера, Чейни и Гудмана.[1380]
Террор в Миссисипи напугал добровольцев и возмутил людей во всём мире. Лидеры COFO тоже были в гневе — отчасти на себя за упущения в собственных процедурах предосторожности, а в гораздо большей степени на администрацию Джонсона за то, что она не обеспечила защиту. ФБР, действительно, прибыло на место происшествия только через двадцать часов после исчезновения трех человек и взяло на себя руководство поисками только через три дня. Позже, летом, Гувер, реагируя на критику, увеличил свои силы в штате, и один из его информаторов сделал возможным обнаружение тел и последующее преследование убийц. Однако лидеры и волонтеры COFO по-прежнему были в ярости на администрацию. Насилие и кровопролитие ещё больше омрачили усилия того рокового лета. С июня по конец августа противники COFO сожгли или взорвали тридцать пять домов, церквей и других зданий в Миссисипи. В тридцать пять добровольцев стреляли (трое были ранены), восемьдесят были избиты, а ещё трое убиты. Белые власти произвели более 1000 арестов работников COFO и их союзников. Кливленд Селлерс, лидер COFO, вспоминал: «Это был самый длинный кошмар, который я когда-либо переживал, эти три месяца».[1381]
Большая часть работы тем летом проходила в «Школах свободы», где тысячи бедных, преимущественно сельских чернокожих детей и их родителей участвовали в эксперименте, обещавшем многое в их жизни. Но наиболее широко освещаемой деятельностью было обеспечение равных прав для чернокожих в политике штата и страны, и COFO предприняла масштабные усилия по расширению списков своей Демократической партии свободы Миссисипи (MFDP). Проводя упорядоченный демократический процесс, они в итоге выбрали тридцать четыре делегата и тридцать четыре заместителя, чтобы представлять штат на Демократической национальной конвенции в конце августа в Атлантик-Сити. Четверо из делегатов, включая Эда Кинга, были белыми. Примерно три четверти из них были мелкими фермерами.[1382]
Таким образом, была развязана весьма спорная борьба между Джонсоном и его союзниками-либералами, с одной стороны, и воинствующими борцами за гражданские права — с другой. Делегаты Партии свободы не предполагали, что так будет. Заявив о своей лояльности президенту и либеральным идеалам Демократической партии, они рассчитывали, что их хорошо примут на съезде, где доминировал Джонсон. Конкурирующая белая делегация, выбранная завсегдатаями партии, напротив, осудила закон о гражданских правах и прямо выступила против партийной платформы. Ожидалось, что большинство этих белых поддержат Голдуотера осенью. Но Джонсон, сначала надеясь выработать компромисс, обнаружил, что белые миссисипцы покинут съезд, если MFDP получит хоть какое-то одобрение. Несколько других южных делегаций пригрозили присоединиться к ним. Если это произойдет, Джонсону грозили серьёзные последствия на выборах в Дикси.