ПОДОБНЫЕ КОММЕНТАРИИ отражают тенденцию политических обозревателей персонифицировать процесс формирования политики. Согласно такому анализу, законодательство принимается — или внешняя политика реализуется — тогда и если президент поднимается над посредственностью, чтобы оставить свой след в жизни нации. В качестве объяснения успешного внутреннего лидерства Джонсона в 1965 году это полезно до определенного момента. На той исторической сессии ЛБДж продемонстрировал многие из тех черт, которые делают действия конгресса эффективными: заблаговременная подготовка, продуманный выбор времени, удивительное внимание к деталям, непоколебимая целеустремленность и «Лечение». За всем этим стояло его вдохновляющее либералов видение Великого общества, которое должно было создать более широкие возможности и пособия для обездоленных.
Однако другие, более широкие преимущества в значительной степени способствовали его сильному лидерству. Главным из них, как он хорошо понимал, был характер Конгресса в 1965 году. Здесь катастрофически неполиткорректная кампания Голдуотера в 1964 году имела значительные последствия. Новый состав Конгресса был не только более демократичным, чем когда-либо с 1938 года; в нём также было шестьдесят пять новичков, большинство из которых были молодыми либералами, прибывшими в Вашингтон с готовностью и желанием следовать за своими партийными лидерами. Они, лидер большинства Майк Мэнсфилд из Монтаны в Сенате и спикер Джон Маккормак из Массачусетса и лидер большинства Карл Альберт из Оклахомы в Палате представителей, были в основном преданы ЛБДж.[1406] Слабая, но обычно грозная коалиция консерваторов, доминировавшая на Капитолийском холме с конца 1930-х годов, в 1965 году была настолько слаба, что любой достаточно компетентный либеральный президент справился бы с ней.
Группы давления, всегда занимавшие центральное место в процессе работы Конгресса, ещё больше помогали президенту. Трудовые профсоюзы все больше расходились во мнениях по расовым вопросам и внешней политике и не всегда были надежными союзниками администрации, но они оставались самым сильным лобби в поддержку некоторых либеральных мер ЛБДж.[1407] Хорошо организованная Национальная ассоциация образования (NEA) упорно добивалась федеральной помощи школам. Кроме того, в 1965 году стали появляться либеральные «группы общественных интересов». Многие из активистов, возглавлявших эти группы, получили вдохновение в годы правления Кеннеди. Они были молоды, энергичны, политически независимы, с подозрением относились к тому, что они называли «политикой как обычно», и к «старой усталой бюрократии» Вашингтона. Их лоббирование не всегда было самым активным. Но к 1965 году они обнародовали целый ряд программ, включая меры по очистке окружающей среды, улучшению медицинского обслуживания, реформе школ и борьбе с излишествами, которые они считали излишествами большого бизнеса. Они хотели выйти за рамки «хлебного» либерализма 1930-х годов и улучшить качество жизни. Их более агрессивное участие в национальных делах расширило характер политики групп давления в Соединенных Штатах.[1408]
Решения Верховного суда в начале 1960-х годов дали ещё один толчок развитию правосознания к 1965 году. Начиная с 1962 года суд принял ряд знаковых решений, которые привели в восторг многих американцев слева и разозлили большинство справа. В том же году он вынес первое из ряда решений, которые заставили штаты перерисовать линии избирательных округов с большим весом населения в сельской местности — как на уровне штата, так и на уровне конгресса, — чтобы дать городским и пригородным избирателям представительство, соответствующее их росту численности.[1409] К 1965 году штаты начали спешно принимать меры, чтобы таким образом (как надеялись реформаторы) уменьшить власть сельских консерваторов в законодательных органах и в Конгрессе. В деле «Энгель против Витале», также вынесенном в 1962 году, суд признал неконституционным — нарушением принципа отделения церкви от государства — требование государственных школ Нью-Йорка, чтобы дети читали неконфессиональную молитву Совета регентов штата. Годом позже суд вынес решение против практики ежедневного чтения Библии в государственных школах.[1410]
Это лишь некоторые из многих решений, направленных на расширение гражданских свобод в начале 1960-х годов. В деле Гидеон против Уэйнрайта (1963 г.) и Эскобедо против Иллинойса (1964 г.) суд расширил конституционные права предполагаемых преступников.[1411] В деле «Якобеллис против Огайо» (1964) он усложнил применение законов против порнографии; отныне, по мнению суда, прокуроры должны доказывать, что такие материалы «совершенно не имеют искупительной социальной значимости».[1412] В разгар сессии Конгресса 1965 года Суд постановил, 7:2, что закон штата Коннектикут 1879 года, запрещающий не только продажу, но и использование (как женатыми, так и неженатыми людьми) противозачаточных средств, нарушает конституционное право людей на частную жизнь.[1413]
В деле New York Times v. Sullivan (1964) суд единогласно отменил решение суда Алабамы, признавшего «Таймс» и четырех чернокожих священнослужителей виновными в клевете из-за объявления, содержащего фактические ошибки, которое священнослужители поместили в газете, чтобы поддержать судебную борьбу, которую в то время вел Мартин Лютер Кинг. Признание газеты виновной, постановил суд, должно было препятствовать обсуждению общественных проблем. «Ошибочные высказывания неизбежны в свободных дебатах», — заявили судьи, — «и должны быть защищены, чтобы свобода выражения мнений получила „передышку“, которая необходима ей для выживания». В заключение суд постановил, что общественные деятели и чиновники могут взыскать ущерб за клеветнические заявления в новостных СМИ только в том случае, если они смогут доказать, что заявления были опубликованы в результате «действительного злого умысла». Гражданские либертарианцы приветствовали это решение, которое имело большое значение в последующие годы, как громкую защиту свободы Первой поправки.[1414]
В другой серии дел суд провозгласил своё неизменное неприятие расовой дискриминации. В деле Garner v. Louisiana (1961) он поддержал конституционные права протестующих на проведение мирных акций; в деле Edwards v. South Carolina (1963) он постановил, что штаты не могут законно арестовывать демонстрантов за гражданские права, которые мирно протестовали на территории здания штата; в деле Shuttlesworth v. City ofBirmingham (1963) он постановил, что постановления Джима Кроу в городе не могут быть исполнены; в деле Heart of Atlanta Motel v. United States (1964) он единогласно поддержал разделы Закона о гражданских правах 1964 года, касающиеся общественных мест; и в деле Griffin v. County School Board of Prince Edward County (1964) он отменил дискриминационные уловки сторонников школьной сегрегации в округе Принс-Эдвард, штат Вирджиния.[1415] В 1964 году он начал судебное наступление на расистские законы штатов, отменив закон Флориды, запрещавший сожительство белых и чёрных в штате, а в 1965 году, опять же во время сессии Конгресса, он отменил закон Миссисипи, дискриминировавший чёрных, желающих голосовать.[1416]
Многие из этих решений вызвали громкие и резкие споры. Консерваторы и полицейские чиновники с горечью жаловались, что суд потворствует преступникам. Представители южан сопротивлялись решениям, касающимся расы и гражданских прав. Решение по делу Джейкобеллиса и другие постановления, касающиеся порнографии, вызвали недоверчивую реакцию людей из разных политических кругов. Дело о контроле над рождаемостью в Коннектикуте оказалось слишком сложным даже для судьи Хьюго Блэка, одного из самых ярых защитников гражданских свобод в Суде. Он решительно высказал своё несогласие, заявив, что не существует конституционного обоснования идеи о том, что люди имеют право на «частную жизнь». Судьи Феликс Франкфуртер (покинувший Суд в 1962 году) и Джон Маршалл Харлан не согласились с решениями большинства по вопросу о перераспределении. Их аргументы, как и аргументы многих более поздних критиков активистского Суда Уоррена, основывались на их убеждении в необходимости судебной сдержанности. Франкфуртер в 1962 году жаловался, что Суд вступает в «политическую чащу». Он должен стремиться к «полной отстраненности» и воздерживаться от «политических пут». Харлан добавил, что Суд «не является панацеей от всех пятен на общественном благосостоянии, и не следует думать, что этот суд, созданный как судебный орган, является всеобщим пристанищем для движения за реформы».[1417]
Ни одно решение не вызывало более длительных споров, чем те, что касались религии. Кардинал Ричард Кушинг из Бостона воскликнул: «Коммунисты наслаждаются своим днём». Богослов Рейнхольд Нибур заметил, что решение по делу Энгеля «практически подавляет всю религию, особенно в государственных школах». Энгель и другие дела со временем сделали больше, чем что-либо другое, чтобы пробудить религиозных правых от их политического квиетизма. Другие американцы тоже считали, что судьи сошли с ума.[1418]
Однако либералы были воодушевлены решением суда. Наконец-то, говорили они, судьи истолковывают закон таким образом, чтобы распространить Билль о правах и Четырнадцатую поправку на всех американцев, даже на чернокожих, неверующих, евреев и преступников. Как изменился конституционный подход к гражданским правам и гражданским свободам со времен маккартизма десятилетием ранее! Более того, суд не прогнулся под критикой; в последующие несколько лет он придерживался своего либерального курса. Сторонники «Великого общества» радовались, что либеральные программы 1960-х годов, в отличие от программ 1930-х годов, были защищены от судебных нападок. Либералы контролировали все три ветви американского правительства.