ные вопросы, как «Какие два права имеет человек после предъявления ему обвинения большим жюри?».[1448]
Кинг выбрал Сельму местом проведения акции по той же причине, что и Бирмингем в 1963 году: он предполагал, что белые будут сопротивляться яростно и жестоко, тем самым драматизируя его дело на телевидении и заставляя правительство действовать. Как и «Бык» Коннор в Бирмингеме, шериф Джим Кларк из округа Даллас в Сельме должен был отреагировать слишком бурно. Кларк был непримиримым сторонником сегрегации и с гордостью носил на лацкане пуговицу «НИКОГДА», чтобы сказать чернокожим, что ничего не изменится. С одобрения Джорджа Уоллеса и белых лидеров в Сельме он и его люди с сайта расправлялись с работниками SNCC и потенциальными регистраторами в 1963 и 1964 годах.
Кинг верно оценил своего противника, поскольку в январе и феврале 1965 года Кларк и его помощники приняли слишком жесткие меры, арестовав и посадив в тюрьму более 3000 демонстрантов, включая Кинга и лидера SNCC Джона Льюиса. Депутаты били демонстрантов ногами и дубинками и бросали их в грузовики, которые везли их в тюрьму. Однажды Кларк толкнул женщину, которая затем сбила его с ног. Депутаты повалили её на землю и прижали к себе, после чего Кларк наклонился над ней и ударил её дубинкой. Широко распространившиеся фотографии этого поступка потрясли американцев по всей стране. 10 февраля он арестовал 165 протестующих и заставил их совершить трехмильный марш за город. Электрические бичи для скота, использованные его людьми, испепелили многих демонстрантов, которые упали, истошно вопя, на обочине дороги. Через несколько дней Кларк ударил преподобного К. Т. Вивиана, лидера SCLC, и отправил его в бегство по ступеням здания суда. Тем временем полицейские штата устроили засаду на марши в соседнем Мэрионе. Когда полицейские напали на чернокожую женщину и её немощного отца, её сын, двадцатишестилетний Джимми Ли Джексон, попытался вмешаться. Военнослужащий выстрелил ему в живот с близкого расстояния и через восемь дней он умер.[1449]
Тогда Кинг решил драматизировать ситуацию, организовав марш протеста из Сельмы в столицу штата Монтгомери, расположенную в пятидесяти шести милях к востоку. Там демонстранты должны были обратиться к губернатору Уоллесу с просьбой защитить чернокожих, желающих зарегистрироваться. Кинг рассчитывал начать марш во вторник, 9 марта, ожидая, что к этому времени федеральный судья Фрэнк Джонсон отменит приказ Уоллеса о его запрете. Однако более молодые боевики решили начать марш в воскресенье, 7 марта. Полиция Сельмы была уверена, что насилие будет иметь место, но когда мэр сказал им, что Уоллес обещал, что будет мир, они не предприняли никаких усилий, чтобы остановить марширующих, когда они двинулись от штаб-квартиры церкви 7-го числа. Льюис и лидер SCLC Хосеа Уильямс повели 600 чернокожих демонстрантов к мосту Эдмунда Петтиса на окраине города. Многие взяли с собой спальные мешки на случай предстоящего длительного марша. Через мост их ждали полицейские штата в шлемах и противогазах, а также шериф Кларк и его люди, сидевшие на лошадях.[1450] Последовало одно из самых пугающих столкновений в истории движения за гражданские права. Майор полиции штата крикнул через рупор: «Разворачивайтесь и возвращайтесь в свою церковь». Он дал марширующим две минуты, чтобы повернуть назад. Уильямс попросил «переговорить» с полицией, но ему ответили: «Никаких разговоров быть не может». Через минуту солдаты повиновались приказу идти вперёд. Они рванули вперёд летящим клином, размахивая дубинками и бросаясь на людей, оказавшихся на пути. Льюис устоял на ногах, но получил удар по голове. Он получил проломленный череп. Под одобрительные возгласы белых зрителей солдаты бросились вперёд, нанося удары по демонстрантам и взрывая баллончики со слезоточивым газом. Пять женщин были избиты так сильно, что упали возле моста и потеряли сознание. Затем к нападению присоединились всадники шерифа Кларка. С криками мятежников они размахивали булатами и резиновыми трубками, обмотанными колючей проволокой. Ещё больше демонстрантов упало, семьдесят из них были позже госпитализированы. Остальные были загнаны обратно в церковь, откуда они начали свой путь.[1451]
Насилие Кровавого воскресенья, как его называли демонстранты, возмутило миллионы американцев, которые видели его (неоднократно) по национальному телевидению. Редакции северных газет гневно осуждали Уоллеса, Кларка и десантников и требовали федерального вмешательства. Белые сторонники гражданских прав, в основном с Севера, начали съезжаться в Сельму, чтобы помочь демонстрантам. С этого момента было практически неизбежно, что Конгрессу придётся принять меры — и очень скоро.[1452]
Кровавое воскресенье вызвало особую ярость среди боевиков на месте событий. Уезжая в больницу, Льюис воскликнул: «Я не понимаю, как президент Джонсон может посылать войска во Вьетнам……и не может послать войска в Сельму, штат Алабама». Он добавил: «В следующий раз, когда мы будем маршировать, нам, возможно, придётся идти дальше, когда мы доберемся до Монтгомери. Возможно, нам придётся дойти до Вашингтона».[1453] Кинг, вернувшись в Сельму из Атланты (куда он ездил проповедовать в воскресенье), начал организовывать марш на вторник, 9 марта. Судья Джонсон, однако, заявил, что хочет отложить марш до слушаний по запросу Уоллеса о запрете на проведение марша. ЛБДж также оказал давление, требуя отсрочки. Однако боевики стремились провести марш во вторник, даже если это означало нарушение судебного постановления судьи Джонсона. Кинг, оказавшись в центре событий, всю ночь спорил с другими протестующими за гражданские права о стратегии.
Не желая бросать вызов федеральному суду, Кинг в конце концов согласился на соглашение, разработанное совместно с федеральными посредниками. Он возглавит символический марш по мосту, тем самым продемонстрировав решимость своих последователей, но затем развернется и вернётся в свою штаб-квартиру в Сельме. Полиция Алабамы обещала не трогать участников марша. Однако Кинг рассказал о своём плане лишь нескольким доверенным помощникам, и большинство из 1500 человек (теперь уже и белых), вышедших на марш в тот день, полагали, что собираются бросить вызов властям. Когда Кинг перешел мост, он приготовился повернуть обратно. Но стоявшие там полицейские штата были проинформированы о его планах и внезапно свернули с дороги, оставив (или так казалось) чистый путь в Монтгомери.[1454]
Этот шаг властей, по сообщениям, заказанный Уоллесом, был явно призван поставить Кинга в неловкое положение. Участники марша, в том числе Джеймс Форман и Кливленд Селлерс из SNCC, уже были настроены весьма критически по отношению к Кингу — «де Лоуду». Им не хотелось идти вперёд по открытой дороге. Но Кинг обещал повернуть, и он повернул, тем самым сорвав марш. Этот эпизод расколол и без того хрупкие коалиции внутри движения. В последовавших за этим сложных событиях SCLC и SNCC едва смогли сотрудничать.
Однако боевики, сомневавшиеся в решимости ЛБДж, ошиблись в его оценке. После Кровавого воскресенья президент знал, что должен занять определенную позицию. Преодолев советников, призывавших к сдержанности, он отправился на Капитолийский холм в понедельник, 15 марта, чтобы настоять на принятии нового сильного закона об избирательных правах. Миллионы людей наблюдали по телевидению в прайм-тайм, как он говорил осторожно, но очень эмоционально. Члены Конгресса, возмущенные событиями в Сельме, сорок раз прерывали его выступление аплодисментами. В заключение Джонсон поднял большие пальцы рук, сжал кулаки и провозгласил: «Их дело должно быть и нашим делом. Потому что не только негры, но и все мы должны преодолеть калечащее наследие фанатизма и несправедливости. И мы… преодолеем». Его речь, особенно заключительная часть, тронула многих участников движения, в том числе и Кинга, чьи глаза наполнились слезами.[1455]
Через два дня судья Джонсон встал на сторону демонстрантов, отклонив требование Уоллеса о запрете на проведение шествия. Джонсон согласился с одним из аргументов Уоллеса — что шествие по шоссе штата может помешать движению транспорта, — но постановил, что демонстранты имеют право, учитывая «огромные» обиды, которые они понесли, собираться и проводить шествие в мирной и упорядоченной манере. Судья запретил государственным и местным чиновникам вмешиваться в действия участников марша. Уоллес был возмущен, уже назвав судью Джонсона «низкопробным, ковровым, скандальным, смешивающим расы лжецом». Оправдавшись, Кинг и его помощники назначили 21 марта датой начала марша — наконец-то до Монтгомери.
В этот момент президент снова вмешался, чтобы помочь движению. Когда Уоллес мрачно предупредил, что не может гарантировать безопасность участников марша, ЛБДж вызвал его в Вашингтон на трехчасовое «Лечение», во время которого пригрозил, что в случае необходимости введет федеральные войска. В ходе беседы между президентом и губернатором звучали нецензурные и грубые выражения с обеих сторон. Уоллес уехал под впечатлением от Джонсона. Когда его спросили, как ЛБДж смотрит на Кеннеди, он ответил: «Джонсон гораздо лучше владеет мячом». Он добавил: «Если бы я не ушёл, когда ушёл, он бы заставил меня выступить за гражданские права».[1456]
Марш, начавшийся 21 марта, стал особенно запоминающимся событием в истории движения за гражданские права. Хотя Кинг не прошел весь путь пешком, он шёл во главе многотысячной толпы, большинство из которых были эмоционально настроенными местными чернокожими. К нему присоединилось значительное число белых с Севера. Другие лидеры — Ральф Абернати, Джон Льюис, исполнительный секретарь Кинга Эндрю Янг — активно перемещались среди участников марша по мере их продвижения. Федеральные маршалы и алабамские гвардейцы охраняли обе стороны шоссе. Над головой кружили вертолеты, высматривая опасность.