[1488] Хо Ши Мин управлял диктаторской системой, которую он использовал безжалостно, чтобы одержать верх над империалистическими захватчиками из самой могущественной страны мира и требовать от них только того, чтобы в конечном итоге объединить Вьетнам под своим контролем. Как никакой другой фактор, непреклонная решимость противника, как с Севера, так и со стороны сторонников Хо на Юге, подточила американскую приверженность, которая оказалась гораздо менее решительной, и сорвала усилия Джонсона.
Это была самая продолжительная и, в конечном счете, самая непопулярная война в истории Соединенных Штатов. Она оказала большое и негативное влияние на жизнь американцев. Пока она длилась, война направляла огромные новые ресурсы в военно-промышленный комплекс. Она ещё больше обострила гонку вооружений и отвлекла внимание Джонсона и американского народа от внешних проблем в других частях света. (В эти годы Советский Союз, неистово строящийся, приблизился к ядерному паритету с Соединенными Штатами). Она «американизировала» и развратила культуру и общество Южного Вьетнама.[1489] Она нервировала, а порой и отталкивала союзников Америки. Расходы на войну привели к огромному бюджетному дефициту и в значительной степени способствовали инфляции и экономической нестабильности к началу 1970-х годов. Эти экономические проблемы, обострившиеся в начале 1970-х годов, поставили под серьёзную угрозу грандиозные ожидания, которыми сопровождался либеральный всплеск начала и середины 1960-х годов.[1490]
Война свела на нет надежды Джонсона на расширение программ «Великого общества» в конгрессе. Он понимал, что так и будет, и это одна из причин, почему он откладывал масштабную эскалацию до февраля 1965 года и почему в течение следующих нескольких месяцев пытался скрыть от Конгресса и американского народа степень американского участия. «Я с самого начала знал, — говорил он позже на сайте, — что меня распнут в любом случае. Если бы я оставил женщину, которую действительно любил, — Великое общество — ради участия в этой сучьей войне на другом конце света, то потерял бы все дома. Все свои программы. Все мои надежды накормить голодных и приютить бездомных. Все мои мечты».[1491] И все же он выбрал суку. Вскоре он обнаружил, что денно и нощно занимается военными вопросами и забросил внутренние дела, которые были ему ближе всего. Заботы и доллары, которые могли бы пойти на «Великое общество», были направлены на создание самой мощной военной машины в мировой истории.
Прежде всего, война поляризовала американское общество. Вопреки некоторым мнениям, существенная оппозиция войне поднималась в Соединенных Штатах лишь медленно, и до 1968 года ей не удалось удержать Джонсона и его советников от их курса. Но уже весной 1965 года профессора и студенты в кампусах колледжей устраивали «учения», критикуя войну. Новые левые организации, которые до 1965 года были малочисленны, получили все большую поддержку и устраивали широко разрекламированные антивоенные демонстрации. Сенатор Уильям Фулбрайт, председатель сенатского комитета по международным отношениям, в январе 1966 года провел телевизионные слушания с критикой войны. Чтобы успокоить таких критиков, Джонсон и его помощники говорили о своём стремлении к миру и обещали огромную американскую экономическую помощь Юго-Восточной Азии, когда прекратятся боевые действия. В начале 1966 г. он высокопарно говорил о том, что «превратит Меконг в долину Теннесси».[1492] Но ЛБДж отказывался соглашаться на все, что могло бы привести к отпадению Южного Вьетнама от коммунизма. Если отбросить риторику, Джонсон лишь изредка и незначительно отступал от этой центральной позиции, которая повторяла позицию Эйзенхауэра и Кеннеди, и за время своего президентства он не пытался вести серьёзные переговоры с противником, который также был непреклонен. Предлагать уступки коммунистам из Вьетнама, презрительно говорил он, значит поддаться «лихорадке Нобелевской премии».[1493]
В период его правления все большее место занимала эскалация. После 1964 года количество призывов в армию быстро увеличилось, что обеспокоило большое количество американцев мужского пола из поколения бэби-бума. В общей сложности 11,7 миллиона американцев служили в вооруженных силах в течение почти десяти лет активного участия США в войне, из них 2,1 миллиона отправились во Вьетнам, а 1,6 миллиона участвовали в боевых действиях.[1494] Это было незначительное меньшинство из 26,8 миллиона мужчин, достигших призывного возраста (от 18 до 25 лет) во время войны; в отличие от поколений Второй мировой и Корейской войн, большинство американцев призывного возраста не пошли в армию и не воевали.[1495] Но миллионы молодых людей после 1964 года не могли быть уверены в своей судьбе, особенно в годы правления Джонсона, когда призывы были самыми высокими. Их пик пришёлся на 1966 год, когда было призвано 340 000 американцев, тогда как в период с 1960 по 1964 год призыв составлял в среднем лишь 100 000 человек в год. В 1965–1968 годах призывалось в среднем 300 000 человек в год. В четыре раза больше молодых людей записались в армию, чтобы покончить с растущей неопределенностью, которую создавали их призывные комиссии, или чтобы получить назначение, которое сводило к минимуму их шансы на участие в боевых действиях. К 1968 году треть 20-летних мужчин в Соединенных Штатах служили в армии.[1496]
Враг упорствовал, уверенный в том, что Соединенные Штаты не выдержат. В ответ Джонсон усилил американское вмешательство. Соединенные Штаты бомбили, бомбили и бомбили, уничтожая деревни и выкорчевывая миллионы людей. Американские солдаты сражались в джунглях, лесах, на рисовых полях и в сотнях деревень. Но это была необычайно запутанная война без четко очерченного фронта. Министр обороны Макнамара и генерал Уильям Уэстморленд, новый американский командующий во Вьетнаме, вместо этого хвастались количеством вражеских «тел». Их цель заключалась в том, чтобы уничтожить вьетконговцев («ВК») в большом количестве, тем самым лишив противника боевых людей и переломив ситуацию. Кроме того, многие жители Южного Вьетнама казались безумно равнодушными или, что ещё хуже, дружелюбными к NLF. Озадаченным и разочарованным американцам казалось, что никому нельзя доверять. Люди с обеих сторон совершали злодеяния. Жертвы росли, постепенно усиливая внутреннюю оппозицию войне.[1497] Уже в самом начале боевых действий казалось, что кровопролитие никогда не закончится.
Война во Вьетнаме в конечном итоге усилила широко распространенные сомнения в способности — и даже честности — государственных лидеров. Разрушив оптимизм, который заряжал либералов в начале 1960-х годов, она нанесла серьёзный ущерб Демократической партии и спровоцировала противостояние, которое обострило и без того значительные классовые и расовые противоречия. Она поставила под сомнение честь и порядочность многого, что, как утверждали американцы, они отстаивали. Ничто так не изменило ход развития американского общества и политики после Второй мировой войны, как конфликт во Вьетнаме, и не высвободило эмоции, которые поляризовали нацию после 1965 года.
ДЖОНСОН НЕ ЭСКАЛИРОВАЛ войну, потому что по темпераменту был сторонником войны. В отличие от Кеннеди, он никогда не проявлял особого интереса к внешней политике или к гламуру спецназа, «зелёных беретов» или «гибкого реагирования». Маскировочные и кинжальные интриги его не привлекали. Когда в ноябре 1963 года он узнал о тайных американских попытках саботажа на кубинских объектах, он приказал прекратить их, несмотря на то, что ЦРУ сообщило ему, что Кастро способствует перевороту в Венесуэле.[1498] ЛБДж также стремился к продолжению нелегкой разрядки, которую Кеннеди и Хрущев начали развивать в конце 1963 года. На протяжении всей своей администрации он старался не делать резких движений, которые могли бы спровоцировать Советский Союз или Китай, которые по-прежнему находились в состоянии вражды.
Более того, политика эскалации во Вьетнаме не была ни беспечной, ни опрометчивой. Вопреки некоторым историческим свидетельствам, Соединенные Штаты увязли в «трясине» не потому, что Джонсон забрел в болото, не посмотрев, куда идет. Джонсон и его советники, конечно, не понимали решимости и находчивости коммунистических революционеров и не представляли, в какую трясину в итоге затянет американские усилия. Но он хорошо понимал политическую и военную деградацию, поразившую правительство Юга в 1964 году. К середине года вражеские силы контролировали 40 процентов территории и 50 процентов населения Южного Вьетнама. Так называемая «тропа Хо Ши Мина», сложная сеть дорог (некоторые из них проходили по территории Камбоджи и Лаоса), облегчавшая проникновение с севера, могла выдержать грузовики и другую тяжелую технику.[1499] Джонсон, решая, стоит ли идти на эскалацию, располагал достоверной информацией об этих событиях. Более того, несколько его советников, включая заместителя государственного секретаря Джорджа Болла и Максвелла Тейлора (которого Джонсон назначил вместо Лоджа послом), предупреждали его в 1964 и начале 1965 года, что широкомасштабное участие американских войск вряд ли многого добьется. То же самое говорили и неофициальные советники, такие как лидер демократов в Сенате Майк Мэнсфилд. Сотрудники ЦРУ (которым Джонсон уделял мало внимания) говорили примерно то же самое, как и с 1961 года.