отношениях студентов университетов, многие из которых были напуганы угрозой призыва в армию. Ни одна другая группа американцев не выступала против войны так решительно — и не подвергалась таким нападкам со стороны сторонников эскалации, — как студенческие «новые левые» и их гораздо более многочисленная группа сочувствующих им студентов.[1553]
Некоторых студентов привлекли выступления на университетских семинарах, которые подчеркивали стратегическую ошибочность эскалации. Ганс Моргентау, выдающийся политолог, неоднократно подчеркивал, что Вьетнам не имеет большого геополитического значения и что Соединенные Штаты, подобно Франции в 1940-х и 1950-х годах, жертвуют ресурсами и международным престижем, увязая в войне. Другие известные американские специалисты по внешней политике, включая Джорджа Кеннана и обозревателя Уолтера Липпманна, высказывали аналогичную точку зрения. Они были реалистами и сожалели об искажениях, которые военная эскалация Джонсона вносила во внешнюю и оборонную политику.[1554]
Однако большинство молодых противников войны подходили к этому вопросу с моральной точки зрения. В этом они резко отличались от многих старших, таких как Джонсон, которые пережили подъем фашизма и борьбу Второй мировой войны. Молодые, с гораздо более современным взглядом на вещи, не так сильно беспокоились о коммунизме или холодной войне. Там, где ЛБДж и его советники применяли «уроки» Мюнхена и умиротворения, молодые активисты были уверены, что конфликт во Вьетнаме был гражданской войной, а не коммунистическим заговором. Они были потрясены безнравственностью, как им казалось, действий американцев, которые они приравнивали к расизму на американском Юге. Плакаты провозглашали их позицию: ОСТАНОВИТЬ УБИЙСТВА; БЕЗОГОВОРОЧНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ — ДА, УБИЙСТВО ВЬЕТНАМСКИХ ДЕТЕЙ — НЕТ; ВОЙНА С БЕДНОСТЬЮ, А НЕ С ЛЮДЬМИ; ОДИН ЧЕЛОВЕК — ОДИН ГОЛОС — СЕЛЬМА ИЛИ САЙГОН; ЭСКАЛАЦИЯ СВОБОДЫ В МИССИСИПИ.[1555]
«Канун разрушения», популярная песня П. Ф. Слоуна, отразила тревогу, которую испытывали многие из этих молодых людей в 1965 году. В задумчивом, угрюмом исполнении Барри Макгуайра она сопровождалась ударами барабанов и периодическим воем губной гармошки. Слова песни были апокалиптическими. «Когда нажмут кнопку, убежать не удастся, / Некого будет спасать, и мир окажется в могиле». Расовая несправедливость была повсеместной:
Горстка сенаторов не принимает законов,
и одни марши не могут обеспечить интеграцию,
а человеческое уважение распадается.
Посмотрите, сколько ненависти в Красном Китае,
а потом посмотрите на Сельму, штат Алабама.
И Вьетнам:
Восточный мир, он взрывается,
вспыхивает насилием, заряжается пулями
Ты достаточно взрослый, чтобы убивать,
но не для того, чтобы голосовать
Ты не веришь в войну, но что это за оружие, которое ты держишь в руках
И даже в реке Иордан плавают тела.
В отличие от многих хитовых песен 1964 года (Beatles «A Hard Day’s Night», Supremes «Baby Love» и Beach Boys «Little Deuce Coupe»), «Eve of Destruction» была горькой и диссонансной. Она символизировала переход к более злой, громкой, а иногда и нарочито невразумительной форме рок-музыки, которая набирала популярность в конце 1960-х годов. Некоторые сочли «Eve of Destruction» подрывной. Многие радиостанции отказались его играть. Через пять недель после выхода, в июле, она поднялась на вершину чарта, став самой быстрорастущей песней в истории рока.[1556]
После того как в середине 1965 года Джонсон взял на себя обязательство значительно усилить эскалацию, меньшинство американских активистов фактически отреклось от правительства. Хейден, пацифист Стаутон Линд и коммунист Герберт Аптекер отправились в Ханой в конце года и вернулись, чтобы отпраздновать «рисовую демократию» северовьетнамского государства. Ханой, по их словам, не потворствовал боевым действиям на Юге. Путешественники проигнорировали хорошо задокументированные свидетельства, доступные с конца 1950-х годов, о том, что Северный Вьетнам убил тысячи несговорчивых крестьян и заключил тысячи других в лагеря принудительного труда. Возмущенные войной, радикалы были легковерными посетителями.[1557]
Другие воинственные противники войны разделяли ярость, одолевавшую Хейдена и его соратников. Требуя немедленного вывода американских войск, они в 1966 году вышли на митинги, размахивая флагами FNL и надевая пуговицы с надписью VICTORY TO THE NATIONAL LIBERATION FRONT. Они скандировали: «Хо, Хо, Хо Ши Мин / ФНО победит». Они считали своими героями не только Хо Ши Мина, но и Мао Цзэдуна, и Че Гевару, марксистского стратега-партизана, который помог Кастро устроить революцию на Кубе. Некоторые из них были настолько психологически отчуждены, что чувствовали себя практически бездомными в Соединенных Штатах. Они называли себя «NLF за линией LBJ».[1558]
Красочные и цитируемые, студенты-радикалы получили широкое освещение в СМИ. Провоенные американцы быстро обвинили их в препятствовании военным действиям. Однако это было неточно в важных аспектах. Ничто из того, что говорили или делали студенты в то время, не ослабляло решимости Джонсона пойти на эскалацию войны. Более того, антивоенные активисты были сильны лишь в нескольких студенческих городках США. Чем более элитным был колледж или университет, тем больше вероятность того, что в нём найдутся явные противники войны во Вьетнаме. Такими местами были университеты штатов Мичиган, Висконсин и Калифорния-Беркли. Престижные частные вузы, такие как Гарвард и Колумбия, также оказались относительно восприимчивы к радикальному инакомыслию. Однако большинство кампусов оставались тихими до конца 1960-х годов: по одной из тщательных оценок, только 2–3 процента студентов колледжей называли себя активистами в период с 1965 по 1968 год, и только 20 процентов когда-либо участвовали в антивоенных демонстрациях.[1559] Было бы крайне неточно объединять самые разные высшие учебные заведения Соединенных Штатов и обвинять их, особенно в 1965–66 годах, в содействии антивоенной деятельности.
Классовые различия во мнениях о войне ещё больше разделили молодёжь (и других людей) в Америке. Это было непросто, поскольку «отношение» к войне не было ни одномерным, ни постоянным в течение времени. Многие люди, которые говорили опрашивающим, что они против войны, имели в виду, что они не согласны с тем, как администрация ведет её; некоторые хотели большей эскалации, а не меньшей. Однако опросы, пытавшиеся выяснить классовое отношение, не подтвердили утверждение о том, что бедные и рабочие классы являются самыми ярыми сторонниками войны. Напротив, они показали, что на самом деле наибольшую поддержку боевым действиям оказывали молодые (люди в возрасте от 20 до 29 лет) и образованные люди. Со временем она стала особенно слабой среди пожилых людей, чернокожих, женщин и малообразованных. Поэтому неточно утверждать, что бедные и представители рабочего класса — по большей части не студенты — были самыми ярыми сторонниками эскалации или что американцы из среднего и высшего класса, включая студентов университетов, были самыми активными сторонниками сдержанности. К ужасу антивоенных профессоров, высокий уровень образования не сразу перешел в оппозицию к боевым действиям во Вьетнаме.[1560]
Большинство студентов университетов, выражавших симпатию к антивоенной деятельности в середине 1960-х годов, к тому же вряд ли были радикальны в своих общих взглядах. Лишь небольшой процент из них вступил в SDS или другие подобные группы. Гораздо более многочисленная группа сторонников антивоенных действий на периферии критиковала аморальный курс правительства, иногда с подстрекательской риторикой, но надеялась, что учебные собрания и ненасильственные демонстрации помогут Вашингтону прозреть. Хотя они боялись и избегали призыва, они не спешили активно сопротивляться ему — это произошло позже, в основном после 1966 года. Хотя они требовали от Соединенных Штатов прекратить бомбардировки, они не были склонны требовать полного ухода американцев и надеялись на некую форму разделения власти между Южным Вьетнамом и НЛФ. Учитывая кровавую историю Вьетнама, эта надежда была не слишком надежной. Тем не менее, многие сторонники антивоенных действий уцепились за неё и ещё долго после 1965 года продолжали верить в возможность того, что разумные люди смогут найти разумное решение.[1561] Несмотря на все эти оговорки, нет никаких сомнений в том, что радикальная антивоенная активность в Соединенных Штатах в середине 1960-х годов нигде не была столь заметна, как в некоторых из самых элитных студенческих городков. В них, как правило, учились самые привилегированные, академически ориентированные и высокомотивированные молодые люди в американской жизни. Почему этот авангард студентов пришёл на сайт и выступил против войны, остается спорным. Возможно, здесь сыграло роль чувство вины, наиболее сильное у многих представителей привилегированных слоев населения. Этому способствовали и определенные традиции кампуса, например, сила существовавших ранее движений за мир и других либеральных идей. Еврейские студенты, многие из которых происходили из либеральных или радикальных семей, были относительно широко представлены в этих кампусах и в руководстве некоторых кампусных протестов. Наконец, многие из наиболее привилегированных студентов возлагали большие надежды как на своё будущее, которому угрожал призыв, так и на будущее нации, которой, казалось, суждено было опозориться, если боевые действия продолжатся.