ПОДЪЕМ ОРГАНИЗОВАННЫХ ДВИЖЕНИЙ среди ранее маргинализированных групп в эти годы был действительно заразительным. Одна из них состояла из сельскохозяйственных рабочих, особенно в Калифорнии. В 1965 году Сесар Чавес, тридцативосьмилетний мексикано-американец, всю жизнь собиравший урожай, возглавил объединение преимущественно мексиканских и мексиканоамериканских членов Национального профсоюза работников ферм с филиппинскими рабочими и создал Объединенный организационный комитет работников ферм. Чавес, хрупкий, застенчивый и почти монашеский человек, обладал харизмой, которая обеспечила ему легендарный статус лидера. Объединив рабочих, как никогда ранее, UFW присоединился к забастовке сборщиков винограда в Делано, Калифорния, в 1965 году, тем самым вызвав гораздо более широкую акцию рабочих, La Huelga («забастовка»), по всей долине Сан-Хоакин. La Huelga, получившая национальное звучание в результате бойкота в 1968 году против производителей столового винограда в долине, продолжалась пять лет. На пике бойкота около 17 миллионов американцев перестали покупать виноград, что обошлось производителям в миллионы долларов. В 1970 году производители наконец-то согласились подписать профсоюзные контракты.[1595] Зараза правосознания особенно привлекла женщин, которые стали более политически активными, чем раньше, с момента получения женщинами избирательного права в 1920 году. Их беспокойство начало открыто проявляться в 1963 году, отчасти благодаря публикации в том же году популярной книги Бетти Фридан «Фемининная мистика». В 1942 году Фридан окончила колледж Смита с дипломом Phi Beta Kappa и намеревалась поступить в аспирантуру, но вместо этого стала женой и матерью троих детей в пригороде Нью-Йорка. Становясь все более несчастной, она обнаружила на встрече выпускников Смита в 1957 году, что многие её одноклассники разделяют её недовольство. Дом, писала она позже, превратился в «комфортабельный концентрационный лагерь». Фридан не использовала в книге слово «феминистка», вместо этого она писала о «проблеме, у которой нет названия». Это было чувство разочарования и нереализованности, которое испытывали некоторые образованные женщины из среднего класса, такие как она, будучи круглосуточными домохозяйками.[1596]
Фридан не сказала ничего нового, но она эффективно писала, опираясь на личный опыт, и сотни тысяч женщин отождествляли себя с ней. Её книга вышла в особенно удачное время. Комиссия Кеннеди по положению женщин уже обращала внимание на некоторые из проблем, на которые жаловалась Фридан. Завершив свою работу в октябре 1963 года, комиссия в течение следующего года выпустила около 83 000 экземпляров своего итогового отчета.[1597] Что ещё более важно, книга Фридан понравилась тем, что в ней нашли отражение две самые мощные социальные тенденции той эпохи. Одной из них было постоянно растущее число женщин — многие из них были домохозяйками — которые работали вне дома. В 1963 году 36,1 процента американских женщин старше 14 лет, или 24,7 миллиона человек, были заняты в рабочей силе. Это на 6,3 миллиона больше, чем в 1950 году.[1598] Более трех пятых из них, или 15,4 миллиона, были замужем. Другим течением было движение за гражданские права. Оно заставило миллионы американцев — как мужчин, так и женщин — обратить внимание на неравенство в Соединенных Штатах.[1599]
Оптимистичный, благополучный дух того времени ещё больше способствовал распространению идей Фридан. По данным опросов, среди женщин, откликнувшихся на книгу «Фемининная мистика», было сравнительно немного представителей меньшинств или «синих воротничков». Многие из них, в конце концов, всегда работали вне дома, как правило, на низкооплачиваемых и разделенных по половому признаку работах, и они не нашли ничего освобождающего в её рассуждениях о карьере. Те из них, кто были матерями маленьких детей, знали, что никогда не смогут позволить себе дневной уход, который позволил бы им искать работу с перспективой на будущее. По этим и другим причинам женское движение после 1963 года медленно привлекало жен и матерей из рабочих классов. Но многие образованные женщины из среднего класса охотно откликнулись на книгу Фридан. Хотя у них ещё не сформировался коллективный, ярко выраженный феминистский взгляд на мир, они чувствовали, что в жизни есть нечто большее, чем уборка дома и воспитание детей.
Более того, у женщин в целом формировались все более высокие ожидания, которые они передавали своим детям. Опросы общественного мнения показали, как быстро эти ожидания расширялись в 1960-е годы. Опрос Гэллапа, проведенный в 1962 году, показал, что лишь около трети американских женщин считали себя жертвами дискриминации. Восемь лет спустя эта доля выросла до половины, а к 1974 году — до двух третей. По любым стандартам это были поразительные показатели социальных и культурных изменений.[1600]
Чувство дискриминации особенно остро ощущалось молодыми женщинами, работавшими в SDS или в группах по защите гражданских прав. Мужчины в этих группах, возможно, были немного более чувствительны к правам женщин, чем мужчины в американском обществе в целом. Но и они могли быть властными, покровительственными и шовинистическими. Когда Стоукли Кармайкла, лидера SNCC, спросили, какова должна быть роль женщин в движении за гражданские права, он ответил (в шутку): «Единственная должность для женщин в SNCC — это прон». Антивоенные активисты выступали против призыва в армию под лозунгом «Девушки говорят „да“ парням, которые говорят „нет“». Женщины составляли одну треть членов SDS, но имели только 6% мест в исполнительном совете SDS в 1964 году. На съезде SDS в 1965 году один из делегатов-мужчин оценил ситуацию. Женщины, сказал он, «делали арахисовое масло, обслуживали столы, убирались, трахались. Такова была их роль». Когда на собрании появилась женщина, чтобы обсудить «женский вопрос», её встретили криками. Один из делегатов крикнул: «Ей просто нужен хороший трах».[1601]
К тому времени некоторые женщины-активистки начали возмущаться. Как позже жаловалась одна женщина на мужчин, называвших себя радикалами: «Они сочувствовали вьетнамцам и чернокожим американцам, но не сочувствовали женщинам в их жизни: ни тем, с кем они спали, ни тем, с кем делили офисное пространство, ни тем, с кем сражались на демонстрациях. Поэтому наш первый гнев и ярость были направлены против левых мужчин».[1602] Две из этих разгневанных женщин, Кейси Хейден (жена Тома Хейдена) и Мэри Кинг из SNCC, отреагировали, написав и широко распространив в конце 1965 года памятку «Секс и каста». В нём проводилась параллель между подчинением чернокожих и женщин. Обе группы, писали они, «похоже, попали в кастовую систему общего права, которая действует, иногда незаметно, заставляя их работать в обход или вне иерархических структур власти, которые могут их исключать… Это кастовая система, которая, в худшем случае, использует и эксплуатирует женщин».[1603]
Меморандум Кинга и Хейдена мало что сделал для того, чтобы изменить мужчин в антивоенном движении и движении за гражданские права. Отношение к гендерным ролям умирает с трудом. Но все больше молодых женщин из левых движений разделяли их гнев. К 1966 и 1967 годам некоторые из них призывали не только к равным правам, но и к «освобождению женщин». Вступая в группы «повышения сознательности», они делились с другими женщинами своим пониманием сексуальной эксплуатации и несправедливости. Они читали и распространяли такие меморандумы, как «Миф о вагинальном оргазме» и «Личное — это политическое». Они были авангардом в поддержку «сексуальной политики», которая должна была потребовать репродуктивной свободы, легализации абортов, изменений в семейной динамике и — со временем — прав лесбиянок. Подъем женского освобождения как никакое другое событие середины 1960-х годов выявил тенденцию протестующих отстаивать права групп и использовать язык прав и льгот.[1604]
Однако большинство женщин, возглавивших движение за права женщин в середине 1960-х годов, не были в первую очередь сторонницами сексуального освобождения. Скорее, это были политические лидеры среднего возраста, такие как конгрессвумен Марта Гриффитс из Мичигана, и профессиональные женщины, такие как Фридан, которые требовали юридического равенства полов. Их главной целью было добиться от EEOC соблюдения раздела VII Закона о гражданских правах 1964 года, запрещающего сексуальную дискриминацию при приёме на работу. Фридан, вызванная в Вашингтон для помощи в этом деле в июне 1966 года, была разочарована робостью комиссии — некоторые её члены считали Раздел VII шуткой — и вялостью других женщин, лоббирующих это дело, как ей казалось. На одном из обедов она села за стол и нацарапала на салфетке слова, призывающие к созданию Национальной организации женщин.[1605]
Четыре месяца спустя была создана организация NOW, первым президентом которой стала Фридан. Члены организации были немногочисленны, большинство из них составляли белые женщины из среднего класса, выступавшие за юридическое равенство. И тогда, и позже организация испытывала трудности с привлечением в свои ряды женщин из числа «синих воротничков» и меньшинств, а к требованиям сексуального освобождения она относилась прохладно, особенно поначалу. Тем не менее, это была напористая организация, прямо призывавшая к гендерному равенству. В её программном заявлении подчеркивалось, что «истинное партнерство между полами требует иной концепции брака, справедливого распределения обязанностей по дому и детям и экономического бремени их содержания».