ВСЕ ЭТИ КОНФРОНТАЦИИ ПАЛИ перед вспышкой городских беспорядков в 1966 и 1967 годах. В 1966 году произошло тридцать восемь беспорядков, самые серьёзные — в Чикаго, Кливленде и Сан-Франциско. В них погибли семь человек, 400 получили ранения, а 3000 были арестованы. В результате поджогов и грабежей был нанесен материальный ущерб на сумму около 5 миллионов долларов. В 1967 году беспорядки достигли рекордного уровня. За первые девять месяцев года произошло 164 восстания; тридцать три из них были достаточно страшными, чтобы потребовать вмешательства полиции штата, а в восьми случаях была задействована Национальная гвардия. Два крупнейших бунта, в Ньюарке и Детройте в июле, продолжались почти неделю в каждом случае и привели к гибели двадцати трех и сорока трех человек. Сотни были ранены. Тысячи зданий были сожжены или разграблены, а тысячи людей остались без крова. Когда беспорядки в Детройте наконец утихли, мэр Джером Кавано заметил: «Это похоже на Берлин 1945 года».[1645]
Многие американцы, включая видных консерваторов, таких как губернатор Калифорнии Рейган, гневно отреагировали на насилие, обвинив в нём радикальных агитаторов и «отщепенцев», которые занимаются мародерством, чтобы просто обокрасть магазины.[1646] Другие возлагали вину на новых мигрантов, многие из которых были выходцами с Юга. Телевизионные репортажи подверглись немалому осуждению: чернокожие, по мнению критиков, наблюдали по телевизору, как полиция и прохожие стояли и ничего не делали, в то время как мародеры и бунтовщики свободно занимались своими делами. Ободренные, телезрители затем выходили на улицу и подражали бесчинствам других. В этой критике была определенная доля справедливости. Некоторые беспорядки сопровождались почти карнавальной атмосферой. Сцены, показанные по телевидению, мало что делали, чтобы отбить у людей желание присоединиться к ним. Центральное место в беспорядках занимали мародеры. В отличие от «общинных» беспорядков, вспыхнувших после Первой мировой войны и сопровождавшихся драками между чёрными и белыми, беспорядки 1960-х годов были «товарными», сопровождавшимися кражами и поджогами. Это изменение отчасти стало следствием значительного увеличения со временем размеров практически полностью чёрных гетто: белые в 1960-х годах гораздо реже, чем в 1919 году, жили или работали среди чёрных и боялись ходить по своим кварталам. Поэтому в 1967 году межрасовые столкновения были редкими, за исключением столкновений между чернокожими и полицией.
Другие наблюдатели подчеркивали, что источником вспышек были бедность и классовое недовольство. Это было верно, но в основном в относительном смысле. Если не считать самых опустившихся людей в гетто, городские чернокожие в среднем жили более комфортно, чем в 1950-х и начале 1960-х годов, когда в центральных городах было относительно спокойно. Более того, не было четкой корреляции между распространенностью или глубиной бедности и беспорядками: чёрные гетто в Детройте (как и в Уоттсе) были в целом более благополучными, чем гетто в других городах. Другие отчаянно бедные этнические группы, такие как пуэрториканцы в Нью-Йорке, не устраивали беспорядков. Тем не менее гнев, вызванный чувством относительной обездоленности, не вызывает сомнений. Большинство участников беспорядков принадлежали к бедному или рабочему классу; не участвовавшие в беспорядках чернокожие, скорее всего, были более обеспеченными. В Детройте классовый гнев, похоже, двигал не только чернокожими, но и бедными белыми. Из 8000 арестованных в Городе моторов 700 были белыми.[1647]
Ещё одна либеральная точка зрения гласит, что причиной беспорядков стал гнев против расовой дискриминации. Этот аргумент нашел своё самое убедительное выражение в докладе Национальной консультативной комиссии по гражданским беспорядкам, созданной президентом Джонсоном. Известный как «Доклад Кернера» по имени его председателя, губернатора Иллинойса Отто Кернера, в марте 1968 года он призывал к массовому расширению государственных программ, чтобы смягчить горькое наследие «белого расизма» в сфере занятости, жилья, социального обеспечения, образования и во всех других сферах жизни. Исследования, проведенные комиссией и другими специалистами после беспорядков, подтвердили ключевую роль расовых чувств, отметив, что в них приняли участие тысячи чернокожих, а не только бедняки или горстка агитаторов. Большинство из них были молоды. Скорее всего, они бросили школу, но, тем не менее, были образованнее, чем в среднем чернокожие в центральных городах, и были долгожителями, а не «отбросами» или недавними мигрантами. Высокий процент — 40% в некоторых местах — составляли безработные, возмущенные дискриминацией в сфере труда. Грабители, как правило, целенаправленно нападали на магазины, принадлежащие белым, а заведения, принадлежащие чёрным, оставляли невредимыми. Большинство крупных беспорядков происходило после инцидентов между белой полицией и местными чернокожими жителями. В основном эти инциденты были незначительными — такими, какие случаются каждый день. Но в этом-то и заключалась суть. Новости об инцидентах, искаженные слухами или распространенные возмущенными местными жителями, как лесной пожар, пронеслись по населению, затаившему взрывное недовольство полицией, и переросли в беспорядки, когда полиция плохо справлялась с ситуацией.
Расовая напряженность, вылившаяся в беспорядки, имела глубокие городские корни, особенно в дискриминации по месту жительства. Противостояние между чернокожими, ищущими жилье, и белыми, в основном представителями рабочего класса, которые были полны решимости не пускать их в дом, уже давно было проблемой расовых отношений и городской политики во многих северных городах и усилилось после миграции чернокожих в 1940-х и 1950-х годах. Многие из них уже тогда выливались в насилие, которое нервные белые политики и бизнесмены старались не упоминать в новостях. К середине 1960-х годов этот антагонизм достиг предела, разозлив многих чернокожих и напугав местных белых.[1648] Хотя чаще всего в таких конфликтах чёрные выступали против белых, в них стали вовлекаться и испаноязычные американцы. В Сан-Антонио мексиканоамериканская молодежная организация, а в Лос-Анджелесе «Коричневые береты», группа чикано, активно выступали против дискриминации по месту жительства и, как следствие, против сегрегации в школах.[1649]
К тому времени, когда в 1966–67 годах прокатилась самая большая волна беспорядков, американцы в целом были обеспокоены все более высоким уровнем беспорядков, беспорядков и насилия в культуре. С 1963 по 1970 год количество убийств в стране удвоилось — с 4,6 на 100 000 человек до 9,2 на 100 000.[1650] Бойня во Вьетнаме, не выходящая из головы людей, послужила мрачным фоном для жестокого поведения. Фильм «Бонни и Клайд», прославляющий насилие, вышел на экраны в августе 1967 года и, похоже, отражал современные настроения. В то время насилие особенно быстро росло в чёрных центральных районах города, отчасти из-за демографических изменений: вступления в возраст поколения бэби-бума и пика миграции с юга на север. По этим причинам к середине 1960-х годов гетто стали домом для беспрецедентно огромного количества молодых мужчин, все больший процент которых происходил из неполных семей, где не было жесткой дисциплины. Кроме того, молодые мужчины всегда являются группой, наиболее подверженной преступности и насилию.[1651] Сокращение числа рабочих мест на производстве во многих из этих районов ещё больше усилило расовую напряженность. Особые демографические и экономические условия середины 1960-х годов, а также неспособность городов, испытывающих большие трудности, справиться с ними, породили то, что американцы позже назовут чёрным «андерклассом», и создали чрезвычайно тревожные условия.[1652]
Кроме того, многие чернокожие и бедные люди стали политизированными благодаря движению за гражданские права и стали предъявлять к жизни более высокие требования. Некоторые из них присоединились к недавно созданной Национальной организации прав на благосостояние (NWRO). Следуя по пути, проторенному борцами за гражданские права, лидеры NWRO участвовали в сидячих забастовках и других формах ненасильственного прямого действия. Позже активисты NWRO захватили офисы социального обеспечения. Другие местные жители организовывали протесты против перепланировки города, которая грозила разрушить их районы.
Большинство чернокожих, принявших участие в беспорядках 1966 и 1967 годов, очевидно, не ожидали особых результатов. Разгоряченные конфликтами с полицией, они начали беспорядки, которые внезапно вспыхивали, выходили из-под контроля, а затем прекращались, прежде чем участники успевали разработать какую-либо программу. Скорее, бунтовщики бушевали для того, чтобы выразить своё несогласие с давно копившейся несправедливостью и чтобы их наконец заметили. Несмотря на то, что они нанесли ущерб своим и без того неблагополучным районам, они часто чувствовали, что буйство того стоило. Как сказал один из участников беспорядков в Уоттсе: «Мы победили, потому что заставили их обратить на нас внимание».[1653] Конгрессмен Адам Клейтон Пауэлл-младший из Гарлема добавил в 1967 году: «Насилие — это очищающая сила. Оно освобождает туземца от комплекса неполноценности».[1654]
Некоторые американцы отреагировали на беспорядки, призвав ЛБДж и Конгресс сделать что-нибудь для улучшения жизни в гетто. Мэр Атланты Айвен Аллен-младший настаивал: «Это большая национальная проблема. Конгресс не может ждать, пока местные власти будут пытаться справиться с проблемами, которые могут быть решены только