Лернер и другие преувеличивали связь Трумэна с коррупцией в Канзас-Сити: лично новый президент, похоже, держался от неё подальше. Кроме того, Трумэн вряд ли был неизвестной величиной для людей, следивших за национальной политикой. С 1935 по 1944 год он был сенатором от штата Миссури. Во время Второй мировой войны он произвел впечатление на наблюдателей своим справедливым руководством специальным сенатским комитетом по расследованию программы национальной обороны. Близкие соратники находили его прямым, простодушным и освежающе скромным. На следующий день после смерти Рузвельта он честно рассказал журналистам о своих чувствах, признавшись, что чувствовал себя так, будто «луна, звезды и все планеты свалились на меня». Спустя годы он вспоминал: «Я был сильно напуган, но, конечно, никому не позволил этого увидеть».[235] Справиться со своими страхами Трумэну помогло чтение военной истории и биографий. История для него была в основном достижениями сильных и благородных лидеров: Цинциннат, римский воин, который якобы сохранил римское государство, а затем сложил оружие; Катон, образец добродетели; Джордж Вашингтон, патриот, который вел страну, не увлекаясь стремлением к личной власти.[236] Люди, которые общались с Трумэном на протяжении многих лет, были впечатлены его интересом к истории и геополитике, а также его благоговейным отношением к институту президентства. Его идея решительного президентского лидерства, «The buck stops here», которая была изображена на табличке на его столе в Овальном кабинете, отражала его интерес к прошлому.
У Трумэна были и другие качества, которые по достоинству оценили соратники. В отличие от Рузвельта, который часто был коварен, натравливая подчинённых друг на друга, Трумэн был доступен и откровенен. В этом смысле он был упорядоченным администратором. Он не любил помпезности и претенциозности, особенно среди «медных шляп» военных и «мальчиков в полосатых штанах» в Государственном департаменте. Он был неформален, прост и непритязателен, любил простую еду и удовольствия.[237] Будучи президентом, он особенно любил подниматься на борт президентской яхты «Уильямсбург» и плавать вверх и вниз по Потомаку, играя в покер со старыми друзьями, такими как Фред Винсон, которого Трумэн назначил министром финансов в 1945 году и председателем Верховного суда в 1946 году. Иногда Трумэн оставался на борту с полудня пятницы до воскресенья. Когда репортеры спрашивали его, чем он занимался, он отвечал откровенно: «Мы с ребятами играли в покер». На вопрос, что они пили, он ответил: «Бурбон из Кентукки».[238]
Позже, когда многие американцы устали от президентских излишеств — ложь о Вьетнаме, Уотергейт — Трумэна часто превозносили. Люди особенно восхищались его прямотой и решительностью. Президент Джимми Картер извлек из архива знак Трумэна THE BUCK STOPS HERE[239] и поставил его на свой стол в Овальном кабинете. Однако такое восхищение удивило бы многих современников не только в 1945 году, но и на более поздних этапах его семилетнего президентства. Трумэн тогда казался слабым контрастом Рузвельту, с которым его постоянно и невыгодно сравнивали. С круглыми глазами, невысокого роста, он больше походил на ученого, чем на динамичного лидера людей.[240] Хотя он мог быть эффективным оратором, когда в нём пробуждались партийные инстинкты, чаще он говорил слишком быстро и запинался, отчасти потому, что из-за плохого зрения ему было трудно читать текст. Кларк Клиффорд, один из ключевых помощников Белого дома, вспоминал, что «он обычно плохо читал подготовленные тексты, опуская голову, и его речь вырывалась, как любила выражаться пресса, „гудением“. Он размахивал рукой вверх-вниз, как будто рубил дрова».[241]
Некоторые люди, как тогда, так и позже, воспринимали Трумэна как действительно провинциального и в основном среднего человека, каким его часто выставляли враги. Его происхождение вряд ли внушало доверие. Он рос на фермах в западной части штата Миссури, а когда Гарри было шесть лет, его семья переехала в Индепенденс, город недалеко от Канзас-Сити. В 1900 году, когда Гарри был старшеклассником, его отец потерпел серьёзное финансовое поражение, а позже вернулся к управлению фермой. Гарри не мог позволить себе колледж и должен был стать единственным современным американским президентом без высшего образования. Вместо этого он провел восемь тяжелых лет — вплоть до смерти отца в 1914 году — помогая на земле.[242] Попытки заработать больше денег, включая инвестиции в цинковый рудник в Оклахоме и бурение нефтяных скважин, не увенчались успехом. Будучи членом Национальной гвардии, Трумэн проявил себя в качестве артиллерийского офицера во время коротких боев во Франции во время Первой мировой войны. Вернувшись, он открыл галантерейный магазин в Канзас-Сити. Он тоже потерпел неудачу, став жертвой послевоенного спада 1922 года. Трумэну было тогда тридцать восемь лет, он три года был женат и не имел больших перспектив в жизни.
В этот момент Трумэна спасла политическая организация Пендергаста в Канзас-Сити, с которой он был связан ещё до Первой мировой войны. В середине и конце 1920-х годов он быстро продвигался по служебной лестнице, прекрасно осознавая её коррумпированность, но, по-видимому, не принимая в ней никакого участия. Он стал председательствующим судьёй — фактически администратором — округа Джексон за пределами города, где проявил себя честным и компетентным государственным служащим. В 1934 году избирательная машина вознаградила его, выдвинув кандидатом от Демократической партии в Сенат и обеспечив победу на грязных и напряжённых предварительных выборах. (По оценкам, избирательная машина нашла ему около 40 000 «голосов-призраков» в Канзас-Сити.)[243] Когда Трумэн вошёл в Сенат в 1935 году, некоторые из его коллег считали его испорченным товаром и сторонились его. Хотя он зарекомендовал себя как трудолюбивый и верный «Новый курсовик», он не получил помощи от Белого дома, когда столкнулся с жесткой борьбой на праймериз перед переизбранием в 1940 году. В общем, это было не слишком впечатляющее резюме для президента.[244]
Критики недоумевали даже по поводу самой восхваляемой черты Трумэна — решительности. Некоторые предполагают, что он превозносил свою способность принимать решения как компенсацию за более глубокую неуверенность в себе, уходящую корнями, возможно, в его детство. В юности он часто называл себя размазней и даже в возрасте двадцати девяти лет говорил своей невесте Бесс Уоллес, что он «парень в очках и с девичьим ртом».[245] Маргинальное экономическое положение его родителей породило и другие чувства неуверенности: более известная в обществе семья Уоллеса, за которой он ухаживал несколько лет, прежде чем жениться, похоже, всегда смотрела на него свысока. Его собственные неудачи в поисках успеха в жизни и его всегда постыдная связь с Пендергастами ещё больше ставили его в положение обороняющегося. Трумэн был честным, амбициозным и очень решительным. Но особенно по мелочам он мог впадать в ярость, что пугало его соратников. Иногда он был вспыльчив, конфликтен, обидчив и необычайно обидчив.[246]
Большинство серьёзных исследователей не хотят заходить слишком далеко на этот психологический галс. Трумэн, вероятно, был более неуверенным в себе, чем некоторые из его самых известных политических современников — Рузвельт и Эйзенхауэр, — но не очевидно, что обиды в ранние годы сильно повлияли на его президентские действия. Действительно, решительность Трумэна как президента была преувеличена. Получив мало помощи от Рузвельта, он тщательно прощупывал свой путь в течение почти двух лет после 1945 года.[247] В это трудное время он во многом полагался на советы других, и даже позже он часто не торопился с принятием важных решений, таких как ввод американских сухопутных войск в Корею в 1950 году или увольнение генерала Дугласа МакАртура с поста командующего Тихоокеанским флотом в 1951 году.[248] В своей внешней политике Трумэна лучше всего описывать не как героического человека, принимающего решения, которого мы, возможно, никогда больше не увидим в Белом доме, а как патриотичного, добросовестного и в значительной степени бесцветного человека, чьей судьбой было уготовано решать, иногда с воображением, а иногда безрассудно, одни из самых сложных внешнеполитических проблем в американской истории.
В 1945 ГОДУ Трумэн не знал многого о мировых делах. Кроме службы в Европе в 1918 году и поездки в Центральную Америку в 1939 году, он никогда не покидал пределов Соединенных Штатов. Будучи сенатором, он сосредоточился на внутренних проблемах в годы депрессии и на оборонной политике во время войны. Пожалуй, наибольшую известность он получил в июне 1941 года, когда предложил свою реакцию на вторжение Германии в Советский Союз: «Если мы видим, что Германия побеждает, мы должны помочь России, а если Россия побеждает, мы должны помочь Германии и таким образом позволить им убить как можно больше людей, хотя я ни при каких обстоятельствах не хочу видеть Гитлера победителем».[249]
Этому заявлению было уделено немало внимания со стороны историков, некоторые из которых утверждают, что оно показало Трумэна, помимо всего прочего, как проницательного (или циничного) практикующего Realpolitik. Это слишком сильно смахивает на случайное замечание — такое, которое многие американцы в 1941 году находили привлекательным. На самом деле другие факты указывают на следы вильсонианского идеализма в его мышлении. В течение многих лет он носил в бумажнике копию части стихотворения Теннисона «Локсли Холл», в котором предвидел «Парламент людей, федерацию мира». Трумэн объяснял: «Когда-нибудь мы это сделаем… Думаю, именно к этому я стремился с тех пор, как впервые положил эту поэму в карман».