[346] Либералы были разочарованы тем, как Трумэн решал многие из этих вопросов. Они были особенно расстроены тем, что он не осудил филистеров, выступавших против FEPC, и тем, что он согласился с изменениями в законопроекте о полной занятости. Трумэн, действительно, сосредоточился на иностранных делах и не очень эффективно боролся за внутренние программы на Капитолийском холме. Он также не проявлял особого интереса к мнению «экспертов» по экономике. Прошло шесть месяцев, прежде чем он додумался назначить людей в Совет экономических консультантов, и после этого он уделял им относительно мало внимания.
Ни одна внутренняя проблема этих лет не принесла Трумэну большего вреда, чем весьма спорный вопрос о том, что делать с ограничениями цен военного времени, которые контролировались Управлением по ценообразованию (Office of Price Administration, OPA). Бизнесмены, как правило, хотели отменить контроль, чтобы в полной мере воспользоваться огромным ростом спроса, который ожидался после войны. Консерваторы свободного рынка соглашались с этим, утверждая, что необходимо восстановить менее регулируемый мир спроса и предложения. Многие либералы горячо возражали. По их мнению, огромные сбережения, накопленные в военное время, приведут к росту спроса, превышающему возможности предприятий, в результате чего цены будут стремительно расти, а корпорации получать большие прибыли.
Трумэн в основном соглашался с либералами. Опасаясь инфляции, он, казалось, поддерживал OPA. Но Джон Снайдер, помощник консерваторов, курировавший политику реконверсии, временно отменил контроль над поставками строительных материалов, что стимулировало большой спрос среди строителей, стремившихся заняться прибыльным коммерческим строительством вместо жилищного. Тем временем Ройтер и другие профсоюзные лидеры требовали значительного повышения заработной платы. Настойчивость этих и других интересов в то время оказала бы давление почти на любого руководителя, особенно такого неопытного. Это, несомненно, сбило с толку Трумэна, которого захлестнула волна событий. Глава OPA Честер Боулз, ярый либерал, жаловался Трумэну в январе: «Стабилизационная политика правительства не такова, как вы её излагаете, а заключается в импровизации на каждый день, от случая к случаю, когда один кризис приводит к другому, короче говоря… на самом деле никакой политики нет».[347]
Вплоть до июня 1946 года, когда консерваторы в Конгрессе приняли законопроект, продлевающий срок действия OPA до 30 июня, но лишающий агентство реальных полномочий. Баркли посоветовал Трумэну одобрить его: «Гарри, ты должен подписать этот законопроект. Нравится он тебе или нет, но это лучший законопроект, который мы можем получить от этого Конгресса, и он единственный, который ты получишь». Трумэн отказался и наложил вето на законопроект. Цены и арендная плата, больше не контролируемые, немедленно взлетели вверх. Стейк подорожал с пятидесяти пяти центов за фунт до доллара, масло — с восьмидесяти центов за фунт до доллара. Газета New York Daily News вышла под заголовком: «Цены растут, покупатели страдают, козлы прыгают через луну».[348]
Через три недели Конгресс принял ещё один законопроект, который восстановил OPA, но опять с урезанными полномочиями. На этот раз Трумэн подписал его, но все понимали, что это было слишком мало и слишком поздно, поскольку цены взлетели, а новые меры контроля были неэффективны. Некоторые остряки прозвали OPA OCRAP — Office for Cessation of Rationing and Priorities.[349] Когда OPA попыталось сдержать рост цен на мясо, фермеры и владельцы ранчо отказались поставлять свою продукцию на рынок. Потребители разразились возмущением, в основном направленным против правительства. Газета Washington Times-Herald отразила эти чувства в заголовке: ДО РОЖДЕСТВА ОСТАЛОСЬ ВСЕГО 87 ДНЕЙ БЕЗ МЯСА. В частном порядке Трумэн был в ярости от «безрассудной группы эгоистов», которые сопротивлялись контролю. Он подготовил гневную речь, в которой обвинил американский народ в том, что тот пожертвовал «величайшим правительством, которое когда-либо было задумано, ради куска говядины, ради ломтика бекона». Бизнесмены и лидеры рабочих, добавил он, жадно наживались «на крови и жертвах храбрецов, подставивших грудь под пули».[350] Президент, однако, потом раздумал делать такие зажигательные заявления. В середине октября он уступил давлению и отменил контроль над мясом. К концу года OPA была мертва.[351]
Вопрос о контроле был лишь одной из многих внутренних проблем, которые повредили отношениям Трумэна с либералами в 1946 году. Но дефицит и контроль затрагивали людей особенно лично, и Трумэн сильно пострадал от критики во время язвительных избирательных кампаний 1946 года. Шутки отражали настроение народа. «Хотите пива „Трумэн“? Ну, знаете, то, которое без головы». «Ошибаться — это по-трумановски». Вспоминая Рузвельта, люди спрашивали: «Интересно, что бы сделал Трумэн, будь он жив». Республиканцы подытожили своё послание широко используемым лозунгом: «Надоело? Голосуйте за республиканцев». Они одержали победу, впервые с 1930 года взяв под контроль обе палаты Конгресса: 245 против 188 в Палате представителей и 51 против 45 в Сенате. Отрицание лидерства Трумэна было настолько решительным, что сенатор от Арканзаса Дж. Уильям Фулбрайт, демократ, предложил Трумэну проконсультироваться с республиканцами по поводу кандидатуры нового государственного секретаря, уйти в отставку и позволить новому секретарю занять этот пост. (Такова была в то время установленная линия преемственности президентов). Трумэн, естественно, проигнорировал непрошеный совет «Полбрайта»,[352] как он его называл. Но он не мог скрыть очевидного: избиратели отвергли его администрацию.
МАЛО ЧТО ИЗ ТОГО, что произошло в следующие несколько месяцев, обещало улучшить политические перспективы президента. В конце декабря сторонники Уоллеса объявили о создании организации «Прогрессивные граждане Америки» (PCA), которая изложила амбициозную прогрессивную внутреннюю программу и призвала к всемирному разоружению и немедленному уничтожению всего ядерного оружия. Это была советская позиция. Было очевидно, что PCA надеялась выставить Уоллеса против Трумэна в 1948 году, что, как казалось, должно было разделить голоса демократов и, скорее всего, перебросить выборы на сторону республиканцев.
Через неделю либералы создали организацию «Американцы за демократические действия» (ADA). Как и PCA, ADАвыступала за прогрессивное внутреннее законодательство, но при этом значительно дистанцировалась от Советского Союза: «Мы отвергаем любые ассоциации с коммунистами или сочувствующими коммунизму в Соединенных Штатах так же полностью, как мы отвергаем любые ассоциации с фашистами или сочувствующими им». Среди основателей ADA были Франклин Д. Рузвельт-младший, профсоюзный деятель Дэвид Дубински, либеральный экономист Джон Кеннет Гэлбрейт, историк Артур Шлезингер-младший и молодой либеральный мэр Миннеаполиса Хьюберт Х. Хамфри. В 1940-х и 1950-х годах ADA стала активной и хорошо организованной группой давления, выступающей за либеральные цели. Но многие из её членов открыто презирали Трумэна. В то время у президента не было причин радоваться её созданию.[353] Новый состав Конгресса 80-го созыва давал Трумэну ещё меньше поводов для уверенности. В его составе было несколько новичков-демократов, которые впоследствии добились известности, в том числе молодой конгрессмен Джон Ф. Кеннеди из Массачусетса. Но в состав «класса 1946 года» входили и консервативные республиканцы. Среди новых сенаторов-республиканцев были Джон Брикер из Огайо, который баллотировался в вице-президенты от республиканцев в 1944 году, и малоизвестный тогда Джозеф Маккарти из Висконсина. Среди новых конгрессменов-республиканцев был Ричард Никсон из Калифорнии. Как и другие члены его партии, он требовал от администрации искоренения левых в США и жестких действий против Советского Союза за рубежом.
Более влиятельным в Конгрессе 80-го года было старшее и в целом консервативное поколение республиканских лидеров. В Палате представителей к ним относились Мартин из Массачусетса и группа выходцев со Среднего Запада во главе с Чарльзом Халлеком из Индианы и Эвереттом Маккинли Дирксеном из Иллинойса. Эти республиканцы встали на сторону деловых кругов по большинству внутренних вопросов; многие из них также сопротивлялись внешнеполитическим инициативам, таким как план Маршалла. В Сенате возвышающейся фигурой среди республиканцев был Роберт Тафт из Огайо. Тафт был сыном бывшего президента и председателя Верховного суда Уильяма Говарда Тафта. Он был первым в своём классе в Йельском университете и в Гарвардской школе права, стажировался как обычный политик-республиканец в своём родном городе Цинциннати и вошёл в Сенат в 1939 году. Беспристрастный и трудолюбивый, он быстро поднялся по карьерной лестнице и в 1940 году смело, но безуспешно боролся за президентскую номинацию от республиканцев.
Тогда и позже Тафт выступал против значительных американских обязательств в Европе. Такая позиция навредила ему в борьбе за президентскую номинацию от партии «Народный фронт» в 1940 году и поставила его в противоречие с администрацией Трумэна. Но по таким вопросам он в основном уступал Ванденбергу, своему коллеге-республиканцу. Вместо этого он сосредоточился на внутренних делах, где его возвышающаяся уверенность в себе помогла ему обрести необычайное влияние в Сенате. Ни один консерватор его поколения не вызывал большего восхищения. Критики, среди которых был и Трумэн, в ответ рисовали его реакционером. Тафт, по их мнению, «обладал лучшим умом восемнадцатого века в Сенате».