[891] Телевизионная реклама помогла сотворить небольшие чудеса некоторым спонсорам, таким как Revlon, который использовал «Вопрос на 64 000 долларов» для поразительного увеличения продаж. Нет сомнений в том, что телевидение усилило и без того растущий потребительский спрос, который был столь заметной чертой 1950-х годов.
Тем не менее, телевидение вряд ли было всесильным, даже в первые годы, когда оно было в новинку для людей. Хотя некоторые журналы боролись с конкуренцией со стороны телевидения, большинство справилось, а некоторые, обращаясь к специализированной аудитории, нашли растущие рынки. Sports Illustrated, начавший выходить в 1954 году, был лишь одним из примеров тенденции к созданию подобных изданий, которые со временем увеличили разнообразие американских журналов. Многие женские журналы также процветали. Радио и кино тоже нашли новые способы конкурировать, часто ориентируясь на особые группы: вспомните радиостанции, ориентирующиеся на особые музыкальные вкусы.
Телевидение действительно ежедневно убаюкивает людей часами сидячего просмотра, но зрители зачастую далеко не пассивны: напротив, они часто восхищенно смеются или горячо спорят о смысле увиденного. Изучение аудитории также показало, что реклама не сметает все на своём пути. Многие рекламные ролики поддерживали продажи или предпочтения брендов, но было сложнее установить потребности, которых у людей ещё не было. Миллионы людей курили и покупали большие автомобили задолго до взрывного роста телевизионной рекламы. (Стабильно высокий процент американцев продолжал курить даже после того, как реклама сигарет была запрещена на радио и телевидении в 1971 году). Зрители обычно громко смеялись над преувеличенными заявлениями о товарах.[892] В 1980-х и 1990-х годах, когда «исследования популярной культуры» стали процветающим научным направлением, авторы все ещё спорили о влиянии телевидения на американскую культуру.[893] Многие продолжали утверждать, что оно было велико и способствовало, например, долгосрочному снижению результатов тестов в области образования и росту преступности на улицах, что особенно ярко проявилось после 1963 года. Другие аналитики, однако, сомневались в силе причинно-следственных связей. Американцы, настаивали они, смотрят на «тексты» телевидения, как и на другие аспекты массовой культуры, в высшей степени индивидуализированно. Зрители не являются пассивными вместилищами; они делают выбор.[894] Классовая, гендерная, религиозная и этническая принадлежность людей особенно сильно влияет на их реакцию.
Хотя присяжные ещё не определились, такая точка зрения на телевидение кажется убедительной. Миллионы американских телезрителей в 1950-е и последующие годы упорно сохраняли привязанность к региональным, этническим или расовым субкультурам и сопротивлялись тем аспектам гомогенизированного «внешнего мира», которые навязывали им средства массовой информации. Казалось, ничто не может поколебать любовь многих итало-американцев к Фрэнку Синатре. Профессиональный рестлинг, будучи фикцией, тем не менее привлекал большую и восторженную аудиторию, особенно среди рабочего класса. Сила этих личных предпочтений продолжала разделять «глобальную деревню» и сдерживать способность телевидения влиять на поведение людей.[895]
МНОГОЕ ИЗ ТОГО, что говорилось о «массовой культуре» в 1950-е годы, исходило от левых. От правых современников исходили разные сетования: по поводу роста сексуального освобождения, преступности среди несовершеннолетних и смены поколений.
Конечно, беспокойство по поводу сексуального освобождения не было чем-то новым для 1950-х годов. Реформаторы и моралисты боролись с проституцией и «белой работорговлей» в конце XIX и начале XX века, а в 1920-х годах беспокоились о «флапперах» и «товарищеских браках». Рост числа разводов сильно беспокоил американцев начиная с 1900 года. Социальные потрясения Второй мировой войны усилили эти опасения, поскольку газеты пестрели сообщениями о «девушках Победы», «хаки-чудиках» и «Шарлоттах хорошего времени», которые свободно отдавались солдатам. Во время войны американцы особенно беспокоились о том, что солдаты могут заразиться венерическими заболеваниями. В 1950-х годах появилось множество историй о «сексуальных преступлениях». Казалось, что «петтинг» среди неженатых людей стремительно растет. Большинство из этих проблем отражали давние представления о классе, расе и гендере, особенно о двойных стандартах, применяемых к полам. Белые мужчины низшего класса (и чернокожие обоих полов), как часто говорили, вели себя как животные. Что необходимо пресечь в зародыше, говорили традиционалисты, так это большую сексуальность среди женщин среднего класса, особенно молодых и незамужних.[896] В начале 1950-х годов сфокусировать эти страхи было поручено доктору Альфреду Кинси, энтомологу из Университета Индианы. В 1948 году он выпустил свою первую книгу о сексуальности американцев «Сексуальное поведение человека мужского пола» (Sexual Behavior in the Human Male). Выпущенная медицинским издательством без лишней шумихи, она опиралась на множество интервью, которые Кинси и его коллеги собирали в течение многих лет. Книга состояла из 804 страниц, стоила дорого ($6,50) и была полна жаргона, диаграмм и графиков. Тем не менее, она быстро взлетела в списки бестселлеров. Его второй том, «Сексуальное поведение человеческой женщины», вышел пять лет спустя. В итоге он разошелся тиражом около 250 000 экземпляров и произвел небольшую сенсацию.
Нетрудно понять, почему, ведь в книгах Кинси приводились статистические данные, ошеломившие американцев того времени. По его данным, от 68 до 90 процентов американских мужчин вступали в добрачные половые связи, как и почти 50 процентов женщин; 92 процента мужчин и 62 процента женщин хотя бы раз мастурбировали; 37 процентов мужчин и 13 процентов женщин имели хотя бы один гомосексуальный опыт; 10 процентов мужчин вели более или менее исключительно гомосексуальный образ жизни в течение предыдущих трех лет; 50 процентов мужчин и 26 процентов женщин совершили супружескую измену в возрасте до 40 лет. Кинси добавил, что около 8% мужчин и 4% женщин занимались сексом с животными.[897]
Тома Кинси встретили гневную критику практически со всех сторон. Несколько книжных магазинов спрятали тома. Некоторые библиотеки отказались покупать их или выпускать в общий тираж, вынуждая тем самым читателей подходить к столу и открыто просить их. Многие писатели оспаривали статистику Кинси, утверждая, что она основана на интервью с людьми, в том числе с большим количеством заключенных, которые рассказывали замысловатые истории о несуществующих сексуальных подвигах. По мнению рецензентов, таким образом Кинси нарисовал ложный портрет американского общества с завышенным уровнем сексуальности, что способствовало формированию менталитета «все это делают». Римско-католическая архиепархия Индианы заявила, что исследования Кинси помогли «проложить путь к вере в коммунизм».[898] Один священник добавил, что Кинси «поведет нас, подобно безумным Навуходоносорам древности, в поля, чтобы мы смешались со скотом и стали одним целым со зверями джунглей».[899]
Другие рецензенты, в том числе и те, кто несколько дистанцировался от подобных моралистов, присоединились к перепалке, которая перекинулась на газеты и журналы в течение нескольких месяцев после выхода каждого из томов. Рейнхольд Нибур опасался, что книги будут способствовать чрезмерной сексуальной свободе. Маргарет Мид предсказывала, что выводы Кинси могут «увеличить число молодых людей, которые могут предаваться „выходу в свет“ с чувством гигиенической самодовольства».[900] Лайонел Триллинг, один из самых уважаемых американских литературных критиков, согласился с тем, что разумные разговоры о сексе могут развеять старые мифы и спесь. Но он возражал против ложной позы научной объективности, которой, по его мнению, придерживался Кинси, и против того, что Кинси простодушно сводил секс к физической активности, особенно к оргазму. Кинси, по его мнению, использовал «факты», чтобы прославить идеологию «освобождения» и «демократический плюрализм сексуальности».[901] Фонд Рокфеллера, который финансировал многие исследования Кинси, уступил растущей критике отчетов и прекратил его финансирование в 1954 году.[902]
Были ли данные Кинси точными, остается спорным и спустя годы. Возможно, он был прав, когда пришёл к выводу, что гомосексуальность более распространена, чем хотелось бы верить американцам того времени. Действительно, некоторые геи начали организовываться. В 1951 году группа гомосексуальных мужчин в Лос-Анджелесе создала Общество Маттачина, надеясь способствовать более либеральному пониманию и вызвать оппозицию против жестоких преследований «квиров» со стороны полиции и других властей.[903] С другой стороны, поскольку Кинси проводил многие из своих интервью с заключенными, он мог преувеличить масштабы гомосексуального поведения.[904]
Тем не менее, никто не сомневался, что Кинси и его коллеги проделали огромную исследовательскую работу, включая около 18 000 продолжительных личных интервью. Более точных данных в то время не было. Более того, он с уверенностью отметил, что в течение двадцатого века в Америке неуклонно росли различные формы аматорской активности, особенно добрачный секс. Каждая новая возрастная когорта молодых людей была более сексуально активной — и в более раннем возрасте, чем предыдущая. Это касалось как женщин, так и мужчин, как представителей среднего класса, так и тех, кто находился ниже по социальной лестнице. Сообщая о таких тенденциях, Кинси способствовал демистификации секса.