В конце концов суды, которые в 1960-е годы то и дело оказывались жизненно важными для стремления к правовому равенству, вмешались и положили конец подобным уловкам. Но это был долгий, долгий путь, который ускорился только в 1969 году.[1006] В 1962 году в штатах Миссисипи, Южная Каролина и Алабама чернокожие дети все ещё не учились в школах вместе с белыми. В 1964 году менее 2% чернокожих посещали многорасовые школы в одиннадцати штатах Старой Конфедерации. Многие южные колледжи и университеты не принимали чернокожих до 1960-х годов или принимали лишь незначительное их число. Очень немногим чернокожим учителям разрешалось работать в белых или десегрегированных школах. Там, где сохранялись двойные системы, сохранялось значительное неравенство в финансировании и других ресурсах.[1007] Через сорок лет после Брауна, в 1994 году, в Саммертоне, штат Южная Каролина, куда Пирсон подал иск, была полностью чёрная средняя школа и полностью белый городской совет. Белые дети из этого района ходили в другие школы.[1008]
Это был Юг, который северные либералы неоднократно поносили. Но американцы на Севере, где де-факто школьная сегрегация отражала расовое разделение кварталов, вряд ли могли утверждать, что у них нет цветовой слепоты. Браун ничего не мог сказать о фактической школьной сегрегации, которая часто становилась все более выраженной по мере миграции чернокожих после 1954 года. В Топике произошло так мало изменений, что в 1979 году Американский союз гражданских свобод вновь обратился к Брауну, утверждая, что тринадцать городских школ были сильно сегрегированы по расовому признаку. Иск был удовлетворен (в пользу ACLU) только в 1993 году, после четырнадцати лет борьбы, когда планы по десегрегации все ещё ожидали реализации.[1009] Аналогичная ситуация сложилась и на Севере: через тридцать пять лет после Брауна почти две трети школьников из числа меньшинств в США посещали государственные школы, в которых их доля превышала 50%. Более 30% чернокожих детей посещали государственные школы, в которых небелые составляли не менее 90%.[1010] Подобные события указывали на то, что решения Верховного суда, какими бы смелыми они ни были, сами по себе могут не привести к серьёзным изменениям в поведении людей в их сообществах, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Действительно, чтобы заставить людей соблюдать закон, требовались гораздо более широкие усилия, в том числе действия Конгресса. Массовое сопротивление свидетельствовало о том, насколько глубоко расовые предрассудки и институционализированная дискриминация подрывают якобы эгалитарные идеалы страны. Консерваторы, среди которых был и Эйзенхауэр, с готовностью приняли эти удручающие уроки; они никогда особо не верили в социальную инженерию. Однако меньшинство американцев продолжало требовать более эгалитарного в расовом отношении мира. Среди них было много чернокожих, которые гневно возмущались неповиновением южан Брауну. Диссиденты не собирались вечно ждать, пока им помогут суды и политики. Они сами начнут действовать.
В 1950-х годах они наиболее ярко проявились в Монтгомери, штат Алабама. Недолго бывший столицей Конфедерации во время Гражданской войны, Монтгомери в середине XX века представлял собой город с населением около 70 000 белых и 50 000 чернокожих. Как и в других южных городах, в нём действовал режим Джима Кроу, в котором были разделены не только школы, но и практически все общественные заведения, большинство чернокожих не имели права голоса и были вынуждены заниматься в основном рутинной работой. Около 60% работающих чернокожих женщин были домработницами, и почти 50% работающих мужчин были домработницами или чернорабочими. Медианный годовой доход белых в Монтгомери составлял 1732 доллара, чёрных — 970 долларов. Примерно 90 процентов домов белых имели туалеты со смывом, в то время как среди чернокожих таких было 30 процентов. Поскольку мало у кого из чернокожих были автомобили, им приходилось передвигаться на автобусах.[1011] Зависимость от автобусов раздражала многих чернокожих жителей города. Автобусная компания в Монтгомери не нанимала чернокожих водителей. Белые водители соблюдали правила, согласно которым чернокожие должны были платить в передней части автобуса, входить в него сзади и сидеть на заднем сиденье. Водители часто оскорбляли и унижали чернокожих пассажиров. Когда автобусы заполнялись белыми, водители кричали: «Ниггеры отойдите назад». Чернокожие, сидевшие в передней части своей секции, должны были уступить свои места и пересесть в заднюю часть.
Миссис Роза Паркс, сорокапятилетняя негритянская швея и работница универмага в центре города, регулярно ездила на этих автобусах. Паркс была тихой женщиной, носила очки без оправы. Знакомые знали её как надежного, разумного человека и верующего прихожанина. Её давно раздражал «Джим Кроу». Более десяти лет назад её выгнали из автобуса за отказ делать то, что ей сказали. Будучи членом NAACP, она была готова проверить на прочность политику автобусной компании. 1 декабря 1955 года она закончила работу и рождественские покупки и села в автобус, чтобы поехать домой. Когда белые пассажиры заняли места перед ней, водитель крикнул: «Ниггеры отойдите назад». Паркс отказалась сдвинуться с места. Водитель вызвал полицейских, которые оформили на неё протокол за нарушение городских законов и велели явиться в суд через четыре дня.[1012]
Е. Д. Никсон, носильщик Пульмана, возглавлявший местную NAACP, ждал подобной возможности и быстро отреагировал. Его и действия NAACP показали, какую центральную роль в борьбе за гражданские права в 1950-х годах и в последующие годы играли незаметные чернокожие люди. Драматические лидеры приходили и уходили, но они мало что могли сделать без жертв местных жителей, которые противостояли запугиванию, включая насилие, на низовом уровне. И многие из этих людей уже давно были неспокойны. «Преподобный [Мартин Лютер Кинг] нас не будоражил», — сказала одна молодая жительница Монтгомери репортеру того времени. «Нас будоражили очень долго».[1013]
Женщины сыграли большую роль в том, что произошло в Монтгомери и в других предстоящих демонстрациях. Джо Энн Робинсон, чернокожая учительница английского языка, действовала быстро. Услышав об аресте Паркс, она вместе с другими членами возглавляемого ею Женского политического совета Монтгомери не спала почти всю ночь, чтобы напечатать листовки протеста, всего около 50 000 штук, которые должны были быть распространены в ближайшие несколько дней.[1014] Вклад таких женщин, как Робинсон, не говорит о том, что они были злее мужчин; растущее нетерпение вовлеченных чернокожих не знало гендерных границ. Но чёрные женщины зачастую были чуть менее восприимчивы к экономическому давлению и насилию, чем чёрные мужчины. Многие из них, как и Робинсон, были твёрды в своих целях, дисциплинированны, эффективны и по всем этим причинам жизненно важны для дела гражданских прав.
Никсон, Робинсон и другие активисты решили бороться, бойкотируя автобусы до тех пор, пока компания не согласится с их требованиями. Изначально эти требования были весьма умеренными: наем чернокожих водителей, вежливое обращение водителей с чернокожими пассажирами и рассадка пассажиров по принципу «кто первый пришёл, того и тапки»: чернокожие занимают задние места, а белые — передние. Стратегия бойкота имела значительную историю: чернокожие бойкотировали трамваи времен Джима Кроу на рубеже веков. Совсем недавно, в 1953 году, бойкот в Батон-Руж длился неделю и заставил городские власти разрешить пассажирам, независимо от расы, рассаживаться в вагонах в порядке живой очереди.[1015] Начало бойкота, конечно, требовало жертв: люди, отказавшиеся садиться в автобусы, должны были идти пешком или объединяться в автопарки. Эта тактика также требовала широкой поддержки; без единства среди масс чернокожих жителей она не принесла бы результатов. Но у бойкота были и привлекательные возможности. Он позволил бы людям выразить давно копившиеся чувства. В нём могли принять участие чернокожие, которые действовали бездействуя, и, которые таким образом рисковали сравнительно мало (по сравнению с дерзкой попыткой проголосовать) в плане индивидуальных репрессий. В случае успеха бойкот мог ударить белых по карману. Если бы тысячи людей отказались ездить на автобусах, не только компания, но и торговцы в центре города понесли бы серьёзные финансовые потери.[1016]
Организаторы бойкота понимали, что должны опираться на самый важный из всех институтов Джима Кроу: чёрные церкви. Южные чернокожие были, пожалуй, самой религиозно активной группой населения Соединенных Штатов. В то время Национальная баптистская конвенция, конфедерация чёрных церквей, была крупнейшей чёрной организацией в Соединенных Штатах и пользовалась самой большой поддержкой. В ней состояло в два раза больше членов, чем в NAACP.[1017] Церкви на Юге были практически единственными местами, где могло встречаться большое количество чернокожих людей.
В выходные перед судом над Парксом Никсон и другие организаторы проводили в этих церквях долгие и эмоциональные собрания. В поисках лидера они обратились к преподобному Мартину Лютеру Кингу-младшему, двадцатишестилетнему пастору, который приехал в Монтгомери в конце 1954 года, чтобы возглавить баптистскую церковь на Декстер-авеню. Несмотря на молодость, Кинг пользовался хорошей репутацией среди местных жителей. Будучи относ