— Это точно картины Древних? — недоверчиво уточнила она. — Но ты рисуешь куда лучше.
— Это картины древнего художника, — подтвердил Олег. — Он был не очень талантливым, но усердным. С художественной стороны они ценности не представляют, только с археологической. Мы подумывали сделать их основой нашей картинной галереи.
— Если что и делать основой, то только твои картины, — категорично сказала Ольга. — Эта мазня твоим работам в подметки не годится.
— То есть продажу поддерживаешь?
— В этом я не уверена, — покрутила она головой. — Это раритет, стоимость которого с годами только вырастет. Или у вас проблемы с деньгами?
— Шутишь? — удивился Олег. — Да они сейчас к нам со всех сторон липнут. Я и свою работу решился продать только потому, что ты предложила…
— Давайте мы все это обсудим за столом, — предложил уже я.
Я чувствовал себя лишним, но никак не мог придумать предлог, чтобы удалиться. А ведь без меня они сейчас точно договорятся лучше. Спас ситуацию позвонивший мне Греков. Извинившись, я поставил защиту от прослушивания и ответил:
— Да, Алексей Дмитриевич?
— Илья, как там у тебя дела в академии? Помощь не нужна?
Это были кодовые слова для разговора по телефону, означавшие, что как раз моя помощь нужна в Дальграде.
— Спасибо, нет, сам справляюсь, — ответил я, что подразумевало: постараюсь прибыть как можно скорее.
Возможно, это была перестраховка и никто нас не слушал, но в последнем сомневался не только Греков, но и я. Все же государственные структуры были относительно независимыми, а статус Шелагина пока не подтвержден.
— Тогда не отвлекаю, — бросил Греков и отключился.
Я снял защиту от прослушивания и сказал:
— Простите, но я должен вас покинуть. Срочные дела.
Наверное, я был убедителен, потому что на лице Ольги не появилось ни грана сомнения, Олег, как мне показалось, даже обрадовался, но вид принял сожалеющий и заявил:
— Илья, мы все прекрасно понимаем. Надо так надо. За щенком я присмотрю.
— У вас есть щенок? — удивилась Шалеева.
Вынес я Глюка и его вещи в гостиную ничуть не переживая, что он испортит романтический вечер дяде. Глюк внимательно обнюхал новое лицо в своем окружении и даже не стал ворчать — первый признак, что все пройдет хорошо.
Я сделал вид, что ушел, но на самом деле выключил телефон и перенесся по Маяку в Дальград. Назад вернусь по Маяку в Философском Камне. Стоял он у меня в комнате ровно посередине. И при невозможности никому, кроме меня, попасть в мою спальню был относительно безопасен для перехода.
В Дальграде я вышел в своей башне, набросил невидимость и пошел к Грекову. Находился он в отведенных ему апартаментах. Видимо, чтобы меня не демаскировать.
— Что случилось Алексей Дмитриевич? — спросил я, войдя, как мы договаривались, без стука и тут же развеивая невидимость.
— О, Илья, быстро ты, — обрадовался он. — Не верил, что так возможно, а поди ж ты…
— Я же сказал, что появлюсь быстро при необходимости. Необходимость-то какая?
— Реликвию надо настроить под одного из губернаторов. С теми же оповещениями, что и на Фадеева. Он сейчас у Павла Тимофеевича, на клятву они договорились, но тот выставил условие увидеть реликвию до клятвы.
— В принципе риска нет. Ее как привязать, так и отвязать можно.
— Истину глаголешь, вьюнош, — кивнул Греков. — Павел Тимофеевич решил пойти навстречу. И поручил мне найти нужную реликвию. Посетитель предупрежден, что дело это небыстрое, но он уперся и не хочет уходить, пока не получит желаемое.
Я извлек контейнер с реликвиями, который хранился у меня в пространственном кармане.
— Ты прямо филиал императорской сокровищницы, — заржал Греков. — Кстати, а что там в ней было-то?
— Я не смотрел. Реально не до этого. У меня и без того уже запасов на несколько поколений.
— Разгребать пора.
— И это мне говорит человек, который предлагал сводить в бордель на экскурсию.
— Не совсем на экскурсию, но сводить. Отвлекаться от разгребания тоже надо. Никак надумал?
Неожиданно Песец проявился и активно закивал, потирая лапы. Наверное, захотел сравнить жриц любви во времена своего создания и нынче. Почему-то показалось, что эта информация у него точно есть. Но ведь спросишь напрямую — пойдет в отказ.
— Мне часа два лучше не возвращаться в Верейск. Дядя личную жизнь устраивает.
— То есть надумал? — непонятно чему обрадовался Греков. — Сделаем. Решим вопрос с реликвией — и двинем.
— Двинем, — согласился я.
«Ну и правильно — заявил Песец. — Каждому знанию нужна отработка на практике».
«На практике я отрабатывал уже. На той же Грабиной».
«Да разве это практика? Это так, жалкое ее подобие. Легко пробудить интерес в девушке, которая в тебе уже заинтересована».
«А то в борделе никто во мне не заинтересован будет».
«Ты не путай себя и свой кошелек. Вот и поучишься различать разницу. Только не забудь личину попроще подобрать».
«С попроще меня туда не пустят».
«С Грековым-то? Он там явный постоянный посетитель. Поди, каждый раз как в Дальграде бывает, захаживает, чтобы не на виду по бабам шастать».
Разговаривая, я времени не терял, подготавливал императорскую реликвию к тому, чтобы привязать княжескую реликвию к определенному человеку. Вывел карту на голографический экран, на котором Греков ткнул в нужную область, после чего осталось только поработать с княжеской реликвией, запрограммировав ее на принятие новой крови.
— Все. Осталось только ткнуть пальцем в шип.
— И сообщение разослать, — напомнил Греков.
— Из кабинета и отправлю, — предложил я. — Сразу, как уйдет первое на непонятном нынче языке. Пройду под невидимостью вместе с основной реликвией.
— Как вариант, — прикинул Греков. — Сможешь пройти незаметно?
— Обижаете, Алексей Дмитриевич.
— Уточняю, — хмыкнул он и взял нужную княжескую реликвию. — Идем?
Я взял императорскую и ушел в невидимость, поэтому для посторонних в коридор вышел один Греков. Важно вышел, неся на вытянутых руках княжескую реликвию. Подозреваю, что руки он вытянул не просто так, а из опасения, что оцарапается и станет новым князем. Вряд ли кто-то это поймет из короткого разосланного сообщения, но реликвию придется перенастраивать, а это время. Становиться князем Греков точно не хотел. Честно говоря, я тоже, но для меня вариантов уже не было.
В гостиной, которую Шелагин использовал под кабинет, в этот раз, кроме него и секретаря, был незнакомый мужчина, который явно волновался и постоянно вытирал потеющие руки носовым платком.
— Павел Тимофеевич, вот нужная реликвия, — радостно сообщил Греков.
— А как я пойму, что она именно та, которая от моих земель, — подозрительно спросил визитер.
— Игорь Николаевич, — укоризненно посмотрел на него Шелагин, — мы с вами это уже обсуждали. Вы почувствуете свою реликвию сразу, как и те земли, за которые она отвечает. Вам нужно уколоться об этот шип — и все.
Игорь Николаевич протянул палец и тут же его отдернул.
— Подозрительно это все, — заявил он. — Зачем вам моя кровь, Павел Тимофеевич?
— Мне не нужна. Нужна реликвии, чтобы она на вас настроилась.
— Это вы так говорите. А реально она может собирать таким образом образцы крови.
— Господи, Игорь Николаевич, — закатил глаза секретарь в явном сильном раздражении, — как вы всем со своей перестраховкой надоели. Вы же прекрасно понимаете, что образец вашей крови можно взять, не прибегая к таким ухищрениям. Если бы Павлу Тимофеевичу он понадобился, он получил бы образец так, что вы об этом даже не узнали.
— Игнат Трофимович, еще мой дедушка постоянно твердил, что кровью разбрасываться нельзя.
— Разбрасываться нельзя, а доказывать свое право на владение реликвией — можно и нужно. Если вы отказываетесь, то найдутся и другие желающие, как вы понимаете. Вы уже перебрали отведенное вам время. Из-за вас другим приходится ожидать больше необходимого. И Павел Тимофеевич уже устал от вашей бестолковости и наверняка думает, не лучше ли передать управление реликвией более понятливому человеку. Реликвий, знаете ли, мало свободных, претендентов на них хватает.
— Но этот предмет собирает мою кровь.
— Этот предмет, — раздраженно бросил Шелагин, — называется княжеской реликвией. Вы либо завершаете привязку и убираетесь вместе с реликвией, либо убираетесь без нее, если в течение пяти минут так и будете действовать мне на нервы. Сколько можно? Игнат Трофимович совершенно прав.
— Так я отнесу опять в хранилище, Павел Тимофеевич? — предложил Греков. — До следующего претендента?
— А это точно реликвия? — завел свою шарманку Игорь Николаевич. — Какая-то она невзрачная… У других князей она производит куда более солидное впечатление.
— Можете тоже сделать для нее футляр, но не советую, — бросил Шелагин, терпение которого уже было на исходе. — Потому что неправильно сделанное обрамление изменяет влияние реликвии на носителя и превращает ее из помощника в причину проблем с психическим здоровьем.
— Откуда вам это знать?
— Так. Вон отсюда! — рявкнул взбешенный Шелагин. — Вопрос о принадлежности княжества, где вы губернаторствуете, будет поставлен на ближайшем Совете.
— Зачем же сразу так волноваться? Я проявляю разумную осторожность, — возразил Игорь Николаевич
Он посмотрел на секретаря, приближающегося с явным намерением вышвырнуть надоеду из гостиной, и быстро ткнул пальцем в выступ, после чего застыл, наверняка получив непонятное сообщение. Шелагин удовлетворенно кивнул, и я отправил рассылку с картинкой о появлении нового князя.
— Получилось! Глазам своим не верю. — Игорь Николаевич смотрел на реликвию влюбленными глазами, и его совсем не смущала ее невзрачность. — Неужели все?
— С вас клятва, — сухо сказал Шелагин. — После чего вы уберетесь с глаз моих долой.
— Я бы предпочел сделать это без свидетелей.
— Павел Тимофеевич, я могу быть свободен? — спросил Греков. — Собираюсь вечером отдохнуть в Дальграде.