— Я бы тоже вечером отдохнул в Дальграде, — вздохнул Шелагин.
— У вас остались запланированные встречи, — напомнил секретарь, — которые сдвинулись из-за Игоря Николаевича. А он все также тянет время. Вот текст клятвы, и покончим наконец с этим.
Бывший губернатор, а ныне новоявленный князь клятву забормотал безо всякого вдохновения. Поди, рассчитывал, что про нее забудут и позволят ему вынести реликвию без клятвы.
Когда он покидал кабинет, вздоха облегчения не удержал никто, а Шелагин спросил:
— Игнат Трофимович, вы уверены, что мы не сделали ошибку с этим назначением?
— Совершенно уверен. Сам Игорь Николаевич не производит благоприятного впечатления, но у него, как и его сына, достаточно кругов Силы для управления реликвией, и сын намного разумней, в матушку пошел, которая, собственно, и управляет княжеством. Так что не переживайте, реликвия в правильных руках.
Греков откашлялся, привлекая к себе внимание:
— Павел Тимофеевич, так я могу быть свободен?
— Можете, Алексей Дмитриевич. Еще одной привязки реликвии я не перенесу точно.
Грекову повторять второй раз не пришлось, он испарился из кабинета почти со скоростью владеющего телепортацией. Я тоже от него не отстал. Слушать обсуждения будущих князей, возможно, и полезно, но неинтересно. Вернулись мы в апартаменты Грекова, где я снял невидимость.
— А реликвия? — заволновался Греков.
— Я ее еще в кабинете убрал, — пояснил я. — Вы мне обещали узнать про банковскую ячейку. Нужно по вот этой особе.
Всю известную мне информацию по Федоровой я выписал заранее на листок и отдал его Грекову.
— Сделаем. Насколько срочно?
— Пока не горит.
— Тогда нормально, — успокоился он. — Едем? Не передумал?
— Я от своих слов никогда не отказываюсь.
Хотя после инструкций Песца желание отправиться в бордель в компании Грекова резко уменьшилось. Потому что симбионт не ограничится инструкциями, которые он уже выдал. Если он считает это этапом обучения, с него станется влезть в процессе.
«Не влезу, — опровергая свои же слова, влез в мои мысли Песец. — Обещаю только со стороны наблюдать. Ты меня не увидишь, не услышишь и не почувствуешь. А разбор сделаю потом».
«Какой еще разбор?»
«Ошибок, конечно».
Песец выглядел сейчас в точности, как на той иллюзии, что я оставил Олегу для изображения символа нашего рода: важный и уверенный в собственной правоте.
Глава 11
Перемещался Греков по всем правилам любителя сбрасывать хвосты. Машину, из расширившегося за последнее время шелагинского парка в Дальграде, взял самую неприметную, без княжеской маркировки. И ту вел лично и только до центра. Сидел я рядом с ним, но под невидимостью. Честно говоря, так куда удобней путешествовать, чем в кузове попутного грузовика. Пока мы ехали, окончательно стемнело, и все же после выхода из машины Греков завернул еще и в темный переулок для использования артефакта личины.
— В борделе работают распознаватели, — счел нужным пояснить он, — так что все равно будут знать и кто пришел, и кого привел. Но снять компромат и потом им шантажировать уже не выйдет.
Я использовал заклинание личины сразу, чтобы не забыть. Внешность изменил самую малость — как раз настолько, чтобы не походить на себя самого. И сильно сомневался, что мою личину пробьют бордельные распознаватели. Ауру я тоже на всякий случай замаскировал.
— А бывали такие случаи? Я про шантаж.
— Разумеется, — ответил Греков. — Те, кто там работает, моральными нормами не обременены. Советую тебе про это не забывать и не вестись на слащавые истории, на которые тамошние дамочки очень горазды. Все они там по своему желанию и зарабатывают столько, что будут держаться за место до самого конца, который не всегда приходит со старостью. Занятие, в некотором роде, опасное.
«А еще имей в виду, что в реале девочка может выглядеть совсем не так, как ты ее видишь без применения магии. В ход идет не только яркая косметика, но и артефакты, меняющие внешность. Иногда капитально, иногда чуть-чуть. Уменьшить возраст или закрыть некстати выскочивший прыщ. Так что рекомендую сразу отсекать использование иллюзий, чтобы не получить первый опыт с дамочкой, которой уже пора присматривать гроб поудобней».
«Греков говорил, там элитное заведение».
«С опытными жрицами любви. А опыт, как известно, идет рука об руку с возрастом».
«По твоей логике самой опытной была бы Живетьева», — с ехидцей сказал я.
«А разве это не так?»
Греков принялся давать мне наставления уже относительно другой безопасности, касающейся необходимости предохраняться, и даже всунул упаковку презервативов, предупредив, чтобы забирал даже использованные с собой. Песец тут же подхватил эту тему и начал дополнять уже со своей стороны, заявив, что никому нельзя оставлять не только свою кровь, но и сперму.
В результате двойной обработки к борделю я подходил с уже изрядно гудящей головой и сильным желанием ничего больше не слышать. Нет, я прекрасно понимал, что они оба обо мне беспокоятся, и только поэтому еще не попросил обоих заткнуться.
Вход выглядел совершенно неприметно, никаких кричащих вывесок, никаких красных фонарей, к чему я уже был подсознательно готов. Солидная металлическая дверь, за которой находился охранник. Нет, он тоже маскировался под добропорядочного служащего в деловом костюме, но обилие артефактов при нем и огнестрел в кобуре под мышкой намекали, что не все так просто. Изучал он нас пристально. В основном меня, потому что Греков явно уже был у них там в базе и удостоился лишь поверхностного осмотра. Во мне ничего опасного не усмотрели, поэтому пропустили в обитель разврата.
За спиной охранника была еще одна дверь. Стоило ее распахнуть, как по ушам сразу ударила музыка. Низкая, тягучая, будоражащая кровь.
«О, на вас пошло распыление возбуждающих, — радостно сообщил Песец. — Ты быстро справишься, с твоей-то регенерацией да с легким веществом, а вот твой проводник в мир порока поплывет».
— Алексей Дмитриевич, а то, что на нас распыляют, это не запрещено?
Он аж застыл на месте, потом повернулся ко мне и медленно спросил:
— Что на нас распыляют?
— Слабое возбуждающее.
— А, поэтому мой артефакт это за угрозу не воспринял, — успокоился он. — В таких местах это разрешенное. Слабенькое возбуждающее — это все равно что сидр.
«Чего? — взвился Песец, став в объеме раза в два больше от вздыбившейся шерсти, и оскалился. — А я его считал нормальным человеком. Сравнить полулегальную алхимию и натуральнейший сидр, который не отравляет, а расслабляет и систематизирует мысли. Сплошная польза против сплошного вреда».
«Кто-то обещал не отсвечивать».
«Но не в случае, когда твоя жизнь подвергается опасности. Запомни, эта дрянь ничего общего с сидром не имеет».
Морда Песца увеличилась настолько, что закрыла все остальное. Он словно в душу мне глянул — и исчез.
В зале, разделенном полупрозрачными занавесками на зоны, царил полумрак. Даже центральная сцена, на которой извивалась вокруг шеста полуобнаженная красотка. А, нет, не такая уж красотка: образ создавали парик с длинными локонами и бюст, увеличенный вкладышами в лифчик. И это я молчу про накладные ресницы и роспись на физиономии. Хотя крутилась девушка красиво, ей лениво похлопывали и выкрикивали пьяные комплименты.
В воздухе витал сладковатый запах духов, смешивавшийся с парами алкоголя и чем-то приторно-тяжелым. Наверное, именно так пахнет плотское удовольствие. Нотка разгоряченного тела там точно присутствовала.
— Волнуешься? — пихнул меня в бок Греков.
Мы заняли один из столиков, и к нам уже направлялось несколько девушек, поэтому отвечать надо было быстро.
— Нет. Немного любопытно.
— Ну ты кремень.
— Скучаете, мальчики? — игриво спросила одна из подошедших девиц.
— Ой, скучаем, девочки, — игриво вторил Греков и притянул ее к себе на колени.
Рука его пробежалась по девушке, как будто проверяя, что там настоящее, а что — плод иллюзии, потом угнездилась на груди. Настоящей, не подкладной и не накачанной. Возможно, потому что это было у нее единственное натуральное. Артефакт иллюзии она использовала не только для того, чтобы снизить возраст, но и чтобы скрыть мелкие несовершенства собственной фигуры. И синяк, украшающий правую скулу. Смех был тоже фальшивым — кажется, ей было не так уж и весело. Но Грекова все это устраивало.
Наверное, это была одна из его постоянных подруг в этом месте, потому что ко мне подсели сразу два разного типажа и разной степени замаскированности. Одна казалась немного загадочной и отстраненной, зато вторая постоянно хихикала, немного глупо, но вполне естественно. И не подумаешь, что это всего лишь игра — игра желаний и иллюзий. И не особо искусная. На языке словно поселилась горечь разочарования. Почему-то я ждал совсем другого от этого места. А на деле получил посредственный спектакль в декорациях, правдоподобие и красоту которым придавали полумрак и артефакты.
Греков вовсю наслаждался пока еще поверхностным общением с девицей, а я понимал, что не смогу воспринимать это столь же легкомысленно, как он. От этого места смердело фальшью. А от девушек — равнодушием ко мне и интересом к моему кошельку.
«Ты рассчитывал в доме терпимости найти кристально чистые чувства? — недовольно фыркнул Песец. — С чего ты решил, что эти девушки должны к тебе хоть как-то относиться, чтобы лечь с тобой в постель. Это их работа, понял? И ты пришел сюда не философствовать, а решать вполне определенную задачу. А именно: добиться, чтобы снятый блок исчез и из твоих мозгов. Все. Ты думаешь, Греков притащил сюда тебя потому, что ему нужна была компания? Ему наверняка это посоветовал Зимин или другой нормальный целитель».
— Выбрал? — опять пихнул меня в бок Греков.
— Не на мой вкус.
Хохотушка что-то рассерженно прошипела, наконец перестала ко мне прижиматься и ушла, покачивая пышной задницей.
— Не нравятся толстые? — спросила оставшаяся.