Глава 4
Стаминский прибыл ровно к назначенному времени. Если он и был не уверен в своей позиции после утраты связи с реликвией, то никак этого не показывал. Смотрелся важным и довольным жизнью, что само по себе настораживало: кроме личных проблем, у него еще и проблема с дочерью и внуком вылезла. При таких вводных делать вид, что ничего не произошло, по меньшей мере странно.
После посещения Изнанки, быстрого, но результативного (удалось добыть там все запланированное), я уже полностью пришел в себя и мог сосредоточиться на разговоре Стаминского и Шелагина. Разумеется, первым делом визитера я просканировал и ничуть не удивился, обнаружив отпечаток клятвы.
— У него стоит клятва, — передал я Шелагину-старшему.
Тот даже бровью не дернул, смотрел на Стаминского с радостной улыбкой встретившего давнего хорошего знакомого.
— Будь настороже. Если загоню в угол, может под клятвой и напасть.
Обменялись оба князя приветствиями тоже довольно дружелюбно, после чего Стаминский сразу приступил к тому, ради чего он приехал.
— Павел Тимофеевич, как я понимаю, вы в состоянии вернуть мне как реликвию, так и управление над ней.
— Увы, не от меня зависит, — грустно ответил Шелагин. — Павел Васильевич, это было решением основной реликвии. Она в некотором роде разумна.
— Павел Тимофеевич, давайте без этих ваших сказочек, — поморщился Стаминский. — Они хороши для народа, но я в них не верю. Предлагаю дать вам клятву верности в обмен на возврат доступа к реликвии. Стране это только на пользу пойдет. Мое княжество — одно из самых процветающих. Только я знаю все тонкости управления и имею подходы ко всем значимым людям.
Стаминский улыбнулся, но улыбка казалась немного напряженной. Он явно рассчитывал, что дальше разговор на себя возьмет Шелагин-старший, но тот молчал, поэтому визитеру пришлось продолжить уговоры.
— Я знаю, что вы уже вернули одному князю реликвию и идут переговоры о возврате остальным, как и о замене губернаторства на княжения. Как в случае с Фадеевым.
— Увы, с Фадеевым княжеский титул обернулся против него, — грустно сказал Шелагин. — Следствие, конечно, еще идет, но я уверен, что это месть Живетьевых со всеми присущими этому гнилому семейству спецэффектами.
Лицо Шелагина исказила гримаса отвращения, Стаминский же тоже не остался безучастным. Как мне показалось, он занервничал еще сильнее.
— Я — не Фадеев, — заметил он. — Я — потомственный князь.
— Да, вы не Фадеев, он клятву верности Живетьевым не давал. И вы не князь. Без реликвии князей нет.
— Я тоже не давал клятву верности Живетьевым, — возмутился Стаминский.
— А кому вы давали?
— Никому. Князья никому не клянутся в верности.
— Павел Васильевич, у вас на ауре отпечаток клятвы…
Стаминский дернулся, как будто его внезапно ударили под дых.
— С чего вы взяли?
— Императорская реликвия дает некоторые возможности… — как можно обтекаемей ответил Шелагин. — Покойный император наверняка был в курсе, что вы — слуга его близкой подруги.
— Он никогда ничего подобного не говорил!
— Не говорил, потому что ему было все равно. А мне — нет. Вы предлагаете дать мне клятву верности в обмен на княжество, а сами повязаны более ранней клятвой по уши.
— Живетьева умерла, клятва ей уже ничего не значит, — затравленно выдавил Стаминский, переставший отпираться.
— Ой ли? Не для того ли Евгения Павловна прибрала сердце Живетьевой?
— Что за чушь вы несете?
Шелагин раскрыл папку и вытащил из нее лист с распечатанным кадром. Кадр был черно-белым, но выглядела на нем великая княгиня весьма живописно. А уж понять, над чьим телом она стоит, сжимая в руках комок вполне определенного вида, смог бы даже идиот.
Стаминский идиотом не был, поэтому понял сразу, чем это ему грозит, и побледнел.
— Пока сердце в руках вашей дочери, никакая клятва мне значения иметь не будет, — любезно сообщил Шелагин. — При всем уважении, Павел Васильевич, возвращать вам в такой ситуации княжество — вести страну в пропасть. Принесете сердце — вернете княжество. После клятвы, разумеется.
— Павел Тимофеевич…
— Уговоры бесполезны, — с таким металлом в голосе сказал Шелагин, что Стаминский тут же заткнулся. — Пока сердце не будет у меня в руках, к вам реликвия не вернется. Более того, затянете — в сеть утечет эта фотография вашей дочери. Как вы думаете, как скоро от меня потребуют взять ее под стражу? А может быть, и всю вашу семью? Идите, Павел Васильевич, и подумайте над перспективами как нашего сотрудничества, так и отказа от него. Не занимайте моего времени.
Стаминский нацепил на лицо дежурную улыбочку, наверняка подумав, что Живетьева умудряется доставлять ему неприятности и после смерти. Похоже, желание пропихнуть свою дочь за цесаревича было столь сильным, что подвигло Стаминского на неосторожную клятву. Арина Ивановна, разумеется, приняла ее с радостью: кто там будет супругой цесаревича, ее не волновало, потому что она уже была уверена в том, что станет императрицей. После чего ей было бы глубоко наплевать на сопутствующие потери, к которым относились бы и князь Стаминский с дочерью.
— Все? Ухожу? — спросил я по связи Шелагина.
— Да, — ответил он так же. — В отношении остальных твое присутствие не столь важно. Хотя их тоже неплохо было бы проверить на клятвы, но я сегодня собираюсь только раздавать обещания.
Вернуть реликвии ему бы без меня и не получилось, потому что с той, что была отдана вчера, всю подготовительную работу проводил я. Точнее, мы с Песцом. Но стоять здесь в невидимости весь день? Увольте. У меня были планы, которые я повторно озвучил утром и с которыми Шелагины согласились. Потому что алхимия не терпела — требовалось срочно делать новые зелья, используемые Грековым в таком количестве, как будто он не спаивал допрашиваемым, а делал для них ванны.
Поехали мы к Проколу в Дальграде, причем в этот раз со мной были Греков и еще двое его подчиненных. Шелагин-младший был слишком занят делами отца чтобы составить нам компанию. В итоге они должны были все разгрести и старший Шелагин передавал младшему реликвию, отказываясь от княжества. Дальше предполагалось, что младший будет уже заниматься чисто княжескими делами, а старший — императорскими. При этом с подключением к императорской реликвии Шелагин-старший решил погодить, пугал его пример покойного императора.
Насколько я понял из объяснений Песца, и раньше к главной реликвии прикреплялся не главнокомандующий, а маг, чья сила позволяла управлять устройством. Для того устройства, что нынче называется императорской реликвией, требовалось не менее пятнадцати кругов силы, а лучше больше, чтобы не было выгорания. У меня в настоящее время было уже почти семнадцать, потому что я не пренебрегал ни медитацией, ни тренировками. Песец говорил, что такой быстрый рост долго не продлится и связан именно со снятием блока: идет высвобождение потенциала, который блоком сжимался как пружина. Вот она и распрямляется.
Глюка опять пришлось поручить Таисии. Она была не столь занята, как мать. Княгиня Беспалова в настоящий момент развила бурную деятельность уже непосредственно по подготовке к коронации. С нарядами, видать, определилась, теперь подгоняла к ним все остальное.
На Изнанке я бы с удовольствием просто проехался, но у меня были конкретный список необходимого и ограниченное время, поэтому даже к базе мы не выбрались. На карте у меня были уже свои пометки, так что я отправился сначала к одним зарослям, а потом прямиком к другим. Почти, потому что пришлось остановиться у подвернувшегося по дороге мерцающего слизня, ингредиенты из которого требовались для зелья Правды. Приговорили мы его в восемь рук практически моментально. Пришлось задержаться, только чтобы вырезать из него все полезное и снять кожу. После чего я был уверен, что больше ни на что отвлекаться не стану.
«Камнеплюйчики, — оживился Песец. — Две штуки. Как раз на короткую шубку. Молоденькие совсем, из них особенно нежный мех выходит».
«Неужели?»
«Я тебя когда-нибудь обманывал? — оскорбился он, притворившись, что не понял. — Самый лучший мех как раз из таких. Захочешь заняться кожевничеством — а у тебя материал уже есть».
И посмотрел укоризненно. Мол, я о тебе забочусь, не покладая лап, а ты не ценишь.
«У меня слизень есть для кожевничества».
«Да что там можно приличного сделать из одного жалкого слизня? А вот из камнеплюев — другое дело», — продолжал уламывать меня Песец.
«Таисия предупреждала, что дорогие подарки не возьмет».
«Тогда ситуация была другой. А если и сейчас заявит то же, можно намекнуть, что от такой шубки не откажется другая девушка».
От камнеплюев мы отъехали недалеко и их действительно было всего два, так что я поддался уговорам симбионта и повернул транспорт к ним.
Подумать только, не так давно я приходил в ужас от нападения пучеглаза, а сейчас про камнеплюев, которые считаются противниками посложней, думаю «всего два». Да еще и прикидываю, как их лучше бить, чтобы минимально повредить шкуры…
— А эта пакость тебе зачем? — спросил Греков, когда понял, что я ничего из внутренностей не собираюсь брать, только шкуры содрал.
Причем провернул это довольно быстро, не потеряв ни одной лишней минуты и не сделав ни одного лишнего надреза. Практика — лучший учитель.
— Для работы с кожей.
— Это ты из них жилетки антимагические делал?
— Да нет же, Алексей Дмитриевич, из обычной кожи, эти шкуры — совсем для другого.
— А-а-а, — разочарованно протянул Греков, — а я уж было решил, что ты для наших парней, которых учишь, тоже хочешь сделать защиту.
— Намек понял, — усмехнулся я. — Будет время, может, и займусь. Из того же слизня можно вариант футболки сделать. Хорошо тянется и прилегает к телу. Воздух, опять же, пропускает.
— Главное, чтобы не пропускал заклинания, — оживился Греков. — Нам бы хотя бы для тех, кто непосредственно Павла Тимофеевича охраняет. На императорскую охрану надежды нет. Да и вообще. Помнишь, как Живетьева их од