Иафет остановился и обнял ее:
– Что такое, жена моя?
Оливема попыталась сдержать слезы. Сказала:
– Если это все правда, то, что Эль сказал твоему отцу, если случится великий потоп, то, значит, наш ребенок родится после… – Она захлебнулась слезами.
Иафет просиял:
– Наш…
Оливема положила голову ему на сильное плечо:
– Наш ребенок, Иафет. – Внезапно ее слезы сменились смехом. – Наш ребенок!
Попытка предупредить жителей оазиса привела к тому, что те собрались у границы владений Ноя.
Ветер из пустыни делался все жарче. Взгляд Ноя был прикован к ковчегу. Он пытался не обращать внимания на свист и крики толпы.
Матреда мрачно вскипятила вино:
– Я бы предпочла вылить это на мантикору, но если они хоть пальцем тронут моего мужа, они у меня об этом пожалеют!
Хам крадучись проскользнул в шатер.
– Ты что здесь делаешь? – сердито спросила его мать.
– Мне надоело быть посмешищем.
– А ну сейчас же иди помогать отцу! – разъярилась Матреда.
– Он сошел с ума.
– Это не важно! Твое место рядом с ним! И с твоей женой. Она нос не дерет – и работает, и носит твоего ребенка. – Матреда улыбнулась. Скоро появятся три малыша! Ее переполняла радость.
– Мать, неужели ты не можешь остановить его? Он обезумел: глаза сверкают, борода реет по ветру, его… Поговори с ним!
– Я уже говорила, – отрезала Матреда. – А теперь марш к нему! Немедленно!
Хам неохотно вышел на слепящее солнце, под обжигающий ветер. Гудящая глумливая толпа стала больше: жители оазиса собрались поглазеть на происходящее.
Руки Ноя были черны от смолы, которой он покрывал стены ковчега.
Кто-то бросил камень. Камень пролетел мимо цели и лишь скользнул по темному дереву, не причинив вреда.
Сэнди с Деннисом оставили работу и неспешно двинулись к толпе низкорослых людей. Деннис так и нес в руках доску, которую он шлифовал. А у Сэнди в руке был камень, который он использовал вместо молотка. Братья не делали угрожающих жестов, и тем не менее толпа чуть подалась назад.
– Не сметь кидать камни! – приказал Сэнди.
Деннис выпрямился во весь рост, нависая над мужчинами-коротышками в первых рядах:
– Идите по домам. Возвращайтесь в свои шатры. Немедленно. – Голос его был низким голосом мужчины.
Иногда полезно быть великанами. Толпа постепенно рассосалась.
Иалит сидела на своем любимом звездном камне, съежившись, словно бы от холода. Она не заметила приближения Оливемы, пока та не обняла ее за плечи.
На глаза Иалит навернулись слезы.
– Близнец Сень и близнец День… – Она не договорила.
Вместо нее это сделала Оливема:
– Как только ковчег будет построен, им придется уйти. Туда, откуда они пришли.
Иалит захлебнулась рыданиями:
– Близнец Сень просил меня пойти с ними.
Оливема в удивлении отстранилась:
– Вот такой выход никогда не пришел бы мне в голову!
– Так что ты думаешь?
Оливема внимательно посмотрела на небо, прислушалась. Потом покачала головой.
Иалит тоже взглянула наверх:
– Звезды никогда не ошибались.
– Я не знаю, почему это неправильно для тебя – уйти с близнецами, – задумчиво сказала Оливема. – Я знаю только, что я слышу звезды, и я согласна с ними. Тут кроется нечто, чего мы не понимаем. Но ты слышишь звезды? Они говорят, чтобы ты не боялась.
Легкий ветер коснулся их лиц с бормотанием:
– Не бойтесь. Не бойтесь. Замысел совершенен.
– Мне хочется… – прошептала Иалит. – Мне хочется, чтобы дедушка Ламех был жив. Хочется, чтобы Эль не велел отцу строить ковчег или чтобы дожди так и не пришли.
– А наши близнецы?
По щекам Иалит потекли слезы.
– Я не могу желать, чтобы они не приходили к нам. Или чтобы я не становилась взрослой.
Оливема обняла Иалит и принялась укачивать ее, словно ребенка:
– Мне тоже страшно, сестренка. Я ношу дитя моего Иафета, и я постоянно боюсь будущего. Я боюсь этого ужасного потопа, боюсь всех смертей и страданий, которые он принесет. Иногда я даже боюсь Ноя, таким неистовым он кажется. Но я доверяю Иафету. Я доверяю звездам. Я доверяю Элю. Я верю, что все будет ко благу.
Звезды медленно уходили за горизонт. Небо посветлело, окрасилось в нежные тона. Радостная птичья песня разлилась в воздухе, и обезьяны принялись хлопать в ладоши.
Ковчег был почти готов.
Ночью близнецы перешептывались в темноте. Днем они никогда не оставались одни, и во время послеполуденного сна спали не все.
– Никого из серафимов не видать, – сказал Сэнди. – Уже много дней.
– И нефилимов тоже, – добавил Деннис.
– Их бы я предпочел никогда не видеть. В особенности Рофокаля.
– Время от времени мне кажется, что я кого-то из них вижу, – сказал Деннис. – Во всяком случае, когда я вижу муравья или червяка, у меня перед глазами начинают мельтешить разные цвета – красный, оранжевый, синий, пурпурный. Но они не перевоплощаются.
– Мне нужно повидаться с одним серафимом, – сказал Сэнди. – С Аднарелем. Я думал, может, скарабей придет с Хиггайоном, но нет, что-то он не показывается.
– Вряд ли это означает, что он остался у дедушки Ламеха, – задумчиво отозвался Деннис. – Я только раз видел серафимов, чтобы при этом было много народу: когда хоронили дедушку Ламеха и они пришли все сразу. А так они появляются только при одном-двух людях. А с этим строительством ковчега и с жизнью в шатре Ноя вокруг всегда куча народа. Может, нам попробовать завтра утром удрать ненадолго и пойти в пустыню вдвоем?
– Хорошая идея, – согласился Сэнди. – Только зачем ждать до завтра? Днем, по жаре, мы сами идти не захотим, а в любое другое время нас хватятся. Ной с Матредой постоянно проверяют, где мы. Они боятся, что кого-нибудь из нас опять похитят. Почему бы не пойти сейчас?
– Прямо сейчас?
– А что? Мы же не спим.
– Пошли.
– Не разбуди Хиггайона.
– И Селу.
– И…
– Тссс!
Они тихо вышли из шатра.
Но не настолько тихо, чтобы Иалит их не услышала. Она встала со шкур и последовала за ними.
– Кх, кх. Они идут.
– Ш-ш-ш. Этого мы и ждали.
– Ссс. Наконец-то.
Нефилимы скинули свои животные обличья. Взметнувшиеся крылья сделали ночь непроглядной и скрыли звезды.
Маленький мамонт дернулся и проснулся. Ему приснилось, будто брат Тиглы бьет его. Он тыкнулся в Селу, та – в Хиггайона, тот потянулся к близнецам – но обнаружил лишь груду шкур. Встревоженно фыркнув, Хиггайон протопал на другую сторону шатра, туда, где спала Иалит. Она тоже исчезла. Хиггайон посмотрел на Ноя и Матреду. Те мирно спали.
Села тихонько затрубила, так, что слышно было только мамонтам, и указала кончиком хобота на ухо Хиггайона. Скарабей был там – маленькая яркая драгоценность на серой мочке уха.
– Что нам делать? – взглядом вопросил Хиггайон. Наклонил голову набок, словно бы прислушиваясь. Потом махнул хоботом остальным мамонтам, выскочил из шатра и помчался в пустыню. Те последовали за ним.
Близнецов чуть не окружили, прежде чем они поняли, что происходит. Круг нефилимов смыкался, медленно, но верно. В нос мальчикам ударил резкий запах камня и холода.
Сэнди показалось, будто кто-то с силой прижал руку к его груди. Он крикнул Деннису: «Скорей!» – и метнулся наружу через брешь в круге.
Деннис последовал его примеру. Он прорвался через темные пурпурные крылья, едва не задушившие его.
– Бежим!
Рефлексы у близнецов были хорошие, но нефилимы оказались проворнее.
Круг снова начал смыкаться вокруг них, словно выдавливая воздух из груди братьев. Сэнди промчался, наклонив голову, словно таран, между Рофокалем и Угиэлем. Деннис прорвался мимо Иблиса.
Но близнецов было всего двое, а нефилимов – много, и нефилимы были достаточно уверены в своих силах, чтобы действовать размеренно, без спешки. В своем стремлении вырваться из круга близнецы побежали в противоположную от оазиса сторону. И теперь они оказались слишком далеко, чтобы даже думать о прорыве обратно к владениям Ноя.
Круг нефилимов приближался.
Иалит увидела.
– Ариэль! – закричала она. – Ариэль!
Золотой лев пронесся по песку, мимо Иалит, и очутился между двумя нефилимами, не давая кругу замкнуться окончательно.
Раздался странный глухой топот, и вот Адмаэль-верблюд, белый, словно луна, проскакал через пустыню и втиснулся в круг. В небе всплеснули белые крылья, и пеликан, спикировав, снова разорвал круг.
А потом в круг ворвались три маленькие серые фигурки, плюясь песком и водой в лица нефилимам. Те, сверкая крыльями, рассыпались в разные стороны.
В небо взмыли столбы света, и льва, верблюда и пеликана сменила сияющая красота серафимов.
Сэнди с Деннисом побежали к ним – так быстро, как не бегали еще никогда в жизни. Аларид поймал Сэнди, а Адмаэль перехватил Денниса.
Нефилимы гневно взмыли в небо и увидели Иалит.
– Она моя! – выкрикнул Иблис. – Отдайте ее мне!
Но Ариэль успел первым. Как бы ни был стремителен Иблис, серафим оказался стремительнее. Он укутал Иалит золотыми крыльями.
Три мамонта, радостно трубя, скакали вокруг.
На ухе Хиггайона вспыхнула бронза, и перед ними восстал Аднарель.
– Прочь! – трубным голосом приказал он нефилимам.
– Вы не вправе отнимать их у нас! – проклекотал Наама.
– А вы не вправе владеть ими! – Аднарель был исполнен гнева. – Прочь!
Из пустыни с четырех сторон явились другие серафимы и встали рядом с Аднарелем, Аларидом, Адмаэлем и Ариэлем.
Потом Эртаэль, чьим обликом была крыса, проскулил:
– Скажите нам, что надвигается!
– А вы не знаете? – спросил Аларид.
– Я предполагаю, – прошипел Угиэль, – что, если Ной строит лодку, он рассчитывает где-то найти воду.
– Твое предположение верно. – Адмаэль положил руку Деннису на плечо.
– Ну и что из этого? – проклекотал Наама.
– Дождь, – сказал Аларид. – Много дождя.
Серафим протянул руку к небу и словно коснулся яркой звезды. Вспышка расколола небо и с громовым раскатом обрушилась на землю.