Они приблизились ретивой рысью, и одна спросила:
– Мистер Марк?
– Нет, лапушка, меня зовут Энди. Мистер Прайс – то есть мистер Марк – меня прислал. – Энди протянул руку, и девушка ее пожала. – Жасмин? – рискнул он, улыбаясь.
Не будем лукавить – они все на одно лицо. Энди угадал. Фамилии пофигу, не учить же ему тагальское произношение. (Тагалог? Что, у них правда такой язык? Больше смахивает на название детской телепередачи.)
– А вы, значит, Мария, – сказал он другой девушке.
Та улыбнулась до ушей. Надо же, маленькая – а рукопожатие крепкое.
– Хорошо долетели?
Обе кивнули. Да, мол. Без уверенности. У обеих в анкетах значился «хороший» уровень английского. Соврали, вероятно. Большинство врали.
– Ну, девчонки, давайте, – сказал Энди, лучась фальшивой бодростью. – Пошли отсюда. Есть хотите?
Он изобразил, как ложкой забрасывает еду в рот. Они над ним посмеялись и кивнули. Энди взялся за ручки чемоданов – по чемодану в руку – и поволок за собой. Господи, что у них там – трупы? Освободившись от багажа, девушки зашагали следом, и волосы у них скакали на ходу.
– Ну вот, девчонки, – сказал Энди, отперев дверь квартиры.
Студия в Кисайде, купили пару лет назад, много пользовались для всяких разных целей. Седьмой этаж, чисто и модерново, шикарный вид, если ценишь виды Ньюкасла. Мария и Жасмин в восторге – для того все и делалось. Про себя Энди называл это «подмаслить» – чтоб не бузили. Он бы отвез их прямиком в «Белые березки», но прихвостней Томми, Джейсона и Василия, сегодня нет на месте, и там, сказал Томми, все «заблокировано».
– Только одна ночь, – предупредил Энди, пока девушки осматривались.
Вроде это песня была? Что-то такое он видел с Родой в Лондоне. Поехали на выходные, выполнили туристическую программу: Лондонский глаз, экскурсионный автобус, спектакль на Вест-Энде – мюзикл. Рода знала Лондон лучше Энди, и он был отчасти как деревенщина из глуши – путался с проездным «Ойстер-кард» и ходил по городу, вперившись в гуглокарты на телефоне. Но в целом неплохо съездили, и эти выходные напомнили Энди, что в основном ему жить в браке с Родой приятно, хотя отвечает ли Рода взаимностью – вопрос.
«Спрута и сердцевидку» они оставили на Венди Айвс. Был не сезон, всего одно бронирование. Работы с гулькин нос – можно было сэкономить то, что они заплатили Венди, и за старшую оставить Лотти. Это было еще до разъезда Венди с Винсом, а она уже крутила роман с этим чуваком из спасения на водах. Рода подозревала, что Венди хочет подежурить в гостинице, чтоб было куда водить нового мужика, пока старый мужик торчит дома, выгуливает собаку и в своем неведении смотрится, в общем, лохом. Теперь-то Винс все знал. Венди обчищала Винса как липку.
Как-то раз Венди подкатила к Энди по пьяни – то есть напились-то оба, но он бы не посмел, даже если б захотел, а он и не хотел. Роды ему более чем хватает. Буквально. Любому мужику хватило бы и четверти Роды. И вдобавок, узнай она, что он ей изменяет, – прибила бы. Сначала бы, вероятно, пытала. И хорошо бы все его беды были таковы. Он скрывал от Роды другую тайну, вообще громадную, и тайна эта с каждым днем становилась все громаднее и обременительнее.
– Мистер Энди?
– Жасмин? Что, лапушка?
Энди их уже различал. Сам не понял как, но умудрился запомнить их имена – обычно у него с этим сложно.
– Мы сегодня здесь?
– Да, лапушка. Но только одна ночь. – («Девушки мечты»[62] – вот как назывался мюзикл, точно.) – А прямо с утра в «Белые березки». Там вам комнату готовят.
Энди совсем умаялся. Водил их за покупками в «Праймарк» – не сказать, что девчонкам нужны новые тряпки, чемоданы эти не закрываются уже, но он ловко нацелил их на одежку, где мало ткани и много блесток, и они набросились на нее, что твои сороки. Беспрерывно селфились. Уламывали Энди попозировать вместе с ними. Ну уж нетушки, засмеялся он, отходя подальше. Ему на чьей-то там фейсбучной странице делать нечего, но хорошо, что они запостили фотки – дома все увидят, что девчонки живы-здоровы, благополучно прибыли в Великобританию и замечательно проводят время. Обе не барные девушки – в Маниле вкалывали на швейной фабрике и приехали сюда работать сиделками. В британских богадельнях полно филиппинок, потому как сами британцы ни за ради бога ни на что дельное не способны, тем более – позаботиться о собственной родне.
Они зашли в «Сейнсбери», и Энди помог им закупиться к ужину. Полуфабрикаты – в кисайдской студии была микроволновка. На родине девчонки питались всякой лабудой – куриными лапами, жареными насекомыми, бог знает чем. Супермаркет их впечатлил. Впечатлительные больно обе.
Зазвонил телефон. Стивен Меллорс. Также известный как Марк Прайс.
– Стив?
– Все нормально с Бумбум и Бэмби?
– Мистер Прайс, – одними губами сообщил Энди девушкам, тыча пальцем в телефон. Обе заулыбались и закивали. – С Жасмин и Марией? – сказал он Стиву. – Да. Все хорошо. Как раз устраиваю их на ночь.
Девчонки включили телик и смотрели «Без указки»[63]. Как загипнотизированные – а ведь наверняка ни слова не понимают, что там творится.
– Мы сегодня хорошо провели день, да, девчонки? – сказал Энди, повысив голос, разулыбавшись и большими пальцами показав «во!».
Обе захихикали и тоже утрированно показали «во!». Безобразие, до чего легко их облапошить. Невинные, как дети или крольчата. Ягнятки. Энди увидел себя в стенном зеркале, и внутри что-то сжалось. Что бы это могло быть – вина? Доселе незнакомая Энди эмоция. Порой он спрашивал себя, куда подевалась его человечность. Ах да, вспомнил – не было у него никогда никакой человечности.
– Созвонимся, – сказал он и дал отбой.
Почти тотчас телефон воссиял снова, и определился номер – на экране возник портрет Лотти. Звонила, ясен пень, не Лотти – фотку Энди поставил на Роду. На звонок он ответил в узком коридорчике.
– Привет, любимая, – сказал он, стараясь голосом не выдать усталости. За сочувствием к Роде обращаться без толку. У нее энергии – что у японского скоростного поезда.
– Ты еще долго, Эндрю? Уж не знаю, чем ты там занят.
Почему Рода стала называть его Эндрю, а не Энди? «Эндрю» приводило на ум мать – прежде только мать его так называла, да и то – если на него сердилась (что, впрочем, бывало частенько), и теперь у него такое чувство, будто Рода вечно за что-то на него злится. (Или правда?)
– Это кто там? Александр Армстронг? Ты «Без указки» смотришь? – подозрительно спросила она. – Эндрю, ты вообще где?
В пустоте бессмысленной, подумал Энди.
– Уже еду домой, – бодро ответил он вслух. – Прихватить что-нибудь по дороге? Индийское? Или китайское?
Писанина
– Нет, ну каковы шансы? – сказала Реджи, когда они с Ронни вышли из квартиры Винсента во Фрайаргейте. – Что человек, которого мы опрашиваем по операции «Виллет», женат на нашем трупе. Раньше был, когда она еще была не труп.
– Да уж, совпаденьице, – согласилась Ронни. – Странно. Очень странно.
Винсента Айвса ни в чем не подозревали – во всяком случае, Реджи и Ронни. Он был крошечной галочкой в их списке – деталькой пазла, кусочком безликого неба или травы, его упомянул бармен в «Бельведере», – а Винсент Айвс взял и оказался мужем убитой. Знамо дело, теперь его общая невиновность под вопросом.
Двух полицейских, явившихся к Винсенту Айвсу под дверь, присутствие Ронни и Реджи сбило с панталыку. Сначала они решили, что Ронни и Реджи – подруги Айвса, потом – что они какие-то соцработницы, и лишь когда они достали удостоверения и Реджи объявила:
– Детектив-констебль Реджи Дич и детектив-констебль Ронни Дибицки, – до полицейских дошло.
– Вы ему уже сообщили? – спросила одна.
– Что сообщили? – озадачилась Реджи.
– Про его жену, – сказала другая.
– А что про его жену?
– Да, что про мою жену? – вмешался Айвс.
– Мисс Истон, – мягко сказала ему одна полицейская, – Венди Истон, или Айвс, – вашу жену зовут так, мистер Айвс?
– Вот-вот уже бывшую жену, – пробубнил он.
– Вы не хотите присесть, сэр? – предложила ему одна полицейская. – Боюсь, у нас плохие новости про мисс Истон.
Убита! Ронни и Реджи вылупились друг на друга, переговариваясь бессловесно, выставив глаза на стебельках. Ибо кто скорее всего мог убить их даму на газоне, как не ее вот-вот уже бывший муж? Человек, сидевший прямо перед ними на диване! Реджи вспомнила клюшку в бордюре.
– «Бельведер», – шепнула она Ронни.
– Я вот тоже думаю, – шепнула та в ответ.
Затем полицейские увели Винса Айвса – сказали, что сопроводят его, он должен опознать супругу. Раз – и нету: убийство Венди Истон снова просочилось у Реджи и Ронни сквозь пальцы.
И вот что всего чудне́е, позднее решили обе, – когда Винсенту Айвсу сказали, что его жена убита, первым делом он спросил:
– А собака жива?
Они снова поехали в «Спрута и сердцевидку».
– Может, на этот раз застанем мистера Брэгга, – сказала Ронни.
Солнце уже садилось, исполосовав все небо.
– «Вон кровь Христа, смотри, струится в небе!»[64] – сказала Реджи.
– Чё? – переспросила Ронни.
– И снова здравствуйте, миссис Брэгг. А мистер Брэгг уже дома?
– Нет.
– А вы скоро его ждете?
– Нет.
– Я тогда оставлю свою визитку. Попросите его нам позвонить, хорошо?
– «Тебя мы ищем тут и там», – сказала Реджи, когда они вернулись в машину. Они сидели и поедали одну упаковку орехов и изюма на двоих. – Алого Пимпернеля[65], – прибавила она. – Тоже был славен неуловимостью. Как наш мистер Брэгг.
– Может, записаться постояльцами? – предложила Ронни. – Тогда, наверное, застанем.
Они доели орехи и изюм. Ронни сложила упаковку и сунула в пакетик, который они держали в машине под мусор. Даже мусор у них был аккуратный.