– Что видно? Где? Я не вижу…
Она шагнула ему за спину, и толкнула изо всех сил, и он в панике забарахтался в воде. Схватился за бортик, вылезти – раз плюнуть, но Кристал это предусмотрела, поэтому прыгнула к Томми, заплыла ему за спину и обняла, держа вертикально, как при спасении на водах. Томми что-то сказал, но он давился водой, трудно было разобрать слова. То ли «спасибо», то ли «помоги», то ли «что за хуйня, Кристал?». Буксировать его к бортику она не стала – оттащила дальше, туда, где глубже, а потом быстро уплыла, разрезая воду экономным брассом. Когда вылезла из бассейна, Томми уже погрузился с головой.
– Да вот, слегка прибираюсь, – сказала Кристал Винсу, когда тот пришел. – А у тебя как?
– Н-да, – сказал Винс, вместе с нею наблюдая, как к ним надувным матрасом подплывает тело Томми. – Та же фигня.
– Тебя куда-нибудь подвезти, Винс?
Только факты, мэм
Слова, которых Джо Фрайди в «Сетях зла»[134] никогда не говорил, и любая девчонка, которая знает все, знает и это.
– Ты слишком много знаешь, – сказала Ронни.
– Нет, я знаю недостаточно, – сказала Реджи.
Благодаря операции «Виллет» с так называемого третьего человека – хотя на самом деле «третьих людей» было несколько – в конце концов сорвали маску.
На рождественской открытке Николаса Сойера коллегам и друзьям был изображен семейный портрет – его жена Сьюзен, сыновья Том и Роберт и внуки Джордж, Лили, Нелли Изабелла и Альфи. Его невестки в кадре отсутствовали – как будто Николасу важны были только прямые потомки. Или, может, невестки в тот день были заняты. Или стеснялись перед объективом. Портрет был внесезонный, снимали летом на безымянном поле – Николас утверждал, что оно расположено в сельской местности его избирательного округа, но, вообще-то, оно могло быть где угодно.
Фотография отдавала непринужденным весельем семейного снимка, однако фотографировал профессионал – Николас Сойер желал контролировать свой имидж. Он желал контролировать все. Ему стукнуло семьдесят пять лет, сорок из них он был членом палаты общин от одного и того же избирательного участка в Кенте, на протяжении двадцати регулярно становился членом кабинета министров и закончил на обороне, а десять лет назад возвысился до палаты лордов, где предпочел позицию независимого. Себя и свою жену он до сих пор именовал «Ник и Сьюзи», хотя сама Сьюзи больше склонялась к «леди Сойер». Николас проводил совещания с несколькими компаниями из списка 500 «Файнэншл таймс», специализируясь на подрядчиках Минобороны, а Сьюзи сидела в совете директоров множества благотворительных фондов, и почти все они больше покровительствовали искусствам, нежели добивались социальной справедливости.
У этой четы была квартира в Челси, maison de maître[135] в Лангедоке, а также дом в родном избирательном округе, «Роузли» в Кенте, который остался за ними, когда Николас ушел из палаты общин, – здесь они теперь проводили почти все выходные. «Роузли» – коттедж с соломенной крышей, в завидной деревушке, просто загляденье, за многие годы несколько раз фигурировал в крупных газетах, в статьях про стиль жизни. Там чета и обреталась, когда полицейские приехали и попросили Николаса прокатиться с ними до ближайшего отдела, где его допросили, предварительно проинформировав о праве хранить молчание. Три недели спустя его задержали и предъявили обвинение по нескольким эпизодам нарушения Закона о половых преступлениях 2003 года – некоторые эпизоды датировались аж восьмидесятыми. Для полноты картины добавили обвинение в сговоре. Этот скандал полностью сфабрикован, уверял Николас всех подряд, – его бросают на съедение, приносят в жертву на алтарь политкорректности, все это – заговор прессы с целью его дискредитировать, журналисты его ненавидят, потому что он поддерживал ограничение их свобод. И так далее.
В день, когда арестовали Николаса Сойера, полиция задержала еще несколько человек. Одним из них был сэр Квентин Гоф-Планкетт, ветеран и красноречивый участник антиевропейской кампании. Сэр Квентин был также выдающимся шахматистом – он прошел в Западноевропейский зональный турнир чемпионата мира в 1962 году и многие годы покровительствовал благотворительной организации, которая обучала играть в шахматы детей из неблагополучных семей.
Также были допрошены, а в итоге и получили обвинения вышедший на пенсию старший полицейский чин из Чешира, бывший судья выездного суда и престарелый босс семейной строительной компании. Утверждалось, что все они некогда входили в подпольную группу, среди ее участников известную как «магический круг». Срока давности для половых преступлений в Великобритании не существует.
Королевская прокурорская служба воздала хвалу Бронте Финч, дочери судьи Суда короны, за ее показания. Ее «отважное» выступление на открытом процессе помогло привлечь к ответственности «жестокого хищника».
По делам всех обвиняемых дала показания и другая свидетельница, мисс Фелисити Ярдли. Сохранить анонимность она не пожелала и позднее продала свою историю таблоидам за неназванную сумму. Мисс Ярдли, бывшая проститутка и наркоманка, утверждала, что выступить с показаниями ее убедили сотрудники МИ5. Она уверяла, что «человек в серебристом „БМВ“» отвез ее на конспиративную квартиру, где она, мисс Ярдли, дала показания об «иностранцах», с которыми встречалась в обществе Николаса Сойера. Ей сказали, что он годами продавал военные тайны русским, китайцам и вообще всем, кто готов был платить. В МИ5 землю рыли, ища способ его «нейтрализовать» – это они так сказали, пояснила она. Ей предлагали вступить в программу защиты свидетелей, но с этим предложением «сволочуги» ее кинули.
Таинственные люди из Службы безопасности сказали мисс Ярдли, что магический круг был вроде «иллюминатов» (слово, которое ей удалось произнести отнюдь не с первой попытки) и раскинул щупальца очень широко. Члены этой группы вполне готовы были убить любого, кто раскроет их секреты. Ей самой, заявляла мисс Ярдли, угрожали причинением серьезного вреда, в случае если она заговорит с любым участником расследования; то же самое произошло с ее подругой, которая была жертвой тех же самых мужчин: по словам мисс Ярдли, подруге тоже угрожали и даже похитили ее детей. Эту свидетельницу сторона обвинения предъявить не смогла. «Ну а что им еще сказать?» – прокомментировала Фи, бессознательно копируя другую женщину[136], тоже ставшую козлом отпущения для сильных мира сего.
Сторона защиты заявила, что мисс Ярдли – ненадежная свидетельница, судя по ее показаниям – ненасытная до славы фантазерка, которая впаривает свою историю каждому встречному и поперечному. Николас Сойер – патриот, он ни за что не предаст свою родину и уж тем более не станет насиловать несовершеннолетних.
Поразмыслив три дня, присяжные вынесли вердикт «виновен».
– Это пародия на правосудие, – заявила жена Николаса леди Сьюзен Сойер и прибавила, что адвокаты уже подали апелляцию.
Гоф-Планкетт скончался при загадочных обстоятельствах, не успело его дело дойти до суда. Старший чин из Столичной полиции покончил с собой, спрыгнув с крыши многоэтажной автомобильной парковки. Директор строительной компании перенес обширный инфаркт прямо за столом и умер, не успел его помощник добежать к нему с дефибриллятором, который хранили возле женской уборной.
Энди Брэгга арестовали еще в больнице по обвинениям, проистекающим из Закона о современном рабстве: ввоз людей в Великобританию с целью сексуальной эксплуатации, организация переездов и перевозок в целях сексуальной эксплуатации и организация проституции в целях личного обогащения, – а также по подозрению в связях с преступной организацией и в отмывании денег. Если вынесут приговор, свободы Энди больше не видать.
– Вроде все по справедливости, – сказал он Роде.
– Безмозглый олух, – таков был ее собственный вердикт «виновен». Энди она навестила всего однажды.
В больнице Энди Брэгг умудрился сообщить Роде, где спрятаны деньги, и ей удалось переехать на Ангилью, где она купила гражданство и виллу с бассейном. Пинья-коладу пила как воду. Лотти обзавелась паспортом и новой жизнью, которой была остро недовольна, о чем, впрочем, по ее физиономии ни за что не догадаешься.
«Черную записную книжечку» Энди Брэгга, до отказа набитую доказательствами вины магического круга, прислали Бронте Финч анонимно (хотя на конверте с флешкой была марка Ангильи), чтобы та использовала эти данные при рассмотрении дела Николаса Сойера в апелляции. Это нисколько не облегчило положение Энди Брэгга, так как он умер от полиорганной недостаточности, вызванной сепсисом, спустя неделю после поступления в больницу.
– Заражение крови, – пояснила медсестра, сообщив эту весть Роде.
Причиной вполне могла быть грязь с измаранного платка Марии, которым Энди затыкал рану. Во всяком случае, Реджи нравилась такая версия. Правосудие свершилось.
Томас Холройд утонул у себя дома в бассейне. Судмедэксперт признал смерть подозрительной, но тем дело и кончилось. Мистер Холройд не умел плавать, и сочли, что он поскользнулся, упал в бассейн и не смог выбраться, однако вероятность того, что он наложил на себя руки, вычеркнуть не смогли.
Даррена Брайта, сорока одного года, поймали в результате операции самозваной «антипедофильской» группы «Правосудие Севера». Ее представитель Джейсон Кемп заявил, что группу создали после того, как некто онлайн попытался заманить в свои сети его дочь. Мужчины прикинулись несовершеннолетней девочкой Хлои и назначили встречу Брайту, который в сети изображал мальчика-подростка по имени Юэн. Этот Юэн, используя стоковые фотографии из интернета, создал «очень убедительный аватар», объяснили суду. Встречу снимал на видео другой член группы, и позднее ролик появился на «Ютубе».
Когда его запостили, дом мистера Брайта осадила толпа, вопившая «Убей педофила!», и полиции пришлось его спасать.