Представитель полиции сказал:
– Мы не одобряем самосуда, поскольку в таких случаях могут уничтожаться улики или страдать неверно идентифицированные жертвы, но мы счастливы, что мистер Брайт привлечен к суду.
Полиция больше не ищет Винсента Айвса по подозрению в убийстве жены, хотя все равно не отказалась бы допросить в связи с его участием в осаде Хоррор-хаты (за терминологию полиция ответственности не несет). По некоторым данным, он уехал за границу.
Эшли, вернувшись домой и обнаружив, что лишилась и матери, и отца, нашла отцовскую записку, в которой говорилось: «Прости, что все так. Можешь забрать Светика из полиции? Его надо выгуливать дважды в день, и он любит спать на своем синем одеяле. Очень тебя люблю. Папа ххх».
Софи Меллорс угодила в список «Разыскиваются» Национального агентства по борьбе с преступностью, и на нее выписали европейский ордер на арест в связи с причастностью к организации, называвшей себя «Андерсон, Прайс и партнеры». «Андерсон, Прайс и партнеры» служили фасадом группе преступников, куда входил супруг миссис Меллорс, работавший в Лидсе, а ныне покойный юрист Стивен Меллорс; организация занималась ввозом девушек в Великобританию. Обманным путем организация ввозила в страну бесчисленных девушек, которых затем продавала в секс-индустрию. Все три «партнера» – Томас Холройд, Эндрю Брэгг и Стивен Меллорс – были также связаны с делом, известным как «Операция „Виллет“», однако по обоим делам не были привлечены к ответственности, поскольку все трое скончались.
Соседи сообщили, что уже несколько недель не видели ни Софи Меллорс, ни ее детей.
Софи Меллорс («вдова убитого на Хоррор-хате бандитского босса»), разумеется, давно отбыла пароходом из Бретани в Бильбао с двумя огорошенными отпрысками на буксире. Иду весь рейс тошнило. Когда Иду не тошнило, она рыдала, потому что ей пришлось оставить своего пони Баттонса, а обещание нового пони в той стране, где они осядут, не утешало ее ни капельки. Нет больше такой лошади, как Баттонс, завывала она. (И, как впоследствии выяснилось, не ошиблась.) Джейми необратимо погрузился в молчание. В интернете он все прочел про Бассани с Кармоди и про секс-торговлю, которую замутили его родители. Он ненавидел родителей за то, что они сделали, и презирал за то, что попались.
Софи всегда язвила насчет пристрастия Томми и Энди к наличным. Доля Стивена в доходах «Андерсона, Прайса и партнеров» копилась на всевозможных неприкосновенных счетах в швейцарских банках. Софи не зря годами трудилась бухгалтером – трюку-другому она обучилась. Раздумывая, где безопаснее всего укрыться, она отсиживалась в Женеве. Большинство стран, не имевших соглашений об экстрадиции с Великобританией, были на редкость отвратительны – Саудовская Аравия, Таджикистан, Монголия, Афганистан. Она подумывала о Бахрейне, но в итоге предпочла просто-напросто купить всем новые документы, за что выложила сумму, которой хватило бы развязать небольшую войну. Затем она записала детей в очень дорогие швейцарские пансионы и приобрела ферму в Ломбардии, где плюс-минус с удовольствием проводила время за ремонтом. Ида так и не простила ее за утрату Баттонса – да, собственно, и за все остальное.
Так а Венди Истон-то кто убил?
Спасатель Крейг. Крейг Камминг убил Венди «в приступе ревности», по словам обвинителя. Крейг пришел в дом жертвы, «Сойдетитак», в надежде на возобновление их отношений. Выступая на суде, детектив-инспектор Энн Марриот продемонстрировала вещественные доказательства и заявила, что Крейг Камминг убил миссис Айвс (также известную как Истон) клюшкой для гольфа, хранившейся в гараже. Клюшка для гольфа может послужить признаком спонтанного приступа гнева, отмечало обвинение, однако перчатки для гольфа, которые надел Камминг, – вечер был теплый, лето в разгаре – свидетельствуют не о спонтанности, а о наличии умысла. Согласно детализации звонков с телефона Камминга, в течение двух часов, предшествовавших убийству, Камминг позвонил жертве четырнадцать раз.
Венди Айвс, разъехавшаяся с мужем Винсентом, делилась с подругой, что боится бывшего бойфренда с тех пор, как он стал следить за ней, когда она ездит на работу. После заседания дочь миссис Айвс, девятнадцатилетняя Эшли, перед зданием суда зачитала подготовленное заявление, в котором говорилось:
– «Я довольна тем, что справедливость восторжествовала, но никто не заменит мне мать, так жестоко отнятую у нас этим человеком. На свете не было никого вернее, великодушнее и добрее ее».
Крейга Камминга приговорили к пожизненному заключению с рекомендацией об условно-досрочном не ранее чем спустя пятнадцать лет.
В лавке лихо
По пути они сделали крюк и заехали на перевал Роуздейл-Чимни размяться и посмотреть на закат, что затопил бескрайнее небо, распахнутое роскошной палитрой – красным, и желтым, и оранжевым, даже фиолетовым. Такое небо требовало поэзии – эту мысль он озвучил, а она ответила:
– Да нет, зачем? Одного неба вполне достаточно.
Так приходит мудрость, подумал он.
На холме стояла еще одна машина – пожилая пара тоже любовалась видом.
– Великолепно, да? – сказал мужчина.
Женщина улыбнулась им, поздравила «счастливую парочку» с бракосочетанием, а Джексон ответил:
– Вы не так поняли. Это моя дочь.
Когда они снова сели в машину, Марли хихикнула:
– Наверное, звонят сейчас в полицию, сообщают об инцесте.
Марли перепугала женщину, вручив ей букет невесты. Та колебалась – как будто это принесет несчастье.
– Я понимаю, что вельми жизнерадостна, – сказала Марли Джексону (он мысленно отложил слово «вельми», чтобы потом уточнить значение по словарю), – но я думаю, это просто истерика.
На человека в истерике она не походила. Джексон за свою жизнь навидался истерик.
– Сам понимаешь, – продолжала она. – Восторг демобилизации, настали каникулы, в таком духе.
– Я понимаю, – сказал Джексон, хотя не понимал – лично он никогда никого не бросал у алтаря. Если бы да, возможно, жизнь его сложилась бы получше.
Джози была беременна, когда они поженились, то есть Марли уже существовала (незачатие любимых детей неизменно тормозит фантазию на тему «если б я прожил свою жизнь иначе»). Джексон и Джулия так и не поженились, даже близко не подошли, но Натан все равно бы случился. А если бы Джексон не женился на проклятой воровке Тессе, он бы, вероятно, по-прежнему был богачом и смог оплатить свадьбу, которую хотела дочь, а не предоставил бы «свойственникам», как уже сейчас и лишь с легчайшей иронией называла их Марли, взять расходы на себя.
– А чего нет-то? – сказала она.
У них «денег как грязи», а поскольку в семье ни единой дочери, одни сыновья, из заключения этого «союза», как они выражались, они хотели выжать все до капли.
– И вообще, – прибавила Марли, – они меня любят как родную дочь.
– Ничего подобного, – возразил скаредный Джексон. – Это я тебя люблю как родную дочь. Они тебя «любят» как будущую мать их внуков. Ты для их табуна – племенная кобыла, больше ничего, и нужна, чтоб они до бесконечности наследовали землю.
Да, Джексон сказал редкостную гадость, но он с ними встречался, и ему не понравилось то, что они олицетворяли, хотя вели они себя очень любезно (крайне любезно, будем честны), а Яго – да, жениха звали Яго – оказался безобидным типом (у него еще были братья Лолло и Уолдо – и вот поди пойми), хотя обаянием и лоском был наделен чуток чрезмерно – Джексон таким не доверял. Яго «работал в Сити» – фраза, которая Джексона всегда ставила в тупик и раздражала равно.
– Мы никак не можем позволить вам заплатить, – сказали свойственники, когда их познакомили с Джексоном. – Ребята хотят закатить пир на весь мир, и мы с удовольствием возьмем расходы на себя.
Джексон возражал, но без толку. Со свойственниками он встречался лишь однажды, и ему не верилось, что его кровь смешается с их кровью – в «союзе» – и они будут течь вперемешку весь остаток вечности, или сколько-то там еще протянет эта планета. Свойственники происходили из древнего аристократического рода, с громадным семейным особняком под Хелмсли и таунхаусом в Белгравии. Старые деньги, серьезные и не напоказ, о каких никогда не слышишь.
По случаю помолвки в саду лондонского дома устроили «небольшую вечеринку» – шампанское и клубника. Джексон попросил Джулию съездить с ним, оказать моральную поддержку, и хотя на съемках ей дали всего одни выходные, согласилась она весьма бодро. Сказала, что хочет «посмотреть, как живут богачи». Родители Яго, похоже, пребывали в заблуждении, что Джексон и Джулия по-прежнему вместе. Мать Яго была поклонницей «Балкера» и немало восторгалась перспективой принять в семью «звезду».
Джексон разглядывал блюдо крошечных канапе, и тут из-за спины подошел Яго, обнял его за плечи и сказал:
– Я же не могу и дальше звать вас «мистер Броуди». Как лучше – «Джексон»? Или, – тут он засмеялся, – вас лучше звать «папа»?
– Можете попробовать, – сказал Джексон. – Но я бы не советовал.
– Я понимаю, что момент неудачный, – сказала Марли. – Я же не собиралась его бросать, пап. Уж точно не у алтаря.
– И однако же.
– Бедный Яго, да. Нельзя так с людьми. Вот я корова. Это у нас сейчас разбор полетов? Ты что планируешь – порицать меня за то, что оставляю позади себя шлейф разрушений, или поздравлять с тем, что я вновь свободна?
– Вообще-то, я планировал посочувствовать из-за того, что ты выходишь за человека по имени Яго.
– За буржуя?
– Да, за буржуя, – сказал Джексон. Спустя пару миль он глянул на нее и сказал: – А тебе не надо расстроиться посильнее?
– Время есть, – сказала Марли. Опять рассмеялась и прибавила: – А Джулия-то старалась, туалетку покупала.
– Туалетка?
– Это я так называю вуалетку. Они идиотские, ненавижу, – сказала Джулия.
– И все равно надеваешь?
– Ну, знаешь, не каждый же день единокровная сестра твоего сына выходит замуж.
Вообще-то, смотрелась она весьма прелестно. Вуалетка была не курьезная, не королевско-свадебная – скромная черная шапочка с соблазнительной сеточкой, и Джулия походила в ней на француженку стародавних времен, особенно в этом костюме, который надела, потому что «он доказывает, что у меня еще есть талия». Ее «арку» в «Балкере» закруглили – история «популярной судмедэксперта» закончилась скверно в ее собственном морге после того, как ее от души потаскали по всему восточному побережью, – эти пейзажи неизменно ласкают зрительский взор. Джулия проговорилась Джексону, что регулярно ходит в спортзал. Настолько для нее